Максим Шейко - Варвар из нашего города
Высланная вперед разведка следов пребывания противника в деревне не обнаружила, и я решился:
– Подтянулись, солдаты! Выровнять ряды! Оружие на изготовку! Знамя вперед! Вступаем в деревню и располагаемся на отдых.
Когда сотня, дружно топая, вступила в Оборотную, посмотреть на это зрелище высыпало практически все местное население. Так на виду у честного народа мы и промаршировали до корчмы, располагавшейся на другом краю деревни, после чего ополченцы были распределены на постой, а я при помощи Раска и стражников первого десятка приступил к реквизициям.
Дело двигалось к вечеру, когда в харчевню, которую я превратил в свой штаб, влетел всклокоченный ополченец и закрутил головой, подслеповато щурясь в темном после улицы помещении. Так никого и не увидев, солдат прокричал куда-то в сторону трактирной стойки, располагавшейся прямо напротив входа и довольно далеко от углового стола, за которым сидел я:
– Всадники! Едут со стороны Ирбренда, скоро будут здесь!
Я чуть не подпрыгнул вместе с табуреткой.
– Сколько?
– Четверо!
В голосе ополченца слышались явные нотки пока еще сдерживаемой паники. Я сплюнул на пол. Вояки, мать их.
– Ты из северной заставы?
– Да! Меня десятник послал предупредить…
– Все верно, солдат. Возвращайся на пост, передай командиру, чтоб спрятал людей и приготовился. Как только всадники въедут в деревню, пусть перекроет дорогу и не выпускает их назад. Понял?
Парень судорожно кивнул.
– Тогда выполняй! Раск, общая тревога!
Вот падлой буду – чего-то такого я и опасался! Конечно, кое-какие меры предосторожности были предприняты заранее. По одному десятку несло караул на обоих выездах из деревни, наблюдая за дорогой, остальных ополченцев расквартировали более-менее кучно с тем, чтобы их можно было быстро собрать в случае внезапного появления противника. Теперь предстояло выяснить эффективность этих мероприятий на практике.
К счастью, кавалеристы приближались к Оборотной довольно неспешно. Всадники крутили головами, негромко переговаривались, временами пересмеивались. В целом наездники вели себя достаточно беспечно, так что подозрения о том, что они являются передовым дозором крупного отряда, я с облегчением отбросил. С четверкой рейтаров мы должны справиться, как бы круты они ни были, тут главным было не столько победить, сколько не упустить. Собственно, потому я и предпочел заманить противника в деревню, рассчитывая окружить и зажать кавалеристов между домами, где их маневренные возможности будут ограничены. Задумка была неплохая, но, как говаривал кто-то из великих, еще ни один план не выдержал столкновения с реальностью.
Я как раз успел привести свое воинство, расслабленное обильной едой и долгожданным отдыхом, в чувство, когда ирбренцы, так ничего и не заподозрив, въехали в Оборотную.
– В атаку! Вперед! Бей!
Честно говоря, я побаивался, что мои доморощенные орлы сдрейфят. Когда в строю и у меня на виду – это одно, но сейчас они были разбиты на десятки и рассредоточены за сараями и плетнями…
Зря боялся. Вбитая кулаками и палкой привычка повиноваться сработала как часы. Ополченцы бодро повыскакивали из своих укрытий, старательно тыча пиками во все, что хоть отдаленно напоминало всадника. Плохой новостью было то, что рейтары не растерялись, на что я втайне надеялся, и не попытались отбиваться, а сразу ломанулись на прорыв.
Напиравшие со всех сторон копейщики смогли ссадить только одного из всадников. Трое других, выскользнув из моей нехитрой ловушки, устремились прямо к южной заставе – последнему препятствию на пути к Игбруну.
Такой вариант тоже предусматривался, хоть и считался нежелательным. Заслон на выезде из села был усилен моим личным резервом – десятком линдгорнских стражников, так что разогнавшихся рейтаров встретила плотно сбитая группа человек в 25, ощетинившаяся четырьмя рядами пик. Двое ирбренцев рухнули почти сразу, причем один – вместе с лошадью, зато третий, подняв коня на дыбы, развернулся практически на месте и тут же, дав бедной скотине шпоры, заставил его совершить прыжок через довольно высокую изгородь. Таким образом, этот хренов мастер конкура очутился в чьем-то дворе и буквально в шаге от спасения. Для того чтобы окончательно вырваться из засады, ему оставалось протиснуться между хлевом и сеновалом, проскакать через огород и еще раз преодолеть хозяйский забор, на этот раз задний.
