Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2
Юриник одним большим глотком осушил пробирку до дна и отдал её Томаране, не забыв учтиво поблагодарить за любезное угощение.
– А теперь, – сказала она, обращаясь уже к аудитории, – перерыв два часа! Огромная просьба никому не опаздывать, а то у меня уже руки чешутся. Кстати, я пока займусь приготовлением отвара трепандры. Чего только не сделаешь для тех, кто любит опаздывать или задавать глупые и никчёмные вопросики. Всё, урок закончен, вы совершенно свободны, жду вас через два часа.
С этим многообещающим напутствием все начали неспешно расходиться, бросая на Юриника, который всё ещё стоял возле учительского стола, сочувствующие и любопытные взгляды. А наш подопытный грустно стоял с поникшей головой, чутко прислушиваясь к процессам, происходившим в организме. Мы обступили его со всех сторон и повели к выходу, но если бы он был один, то, скорее всего, к нему подошли всякие тёмные любопытствующие личности и с удовольствием послушали то, что он бы им понарассказывал.
Томарана действительно приступила к приготовлению какого-то отвара и вся ушла с головой в работу. Она оказалась очень увлекающейся натурой, эта королева клизм и пробирок.
Мы подумали и решили пока не ходить в обеденный зал, куда отправилась основная масса наших соучеников, а то Юриника, чего доброго, развезёт не на шутку и он запросто прилюдно сболтнёт лишнего, потом не расхлебаешь. Решили пойти отсидеться у себя, тем более Томарана обещала, что через какие-нибудь двадцать минут действие сыворотки прекратится, а там видно будет.
Так и сделали. Уже через пять минут мы сидели у себя за круглым столом, имея совершенно чёткие намерения выпытать у Юриника, пока тот находился под воздействием зелья, истинную причину вызывающего поведения на растениеведении.
Начал допрос Дорокорн, как самый близкий Юринику человек из участвующих в нашей экспедиции:
– Ответь нам, пожалуйста, уж будь другом, что на тебя нашло, зачем ты лезешь на рожон, чего добиваешься? Ты что, не понимаешь, что своими дурацкими неуместными вопросами ставишь под угрозу раскрытия наше, пока ещё не совсем безнадёжное дело? А если бы она тебе не сыворотку дала, а клизму с отваром правды поставила, что бы тогда было?
– Не беспокойся, дружище Дорокорн, – отвечал Юриник, – Томарана мне хоть и нравится, но не настолько, чтобы дать ей поставить себе эту чудовищно-страшную штуковину. А что касаемо остального, то никуда я не лезу, ни на какой такой рожон! Даже и в помыслах моих этого никогда не было! Просто, понимаешь, мне действительно интересно! Вот и всё.
– Помыслы у него, видите ли! Что тебе интересно? Чтобы она тебе клизму всобачила? Она же тогда всё может у тебя вытянуть! Если ты без клизмы больше не можешь жить, то пусть вон Дормидорф тебе её поставит, а я даже могу отвернуться. Ну и дела!
– Да не клизма мне интересна, – слегка смутился Юриник, – я давно хотел заняться растениеведением, да вот всё руки не доходили….
– Угу, ха-ха, и ты решил другим местом дойти, так сказать, дотянуться, поднатужившись. Молоде-ец! – съязвил Дорокорн.
Но Юриник вовсе не обиделся, а просто пропустил мимо ушей саркастическую шуточку друга и как ни в чём не бывало продолжал:
– Не доходили, говорю, руки, и вот, наконец, дошли! Мама мия, такой удачный случай! Да ещё и появилась неожиданная возможность испытать на себе действие этой чудесной сыворотки откровенности. Ведь не могу же я, будучи честным человеком, опаивать тебя, мой любезный Дорокоша, не испытав её действие сначала на себе самом.
При этих словах Дорокорн не на шутку встревожился, затем задумался, закручинился и, наконец, робко и осторожно, чтобы не спугнуть, поинтересовался вкрадчивым голосом:
– А ещё какими зельями, мой любезный и заботливый друг, ты намереваешься меня опаивать, позволь узнать?
– О-о-о! – отвечал польщённый Юриник, – у меня обширные и далеко идущие планы! Да мало ли на свете полезных отваров! Вот, например, я где-то слышал об эликсире мудрости.
– А-а, что такое? Зачем он мне? Я, кажется, и без этого твоего эликсира на свою мудрость не жалуюсь, зачем мне это? – удивлённо проговорил Дорокорн.
