Татьяна Андрианова - Адские поиски
Я взглянула на небо, затянутое тучами. Они плыли медленно, неторопливо, словно боялись расплескать содержимое до срока, цеплялись за горные пики, скребли по скалам. Снег пока не начался, но явно собирался это сделать. Оставалось радоваться, что не дождь. Не знаю, чего именно мне не хочется больше – вымокнуть насквозь или быть засыпанной замерзшими кристаллами воды.
Все получили по полоске мяса, горсти сухофруктов. Ледяная вода из моей волшебной фляги плохая замена горячему чаю, но термосов у нас нет, костер развести не из чего. В итоге чем богаты, тем и рады.
Один сэр Толеснал призывы к трапезе проигнорировал. С лошади он не слез и гордо созерцал окрестности, крепко сжимая латной рукавицей обломки некогда грозного копья, словно позировал для собственного памятника и боялся спугнуть ветреную музу мастера.
– Сэр Толеснал, – увещевал рыцаря Линк, в чьих голубых глазах закованный в броню мужчина был чем-то вроде бесстрашного героя, уезжавшего в закат после нежного прощания с очередной спасенной девой, – вы бы поели! Кто знает, сколько нам еще до деревни топать. Ничто так не согревает, как хорошая трапеза. Ну и хорошая теплая одежда, разумеется. Так что не мешало бы вам утеплиться. Не ровен час, снег пойдет. Доспехи – плохая защита от холода.
Рыцарь не удостоил нас ни ответом, ни кивком. Хамское поведение, как ни крути. Пусть он сын какого-то там графа, но элементарную вежливость никто не отменял. К тому же гордец сам напросился к нам в спутники, а теперь нос воротит?
– Но еще не поздно вернуться, – осторожно бросила я.
Так кидают камень в водоем, а затем смотрят, как расходятся круги по воде.
– Поздно. Назад пути нет, – гулко молвил рыцарь из неведомых глубин своих доспехов. – Труба зовет, и я спешу на ее зов.
– Ну что ж. Безумству храбрых поем мы песню, – хмыкнула про себя, поражаясь упертости некоторых.
– Что вы привязались к моему сэру? Не может он слезть с коня, и все тут. Хоть вы на коленях его умоляйте, нипочем не слезет, – доверительно просветил нас Кехт.
– Отчего же? Он дал обет не слезать с коня, пока не совершит свой подвиг во имя прекрасной дамы сердца? Как это романтично! – восхитилась Лисса, и в ее изумрудных глазах появился туманный налет мечтательности.
– Не будь наивной, дорогая, – иронично хмыкнул темный эльф. – Все гораздо прозаичней. На рыцаре столько брони, что ни слезть с лошади, ни взгромоздиться на нее самостоятельно он не может. Необходимы помощники, обычно несколько человек, либо специальное приспособление из перекладины и веревок. Приспособления у нас нет, а больше двух человек на столь узкой тропе не развернутся. В идеале рыцарь не может путешествовать без обоза в сопровождении только одного оруженосца.
– Это еще зачем? – опешила я.
На картинках рыцари вполне обходятся обществом коня, а знаменитого Дон Кихота точно сопровождал лишь верный оруженосец Санчо Панса, ни о каком обозе Сервантес не упоминал. Жутко неудобно таскать за собой груженые телеги. Да и что в них перевозить? Не еду же.
– А как же, – растянул губы в усмешке лорд Тиррэль. – Вооруженного всадника в полном снаряжении ни один боевой конь долго таскать не сможет. Вот и следуют за рыцарем телеги с походным шатром, оружием, латами, провиантом. Опять же необходим знаменосец, чтобы встречные могли по гербу точно определить, кто перед ними, и соответственно приветствовать. Опять-таки на боевом коне просто так не катаются, на нем только воевать хорошо. В походе же используют других лошадей.
Я удивленно моргнула. Ничего себе, какие сложности! Еще один миф о романтическом герое на белом коне развеялся, столкнувшись с жестокой реальностью бытия. А жаль. Прекрасный рыцарь, увозящий нежную трепетную деву в закат, может, и клише. Зато какое обаятельное.
– А почему же тогда у сэра Толеснала все не так? – Лисса вздохнула, как обиженный ребенок, обнаруживший вместо конфеты в красивой обертке пустой фантик.
– Я не сторонник глупых традиций, – гордо возвестил сэр. – Все это глупости и предрассудки испугавшихся трудностей маменькиных сынков. Я выше этого.
– За что всю дорогу и страдаем, – тоскливо вздохнул Кехт.
Быстро сказка сказывается, а дорога наша только началась. Некогда рассиживаться – минуты лишней нету, того и гляди, ночь в пути застанет, снег повалит, заметет все вокруг пушистой ватой. Что делать станем? Дороги и так не знаем толком, а в сугробах совсем заплутаем, одичаем и в снежных людей превратимся: станем лазить по горам, питаться горными козлами и кореньями да пугать редких путников.
