Роман Злотников - Сердце Башни
– Да кого интересует, что было год или полгода назад?! – взвился Кромарь. – Что нам делать теперь? Бунгаба, Ловит, Три зуба, Яйцо сдохли в шейкарских горах, Слепеть повешен в Шергроне, Курощупа и Порошка забили камнями на востоке, Ярыго и Тянитолкая посадили на кол. Я сам третьего дня едва вырвался из облавы агберских егерей! Это что – победа?!
– Ах, Кромарь, Кромарь, – снова послышался голос хозяина. – Ну, кто тебя, дурака такого понес в Насию, а? И этих идиотов – Бунгабу, Ловита, Яйцо и остальных. Я что вам говорил? Сначала надобно хорошенько укрепиться в Кагдерии. Окончательно раздавить всякое сопротивление. Сформировать власть. Выстроить экономику. Да, это не просто. Это надолго. После того, что вы устроили, вам пришлось бы некоторое время жить впроголодь, выдавливать продовольствие из крестьян, подавлять бунты. И вешать, вешать, вешать… А куда деваться? Но кто меня слушал? – до Йокромбига донесся тяжелый вздох. – Не-ет, вы почувствовали вкус грабежей. Я-то совершенно не против грабежей. Да ради Владетеля! Если грабят тиранов и узурпаторов или их прихвостней – да сколько угодно. Но заниматься только грабежами, не делая больше ничего – это же полная глупость! Даже пастух, получающий со своих овец все – шерсть, причем, заметь, не один раз, а каждые полгода, мясо, сало, шкуру на шубу, жилы для тетивы лука, копыта на пуговицы, зубы для поделок – все то время, пока не пришла пора забивать овцу, заботится о ней, перегоняет ее с пастбища на пастбище, чтобы у доброй овечки было вдосталь травы, вовремя пригоняет к водопою. А что сделали вы?
– Мы тоже, представь себе, погнали наших овечек к водопою и на новые пастбища, – огрызнулся Кромарь.
– Не-ет, Кромарь, тут ты врешь! Вы погнали на новое пастбище свои своры собак. Ты, Бунгаба, Три зуба и остальные. А овечек своих вы бросили. Бросили подыхать без травы и без воды. Ну, вот чем ты думал-то, Кромарь? Задницей?
– Ты говори да не заговаривайся, – зло бросил Кромарь своему собеседнику.
– А то что? – небрежно и, как-то, даже весело, поинтересовался тот.
– А то что прирежем тебя с этим твоим… молчуном да и все! Я – Вожак. Не стоит мне грубить.
– Ты дерьмо из задницы говноеда, Кромарь, вот ты кто, – голос хозяина был просто переполнен презрением. – Ты способен угробить любой, даже самый подробный и выверенный план.
– Ты все-таки язык придержи, Черный, – послышался голос Требушета, который, как знал Йокромбиг, «держал» ночную жизнь во втором по размерам городе Кагдерии – Дзаржичке. – Кромарь, он хоть и дурак, но Вожак. Имей уважение.
– Кромарь – дерьмо из задницы говноеда, – еще раз повторил хозяин, причем в его голосе не было ни малейшего намека на страх. – Ну, вот скажите мне, Вожаки, разве плохо вам было, когда вы в точности выполняли мои указания, а?
– Мы – вольный народ, Черный, – на этот раз, судя по тембру голоса, заговорил Банный Дух, Вожак с побережья. – Мы тебе не тупые крестьяне или подкупленные подачками тиранов ремесленники из городов. Хорошо ли, плохо, а когда наша душа чувствует, что надо поступить так, а не этак – нам никто не указ.
– Во-от оно как? – эдак вкрадчиво произнес собеседник. – То есть, я так понял, что ты, Банный Дух, считаешь, будто я тут как бы вообще ни при чем? И в том, что вы свергли династию тиранов, захватили столицу, а затем и все остальные города страны, вырезали дворян, подняли на пики купцов и цеховых старшин, нет никакой моей заслуги? И все это вы сделали сами?
– Не надо приписывать нам такую уж безграничную неблагодарность, Черный, – вмешался Требушет, – мы все знаем, что именно ты…
– Да, я так считаю, – оборвал Требушета Банный Дух. – Признаю, ты кое-что сделал. И советы давал. И не скажу, что все твои советы были бесполезны. Но если бы ты мог сделать все то, о чем ты тут говорил, сам, ты бы к нам не обратился. А ведь ты сам отыскал нас. И уговаривал. То есть без нас ты никто, и у тебя бы ничего не получилось. Разве не так, Вожаки?
Из продуха до Йокромбига донесся одобрительный гомон, заставивший бывшего нищего еще сильнее вжаться в камень лежанки. Ох, если бы он умел говорить, если бы они его выслушали – он бы непременно, непременно сказал бы им, что нельзя, нельзя, нельзя так разговаривать с хозяином. Никогда! Ни за что!