И Юриник, хитро прищурившись, ответил ему прямо и честно, как и предупреждала Томарана:
– Правильно, согласен! Тебе-то, дорогой, лишняя мудрость ни к чему, я с тобой в этом совершенно согласен, даже спорить не буду! Этот эликсир необходим мне, а тебе я приготовлю зелье покорности и услужливости или что-нибудь в этом роде. Ведь тебе, мой милый друг, этого явно не хватает, я же не слепой, всё вижу! Разве я могу оставить тебя и не помочь в трудную минуту? Ну, подумай ты сам, пожалуйста! А после этого хорошего и нужного зелья твой душевный покой, бесспорно, восстановится, и ты сможешь совершенно спокойно заниматься любимым делом, не тратя понапрасну душевные силы, не переживая и не расстраиваясь по разным жизненным пустякам.
– Это каким же моим любимым делом я должен заниматься? – спросил обалдевший от откровений друга Дорокорн.
– Как каким? Конечно, в первую очередь заботой обо мне и общением со мной! С нами со всеми.
У Дорокорна глаза полезли на лоб от удивления, а Юриник увлечённо продолжал:
– Вот только одно меня мучит, одно не даёт покоя, – мы насторожились, – никак не могу решить, чем опоить нашего беспардонного домовика, чтобы избавить его от отвратительно скверного характера?
В шкафу что-то гулко стукнуло несколько раз подряд, будто тяжёлая полка свалилась, а может, это наш впечатлительный и легко ранимый домовой от нечаянной радости бухнулся в обморок или бился в данный момент в конвульсиях. Ан, нет! Потихонечку сквозь дверь шкафа начали проступать знакомые очертания. Медленно, будто задумчиво, Мокся вышел из шкафа, весь такой мрачный и хмурый, как грозовая туча, и серьёзный до невозможности. Осторожно ступая, он подошёл к Юринику и внимательно, с опаской и встревоженной заботой заглянул тому в лицо. Затем, склонив голову на бок и сцепив руки за спиной, принялся неспешно расхаживать вокруг него, не произнося ни слова. Максимилиан каждый раз внимательно и пристально поглядывал на безмятежно сидевшего с блаженным выражением лица Юриника, причём с каждым заходом он приближал своё лицо всё ближе и ближе к нему, пока, наконец, не придвинулся практически вплотную. Домовик всем своим видом выражал полное недоумение и некоторую опаску. В последний раз, когда он проходил мимо, Юриник, поймав его взгляд, так же недоумённо и пришибленно уставился на него в ответ. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, пока домовой, наконец, не произнёс:
– Нда-а! Инте-ере-есно… Это можно вылечить? Я готов даже отказаться от своих любимых пряников, лишь бы исцелить это!
Юриник принялся радостно и воодушевлённо объяснять, что всё возможно, главное, лишь бы он, домовой, сам желал излечиться, а уж за Юриником дело не станет, он сделает всё возможное и даже больше, у него ведь обширные и далеко идущие планы.
– Да это я не про себя, а про тебя. Теперь ты, я вижу, не Юриник, а Юродик, – пояснил домовой.
Юриник ни капли не смутился, у него на всё был готов ответ:
– Конечно-конечно, называй меня хоть горшком, только в печку не ставь! Знай только одно, если тебе необходима моя поддержка и дружеское участие, то я, безусловно, готов лечиться вместе с тобой! Понимаешь, Максимка, ведь даже я не идеален, а вместе мы обязательно добьёмся положительного результата в самые короткие сроки, а потом займёмся и остальными.
– Добьёмся-добьёмся… и займёмся, – ворчал домовой, с нарастающей опаской поглядывая на размечтавшегося Юриника, и, на всякий случай, отходя от него на несколько шагов.
В это самое время в коридоре раздалось характерное хлопанье крыльев, и через пару секунд в комнату влетел ворон, но за мгновение до этого Максимка беззвучно исчез, тяжело и трагично вздохнув. Коршан аккуратно плюхнулся на стол и, пройдя ещё несколько шагов по инерции, прежде чем остановиться окончательно, заговорил:
– До меня докатились сумбурные слухи, что нашего славного Юриника опоили-таки, наконец, сывороткой откровенности. И он, смею надеяться, сделался ещё более интересным, словоохотливым и приветливым человеком, нежели был ранее.
– Да, это истинная правда, опоили-таки, наконец, о-о, как же это правильно сказано, – охотно и приветливо отвечал оживившийся и потирающий руки Юриник. По всему было видно, у него есть много что обсудить именно с Коршаном. Такой бурной страсти к общению раньше за ним никогда не замечалось, и наблюдательный Коршан этого, естественно, не мог сразу же не заметить. Следовало начать волноваться. Что будет, если наш словоохотливый Юриник сейчас разоткровенничается?
Пока он рассыпался в любезностях и благодарил провидение за то, что всё так славно получилось, Коршан водил своим мощным клювом, словно ищейка, из стороны в сторону, так и выискивая, к чему бы придраться, так и вынюхивая.
