Андрей Бондаренко - Чукотский вестерн
Дождик продолжал размеренно моросить. Пришлось про эмоции забыть и делом заняться. Часа четыре потратили на приведение территории в относительный порядок, благо в сенях избы лопата нашлась. Выкопали в отдалении несколько ям неглубоких, захоронили в них останки бедных птичек, ямы камнями тщательно забросали.
Потом, уже ближе к вечеру, прибрались в избушке, даже пол подмели – самодельным веником из веток карликовой берёзы. Найденную в избе посуду продраили с речным песочком.
Хорошо ещё, что невеликий запас дров в избушке имелся, раскочегарили крохотную печурку, сложенную из дикого камня.
Первые два часа печка нещадно дымила, пришлось дверь держать открытой, потом камни нагрелись, дым пошёл в правильном направлении – по дымоходу. Внутри избушки стало тепло и где-то даже уютно. Разделись, развесили на верёвках мокрую одежду на просушку, рядом с камнями печки пристроили сапоги. На сапоги – носки и портянки. Тот ещё аромат получился, незабываемый.
На аппетит это, впрочем, никак не повлияло.
Ник на старенькой сковороде напёк целую гору серых блинов – мука ржаной оказалась. Но вкусные получились блины, а цветом и пренебречь можно, не баре.
Сизый же, в честь прибытия на место, приготовил в помятом ведре королевскую трапезу – кулёш рыбацкий, долгоиграющий.
– Кулёш рыбацкий, он следующим образом готовится, – соловьём заливался Лёха, активно помешивая варево деревянной ложкой со сломанным черенком. – Берётся ведро или казан большой – чем больше, тем лучше. В этой посудине варится каша-размазня, жидкая очень. Ну, как сопли во время карцерной простуды. Каши много быть должно, чтобы суток на пять хватило. Жалко на рыбалке время тратить на всякую ерунду. Вместе с крупой в ведро бросаются куски жирнющей свинины. Свинины у нас нет, даже постной. Ерунда, перебедуем! Копчёной оленины нашинкуем, по самое не балуйся. Ещё полагается за пять минут до готовности колбасы разной накрошить. Но чего нет – того нет. Пренебрежём, не впервой! В раскладе козырном – классная вещь должна получиться, вкусная и удобная. Удобная – в смысле на всю рыбалку хватает. Завтра разогреем, дадим прокипеть, ещё оленины настругаем, если хариуса наловим, то и его родимого – туда. Наваристо будет, вкусно. После жидкой тюремной баланды такой кулёш – самый цимус и есть. Марципан прямо! Послезавтра то же самое: добавляем в ведро чего Бог послал или чего слямзить удалось, не важно совсем. Остатки, дней через пять, самые вкусные получатся…
Засомневался Ник в правильности этого кулинарного подхода, но промолчал.
В конце концов, кулёш этот всегда можно отписать в пользу Сизого, он только обрадуется. А себе и ушицы можно сварить, оленина с блинами – тоже неплохо.
Сходил к ближайшей сопке, нарвал листьев брусники, морошки. Жестяную банку из-под консервов нашёл, литра на два. Похоже, импортная посудина – из-под абрикосового компота, что совсем и не странно. Помыл банку тщательно, воды в ней вскипятил, собранные листья в кипяток бросил, вот и чай таёжный, вернее тундровый, получился. На десерт, так сказать.
После плотного ужина подбросили дровишек в печку, спать завалились.
Хорошо спалось, никто не мешал. Поздно проснулись, солнце уже высоко стояло в голубом безоблачном небе, ушли куда-то вчерашние неприветливые тучи.
Позавтракали холодным кулёшом, чай вчерашний тоже разогревать не стали – нужно было дрова экономить.
Потом и на рыбалку собрались, настроили «кораблик» совместными усилиями.
– Надо бы ещё мушек наделать, запасных, на всякий случай, – предложил Сизый. – Вдруг тутошние хариусы – звери страшные, с кабана размером?
Ник достал из своего вещмешка коробочку с крючками, моток красных ниток, кусок оленьей шкуры. Ножом нарезал оленьих ворсинок, аккуратно сложил кучкой на фанерной дощечке, обернулся к Сизому:
– Давай, Лёха, интимных волосиков своих добавь немного. Да не жадничай ты, для пользы дела надо, – и передал тому нож.
Сизый остроту ножа на ногте большого пальца попробовал, ремень армейский на своих штанах расстегнул нерешительно, посмотрел на Ника с явной паникой во взгляде:
– Командир, а как чихну в момент неподходящий? Дрогнет ещё рука, чего полезного отрежу? А? Давай я лучше – с груди, а? И ты своих добавишь, для полноты картины?
На том и порешили. Лёха к оленьим волоскам своих седых добавил, Ник – своих, рыжеватых.
Славные мушки получились, пёстрые, симпатичные.
– Сам бы таких ел, – заявил Сизый радостно, облегчённо вздыхая. – Если бы рыбой был. Красавицы, в натуре…
Надели сапоги, бушлаты на плечи набросили, спустились к реке.