– Да, это именно мы свергли власть узурпаторов и негодяев, заставив их отдать народу все те богатства, которые они все эти годы выколачивали из него. Мы, Черный, мы, а не ты. Ты, в лучшем случае, в этом участвовал. А делали все мы, наши руки. Ты же сейчас сидишь перед нами и оскорбляешь нас, – тон Вожака стал явно угрожающим. – Ты не боишься, что отправишься вслед за узурпаторами и негодяями?
На несколько мгновений в камере, где собрались гости, установилась напряженная тишина, а затем через продух донеслись противные каркающие звуки. Йокромбиг вздрогнул и сжался. Это смеялся хозяин.
– Во-от оно как… То есть то, что я нашел вас, создал в каждом городе запасы оружия, продовольствия, направил своих людей, чтобы они отобрали, сформировали и обучили боевые группы, составил план, определил, когда лучше ударить, кого убивать первым, кому можно дать сбежать, когда появится вероятность успешно захватить дворец, затем в ключевой момент помог поднять людей и вооружить команды, захватившие арсеналы и казармы, мосты и конюшни, а также здания управы и дворцы ключевых представителей знати – все это ничего не значит?
– Да, Черный, – небрежно отозвался Банный дух. – Не значит. То есть я не спорю, все то, что ты перечислил, нам немного помогло. Но главное – это наш свободолюбивый дух. Наше стремление к свободе. Наша жажда сбросить оковы тиранов и узурпаторов. Если бы не они – и чего бы стоили эти твои планы, запасы оружия и этого противного сушеного мяса? Все это так бы и сгнило в твоих катакомбах?
И все снова одобрительно загомонили. А Йокромбиг тихонько обреченно завыл. Очень тихонько. Еле слышно. Потому что он знал, что сейчас произойдет.
– То есть вы больше не собираетесь слушать мои… м‑м‑м… советы? – холодно-безразлично спросил хозяин.
– Это точно! – вновь встрял Кромарь. – Мы слушали – и сам видишь, к чему нас это привело. Так что теперь мы сами. И это… – тут голос Кромаря приобрел ёрнические нотки, – спасибочки тебе за все те запасы, которые ты тут для нас собрал. Они нам очень пригодятся, – и он радостно заржал. Как и все остальные, кто находился в той камере. Поэтому, наверное, они и не услышали очень тихо произнесенные хозяином слова:
– Убей их всех…
Впрочем, и сам Йокромбиг их так же не услышал. В отличие от вопля ужаса, прозвучавшего буквально через мгновение. И… переполненного диким страхом даже не шепота, а выдоха кого-то из Вожаков:
– Бездушный…
7– Дзварезц!
– Да, ваше высочество?!
– Бери три сотни своих людей, и отправляйтесь на северную стену. Я думаю, они дрогнули.
Глаза молодого кагдерийца зло блеснули, и он, коротко поклонившись, бегом ринулся вниз с холма, на котором стоял Грон, придерживая болтающийся у бедра ангилот. Принц-регент Агбера проводил его взглядом и вновь повернулся к возвышающейся перед ним громаде Черного Камня – крепости, затворяющей вход в долину Эмегкрок – жемчужину Кагдерии. Именно в этой долине располагалось большинство свинцовых, серебряных и золотых рудников этой страны. И именно здесь засели последние остатки Великого Народного Совета Свободных Людей. Именно так – все пять слов с большой буквы.
Вот интересно, почему всякие уроды так любят использовать такие слова, как свобода или народ. Причем, чем эти уроды наглее и жаднее, тем больше подобных слов от них сыплется. А между тем все эти рассуждения о свободе, о демократическом выборе, о воле народа и народном же счастье, о равенстве и справедливости, как правило, прикрывают самый циничный развод. И те, кто искренне в них поверил, чаще всего гибнут первыми.
А вот последними гибнут, как правило, самые жадные. Те, кто вцепляется в жирный кусок и до самого конца не могут заставить себя расстаться с ним. Вот и сейчас в Черном Камне укрылись те, кто оказался наиболее тупыми и жадными среди всей той камарильи, что захватила власть в Кагдерии. Большинство лидеров мятежа в Кагдерии, – тех, кто остался в живых после разгрома «Армии бедняков» и освобождения востока, севера и центра страны от кровавой власти мятежников – забилось в такие щели, что все усилия людей Шуршана оказались бессильны для того, чтобы их найти. Ну да, они-то привыкли прятаться: большинство лидеров мятежников оказалось из числа криминальных авторитетов. Впрочем, разве в какой-нибудь революции было как-то иначе? Недаром даже «идейные» революционеры с первой родины Грона сразу же при победе революции объявили криминалитет «социально близким» и провели массовую амнистию. Иначе столько «своих» сажать бы пришлось… И только лишь десяток таковых, причем далеко не из самых известных, объявили, что будут до конца «драться за свободу» и ждать, пока «бедняки других королевств, восстав против своих тиранов, придут к нам на помощь».
