Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Штурмовой батальон
— Скорее бы…
— Будем надеяться на лучшее. Никто вас не обижает здесь? Какие у вас планы на дальнейшее? Скоро будет бой и оставаться с нами не безопасно. Хотя, конечно, мне бы хотелось иметь в нашей части такого специалиста как вы. Но лучше вам уходить от нас. Подальше, продуктов на дорогу дадим.
— Я это понял, но куда нам. С нами дети. Одни погибнем, устали бежать и так давно отступаем. Лучше уж мы с вами, до конца.
— Как хотите. Оставайтесь, но я бы рекомендовал все-таки уйти, — но увидев отрицательный жест Шмита, продолжил. — Петрович, беженцев давай зачисляй в тыл — пусть помогают, поставь на котловое довольствие. Скажешь Николаеву, пусть внесет в Книгу учета личного батальона, да проверь, чтобы он остальные сведения внес, как следует. Всех женщин, и тех, кто знает медицину, на помощь Лене отправь. Остальных на свое усмотрение. Если там нужно вещами помочь — выдай из наших запасов. Еще скажи своим орлам, чтобы приготовили побольше горячей воды, пока есть время, пусть ребята помоются и приведут себя в порядок. Ну, а Вам, Исаак Лаврентьевич, еще раз спасибо. Если уж кто еще соберется из наших привести себя в порядок, то я на Вас надеюсь.
— Конечно, в чем вопрос, сделаем как надо. Только знаете. Как бы это сказать?… — Замялся Шмит.
Поняв о чем вопрос, я сказал:
— Если вопрос об оплате, то не беспокойтесь. Петрович, потом рассчитаешься из наших сумм. Время военное, но оплату за работу никто не отменял.
— Вот это правильно, скажите, а у Вас, мама случаем не еврейка? В наше время там трудно найти понимающих людей… — Спросил Шмит.
— А что похож? Но, увы, нет. — Одеваясь, ответил я. — Не было у меня в роду евреев. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Все возникшие вопросы обсудите с Александром Петровичем.
— Ну, нет, так нет. Конечно, все будет в лучшем виде.
Попрощавшись, я двинулся в сторону позиций. Утро было в самом разгаре. Вышло из-за леса и засветило солнце, все вокруг просыпалось. По дороге меня перехватил Никитин.
— Здравия желаю, товарищ лейтенант. Вы, прям, как в мирное время — выбриты, подстрижены, одеколоном пахнете, сапоги блестят. Эх, вам бы пару орденов на грудь и все девушки ваши.
— Доброе утро. Тебе бы тоже не помешало, а то ходишь заросший, как не пойми чего. Сходи к Петровичу, у нас теперь есть штатный парикмахер, приведи себя в порядок. Остальным сообщи об этом, может, кто еще сподобится. Что там у нас? Как немцы?
— Есть, будет сделано! Там ком. полка звонил, ему сказали что вы на позициях, он приказал с ним связаться, как вернетесь. Немцы ведут себя тихо. Наблюдатели говорят, что у немцев недавно была побудка, но в окопах оживления не видно. Незаметно, что они готовятся к бою.
— Понятно, что ничего не понятно. Давай двигай к Петровичу, я буду на КП.
В траншеях бойцы что-то перекусывали, смеялись, переговаривались, курили сидя на дне окопов. С большей частью из бойцов мы вместе шли по дорогам Белоруссии, я их видел в боях и был уверен в них. С бойцами, что остались от маршевого батальона, было сложнее. То, что они вчера сражались и не сбежали — уже хорошо, но что будет дальше? Я не заметил в людях какого-то особого ажиотажа от предстоящего боя. Не было видно большого страха и лишнего волнения. Вчерашний бой и победа над врагом дала людям стойкость под огнем и уверенность в том, что немцев можно бить. Это не могло не радовать. На КП меня ждали Володин и командиры подразделений.
У Володина уточнил насчет ведения журналов боевых действий батальона и нашей роты. Тот доложил, что еще ночью все сделал. Кроме того составлен список погибших и подготовлены извещения на них. Поблагодарив за проделанную работу, попросил остальных доложить о состоянии дел в подразделениях. Доклады лишь подтвердили мою уверенность в успехе сегодняшнего дня. Удалось в значительной степени очистить и укрепить окопы, роют новые. Подготовлены дополнительные позиции для пулеметов. Боеприпасы есть. Заслушав всех, я объявил о сведении остатков рот батальона в одну во главе с Володиным. Смысла сохранять их не было. Полк невштатный, после боев все равно будет раскассирован по другим частям, а так глядишь, сохранится рота как боевая единица.
Не успел я дозвониться до Потапова, как он сам появился на КП. Выслушав доклад, он сообщил, что недавно из дивизии прибыл делегат связи, привезший приказ отходить к переправе через реку Вихра в районе Доманово, где и занять оборону. Немцы севернее прорвались к Смоленску, ведут бой в пригородах. Южнее, в полосе соседней дивизии, они прорвали фронт и заняли Мстиславль и Хиславичи, рвутся в Починок. Части сразу нескольких дивизий фактически попали в полуокружение. Сейчас принимаются меры к восстановлению положения и отводу войск к новому рубежу обороны дальше на восток. Командование обещало подкрепления, но особо рассчитывать на это до выхода к переправе не надо. Разыскали в лесу и вернули часть бойцов, что вчера бежало с поля боя, их приводят в чувство в районе КП полка. Ночью раненых удалось сдать в дивизионный санбат и теперь они в относительной безопасности, должны уже быть на подходе к Монастырщине. Так что надо думать, как оторваться от противника и выйти к указанному рубежу. В отношении моей роты никаких приказов из штаба фронта так и не поступило. Штаб дивизии вчера в течение дня несколько раз был подвергнут массированному удару с воздуха. Много погибших и раненых, в том числе и сотрудники особого отдела.