Над Паляваамом клубился цветной туман. Местами розовый, местами лимонный.
Отойдя по берегу метров сто от избушки, Ник запустил «кораблик» в свободное от тумана окошко. Катамаран элегантно зарылся в волны, через минуту устойчиво встал на струе, упруго натянулся шнур, мушки весело заскакали по воде.
– Теперь ждать надо, – вздохнул Лёха. – Может, закурим?
Ник расстегнул свой планшет, достал кисет с махоркой, из общей массы ещё не совсем просохших бумаг отделил верхний лист – для козьих ножек, приготовился порвать его на две половинки.
– Подожди-ка, не суетись, – вмешался Сизый. – Нам что Эйвэ говорил? Сперва прочесть, а уж потом – по надобности использовать. Так что читай. Успеем ещё накуриться этим самосадом батюшкиным. Не табак, а прямо горлодёр какой-то беспощадный. А спешка, она хороша, только когда с зоны сдёргиваешь. Или с не целованной барышней когда, зная, что «чёрный воронок» уже под окнами дожидается…
Разгладил Ник тщательно бумажный лист на колене, осмотрел с двух сторон.
Текст чернилами был написан, смыло практически всё, только на одной стороне «шапка» сверху осталась, да на другой, прямо посередине, несколько фраз читались.
– Итак, вниманию любопытствующих: «Протокол допроса Никандрова С. С., з/к 8412, лагерь Сусуман 2/1, бежавшего 12.07.37. Задержан на побережье залива Шелихова, возле деревни Пеньё, 26.10.37». Здесь всё. – Ник перевернул лист. – Да и здесь – кот наплакал. Вот, слушай: «В начале сентября, точнее не помню, вышли к мысу Наварин. Еда закончилась. Решили Фёдора Кравченко убить, на провиант. Убили, освежевали. Трое суток на мысе провели. Отдыхали. Отъедались. Вопрос следователя: Не встречали в том месте незнакомых людей? Может, что-либо странное наблюдали? Ответ: Людей не встречали. Ничего странного не видели. Но слышали. Каждую ночь, как стемнеет, в небе стрекотало. Словно моторная лодка на реке. Будто лодка по небу с Берингова моря приходит, прямо в сопки. Медленно так. Потом обратно. И так много раз…» Вот и всё. Дальше не разобрать. Что скажешь на это? – спросил Ник.
Почесал Сизый в репе, крепко так почесал, с усердием.
– Что тут скажешь? Всем известно, что здесь при побеге некоторые извращенцы специального «терпилу» с собой берут. Даже откармливают загодя, на зоне ещё, у самых слабых пайки отбирая. Мне, слава Богу, этим заниматься не доводилось. Я под Сусуманом в зоне 2/2 чалился, там настоящих авторитетов собирали: «смотрящих» – я сам из них, медвежатников, карманников, ну и этих, по пятьдесят восьмой статье которые. А 2/1 – там одни отморозки и беспредельщики парились, гопстопщики и налётчики, от них всего ожидать можно. Потому как – гниды безбашенные. А вот, чтобы лодки моторные по небу плавали, не слыхал никогда. Врёт всё этот Никандров С. С., как сивый мерин врёт. Расстреливать таких надо, сразу и навсегда. Давай лучше подымим…
Только успели покурить – удар хвостом по воде, это крупный хариус прыгнул за мушкой.
Шнур натянулся, Ник осторожно вытащил добычу на берег, ловко снял с крючка и оглушил о ближайший валун.
– Козырный расклад! – радовался Лёха. – Килограмма на полтора этот шустрила потянет. На нашу с тобой, Ник, мушку клюнул. Так-то вот! Бог авторитету – он в помощь всегда.
К вечеру шесть хариусов поймали. Все как на подбор – от килограмма до двух.
Почистил Ник рыбин, из двух хариусов уху сварил, одного Сизому отдал – для добавления в кулёш, трёх положил на ледник – под избой был в землю вкопан металлический ящик, полный голубого льда.
Поужинали каждый своим. Ник ушицы лениво похлебал. Сизый от души кулеша мясорыбного навернул: если бы не пробрала сильная икота, то и не остановился бы никогда, такое сложилось впечатление. Чайком тундровым запили это дело, разбавив его на этот раз спиртом батюшки Порфирия. Разобрало с устатку, синхронно завалились на боковую. Здоровый сон после сытного ужина – дело святое.
Посреди ночи – белой полярной ночи – Ник проснулся. Кричал кто-то? Показалось?
Прислушался – точно, голос тоненький просит, жалостливо так:
– Помогите, помогите, Бога ради!
Что это – галлюцинация спиртовая? Да нет, вроде протрезвел уже.
Растолкал Сизого, вместе вышли из избушки, на всякий случай запалы вставили в гранаты, синхронно опять же.
На востоке медленно поднимался солнечный диск, над головой огромной стаей висели звёзды. Непривычным совсем было такое соседство, но впечатляло: посмотришь – и сразу тянет сочинять стихи возвышенные, трактаты философские.