Рыцарь, громко бряцая доспехами (как только лавина не сошла?), ехал впереди, конь под ним брел понуро. Меня терзали смутные сомнения, что наш рыцарь без страха и упрека успел повоевать еще и с троллями, раз даже его лошадь в курсе, где проживает племя. Или это авалонский вариант Сусанина? Надеюсь, это не изощренная месть мне за грифона.
Маленький ослик Кехта резво семенил по каменистой круче, сохраняя потрясающий оптимизм для такого мелкого, но уже много повидавшего животного. Мы же тащились следом, молясь, чтобы набрякшие над вершинами тучи не разродились снежной бурей, пока мы не достигнем пункта назначения. Впрочем, мне было легче всех. Тиграш и не подумал бросить хозяйку на произвол судьбы, несмотря на груз на собственной спине, он уверенно вел меня по козьей тропе. В седло, конечно, не садилась – не ровен час, оступится кот под двойной ношей, и полетим мы в ближайшую пропасть вверх тормашками. Но путешествовать, опираясь на надежную спину зверя, все-таки проще, чем искать равновесие в одиночестве, когда камни так и норовят подло выскользнуть из-под ног, увлекая за собой.
Чем выше мы поднимались, тем холоднее становилось. Доспехи сэра Толеснала покрылись инеем. Выправка рыцаря стала ровнее. Может, он окоченел в своих железках, но так ли это, узнаем уже у троллей или на привале, если не доберемся до сумерек. Лазать по горам и днем занятие то еще, а ночью вообще самоубийством попахивает. Так мы и карабкались, сначала ища вдохновение в собственном упорстве, затем в упертости. Пар от дыхания вился вокруг лица, оседая на носу и щеках мелкими кристаллами инея, на языке стыли ругательные слова, но вслух не произносились, берегли дыхание, чтобы не сбилось. Рыцаря с оруженосцем тихо ненавидели – не своими ногами идут, загнали черт знает куда, навязались на наши головы, ироды.
Наконец рыцарь сдержал коня, ткнул в сторону перстом указующим, да так и застыл с рукой вытянутой. Мерзнет сталь на морозе, пластины заклинивает. Так и надо ему, гордецу, довыпендривался. Позлорадствовала маленько, проследила за пальцем, присвистнула. Камень с рунами высеченными стоит возле тропы. Арданассак, умница, постаралась. Вон какие мелкие значки набила, да много как! А уж камня не пожалела – самый большой выбрала. То ли хотела щедростью прихвастнуть, раз случай представился, то ли надеялась, что к шаману идти передумаем, а камень выбросим.
– Интересно, что она там написала? – задумчиво молвил лорд Эллэн. – Жаль, тролльего не разумею.
– А чего тут разуметь? – пожал плечами Тиррэль. – Похабщина одна. В приличном общества прочесть – срам. По мне, если кого послать куда надобно, так сделай это кратко и емко. Зачем хороший камень зря переводить?
– Ты знаешь троллий? – восхитилась Лисса, подходя ближе. – Ты раньше этого не говорил.
– Наверное, потому, что я никогда не знал этот язык, – фыркнул темный эльф. – Просто общение троллей в большинстве своем нецензурно. Их словарный запас – самый большой в мире справочник изощренных ругательств. Если с ними говорить просто, не вставляя крепкое словцо, то тебя либо не поймут, либо, что еще хуже, сочтут слабым. А со слабаками у них разговор короткий.
Хм, звучало многообещающе. Как пожизненный абонемент в камеру пыток с палачом – фанатиком своего дела.
Камень пришлось нести темному и светлому эльфам. Линк, Арагорн и Скворчащий Животик с успехом страховали носильщиков. Мы с Лиссой благоразумно взяли самоотвод. Мы же леди, а леди не пристало подрабатывать грузчиками. Кандидатуру рыцаря не рассматривали просто потому, что ледащий жеребец не выдержит на своем крупе «записочку» гадалки, а пешком сэр не промарширует и получаса – скончается от перенапряжения. Эльфов выбрали прежде всего потому, что эта пара была примерно одного роста и постоянно пикировалась, чем надоела всем до чертиков. А камень слишком тяжелый, чтобы вести светскую беседу в процессе переноски. Вот и славно, значит, заткнутся, а то, говорят, в горах лавины бывают от громкого шума.
Не прошли мы и пары сотен метров, когда прямо перед носом Кехта просвистела стрела и благополучно упала в пропасть. Паренек скосил серые глаза, потрясенно оглядел собственный нос на предмет целостности, осторожно пощупал на случай оптического обмана зрения и, не обнаружив ущерба, нанесенного внешности, выдохнул с облегчением.