— Что будем делать лейтенант? Как будем выполнять приказ, есть соображения? Если бы хотя бы на пару часов раньше приказ доставили. То в темноте бы спокойно оторвались от врага, а сейчас хрен его знает, как это сделать.
— Немцы нас так просто не отпустят.
— Понятное дело. У тебя бойцы еще на той стороне?
— Да около сорока человек.
— Давай, наверное, команду чтобы возвращались назад. Твой Горохов свой обоз в тыл повел. Так я ему поручил и с остальных батальонов с собой забрать. Нам надо выиграть часа 2–3 чтобы оторваться и спокойно отойти, а где их взять эти несколько часов?
— Немцам нужна дорога для прохода техники и танков, а раз так, то надо чтобы они как можно больше повозились с расчисткой ее. Чтобы освободить ее от подбитой техники им потребуется не менее пары часов, а то и больше. Часть подбитых машин нами заминирована. Ночью немцы пытались вытащить пару танков да не получилось. Так что они сначала пошлют саперов, те провозятся не менее часа, еще примерно столько же уйдет на сталкивание с дороги остовов грузовиков и эвакуацию танков, если конечно мы не будем мешать. Вот вам и два часа времени. Правда потом немцы сядут на машины или пошлют конную разведку и нас достаточно быстро нагонят. Надо еще пару отсечных позиций в тылу делать, чтобы им жизнь медом не казалась. Если есть возможность, то надо в нашем тылу на дороге завалы и минные ловушки сделать, да и мосты за собой уничтожим. Это нам даст фору еще часа два — три.
— Я примерно так же думал. Саперному старшине сказал, чтобы он со своим имуществом на КП полка выбирался. Пусть впереди идет и все готовит. Я ему в помощь бойцов из третьего батальона дам, им все равно в себя надо прийти, да и дело быстрей пойдет. Только ведь надо будет кому-то здесь оставаться имитировать наше присутствие и дальше по дороге завалы прикрывать.
— А что тут думать, мы и прикроем. Нам не привыкать.
— Весь батальон с собой заберешь или только свою роту?
— Всех оставшихся, в том числе и пушкарей. Здесь завесу создадим, а затем вас по дороге догоним, пока вы пешком идти будете. У нас верховые лошади остались, да и у пушкарей с обозниками лишних лошадок заберем.
— Давай.
Спокойно нам договорить не дали. Немцы начали минометный обстрел всей линией соприкосновения. Особенно доставалось участку леса, где раньше действовали снайпера и участку болота на фланге 1 батальона. На нашем участке до роты немецких пехотинцев под прикрытием минометного и пулеметного огня бросились в атаку, но нарвавшись на ответный огонь, залегли и откатились назад. В качестве ответного приветствия мы из минометов обстреляли позиции немцев на фланге 1 батальона и перед нами. Вообще атака у немцев получилась какая-то несерьезная. Они не использовали ни артиллерию, ни танки. Даже не попытались освободить дорогу от подбитой техники. Похоже, это была проверка на наше наличие на месте. А раз так, то можно было начинать воплощать наши планы в жизнь. Пользуясь затишьем батальоны стали сворачиваться и отходить на восток, а мои бойцы занимали их места.
День разгорался, солнце светило все сильнее и ярче. Из тыла принесли завтрак. Бойцы поели, покурили и снова сели ждать развития ситуации.
Прошло около часа, а немцы все молчали. Что на них было совсем не похоже. Стрелки часов медленно приближались к 9 часам. Мне не верилось, что у немцев вчера была выбита вся артиллерия. Как и не верилось, что личный состав не хочет идти в атаку (подобно американцам в моем времени, отказывавшимся идти в атаку из-за отсутствия «Кока-Колы» или мороженного). Вчера мы выбили у них около батальона и часть тяжелого вооружения. То есть что-то около 30 % личного состава, что не критично для боевой части. Похоже, они что-то задумали, знать бы только что? И где? За месяц войны мы уже привыкли к немецкому распорядку ведения боевых действий. А тут такое. Конечно, это хорошо — еще немного пожить и побыть в тишине, но опыт — против него никуда не денешься. Необычное поведение противника вызывало обеспокоенность не только у меня, но и у остальных. Немцы ни куда не делись и их можно не напрягаясь разглядеть в бинокль, на другой стороне поля и болота. Звонки наблюдателям на краю болота тоже ничего не дали — там тихо. Нигде не отмечалось подготовки к атаке. Молчала минометная батарея, что с утра обстреливала позиции. От Потапова прибыл посыльный, сообщивший, что наши благополучно отошли на первый промежуточный рубеж и саперы подготовили мост к взрыву и начали делать завал на дороге.