Один Сатар ведает, чего я поперся его останавливать. Увлекся, наверное.
Заметив хитрый маневр ирбренца, я, выхватив пику у стоявшего рядом с разинутым ртом ополченца, покинул свой пост на крыльце таверны, откуда руководил ходом эпической «битвы у Оборотной», и ринулся наперерез. Успел. Спрятавшись за забором и уперев копье в землю, я всадил острие в брюхо коню, как раз преодолевавшему последнее препятствие на своем пути к спасению. Наконечник ушел в потроха целиком, древко сломалось под весом обрушившейся на него лошадиной туши, смертельно раненная животина забилась, разбрасывая копытами дерн и издавая прямо-таки душераздирающее ржание. А наездник, совершив неслабый акробатический кульбит, приземлился на четыре точки в трех шагах от меня. Хорошо так приземлился – мне даже шага делать не пришлось, чтоб с размаха шарахнуть его по шлему обломком пики.
К тому времени как прибыла подмога, я уже спокойно стоял, опираясь на плетень в некотором отдалении от упавших, чтобы не попасть ненароком под копыта агонизирующего скакуна. Запыхавшиеся ополченцы были встречены недовольным начальственным рыком:
– Чего вылупились?! Добить раненых коней. Убитых обыскать. Оружие и все, что найдете, – в таверну. Раск, где тебя носит? Проследи! Этого – связать и за мной. Посмотрим, что за птицу к нам занесло…
Глава XVI
Рейтар, поверженный мной самолично, оказался в итоге нашим единственным пленным. Остальных разошедшиеся ополченцы истыкали копьями до состояния «мешок с костями». По крайней мере, Раск, явившийся отчитаться о захваченных материальных ценностях, охарактеризовал ситуацию именно так.
Разбор добычи, кстати, дал много интересного. Помимо вещей приземленных, вроде доспехов и оружия, среди наших трофеев оказались две верховые лошади с запасными комплектами сбруи, некоторая сумма наличности… и одна любопытная бумага. Вернее, сама бумага, которую так и тянуло назвать пергаментом, была так себе – толстая, шершавая, желтоватая… А вот то, что на ней было написано…
Если вкратце, в письме были изложены инструкции по дальнейшему ведению боевых действий. Автором инструкций являлся некий Танис ле Крайт, о чем свидетельствовала витиеватая подпись в конце документа. Оттиск на скреплявшей письмо сургучной блямбе чем-то неуловимо отличался от гербовых значков, на которые мне вдоволь довелось насмотреться за время недолгой службы в ополчении Этельгейра. Такое несоответствие наводило на мысль о том, что это полковая печать какого-то наемного отряда. Тогда неизвестный мне господин ле Крайт вполне мог быть командиром этого отряда. По-моему, логично. Особенно если учитывать личность почтальона, чьи доспехи и амуниция буквально вопили о принадлежности их теперь уже бывшего владельца к знаменитым черным рейтарам – одному из самых известных наемных полков в наших северных краях.
Но главным было не это. Больше всего настораживало то, что таинственный командир наемников, составляя свои наставления, исходил из того, что подчиненный ему отряд, которому собственно и адресовались эти инструкции, базируется в Игбруне!!! То есть мы фактически находились в оперативном окружении! Или в полной попе, как выразился Раск, закончив чтение изъятого документа.
– Что думаешь?
Вопрос так и повис в воздухе. Каптенармус переводил задумчивый взгляд с бумаги в своей руке на связанного рейтара, все еще валявшегося под стеной без сознания, затем на меня и снова на бумагу. Мысль воспользоваться захваченными лошадьми и свалить отсюда подобру-поздорову, прихватив с собой максимально возможное количество материальных ценностей, читалась на его хитрой роже столь отчетливо, что я даже не стал ждать, когда мой заместитель соберется ее сформулировать.
– Удрать всегда успеем. Ты для начала расскажи мне, как такая фигня вообще получилась?
– Ну-у-у…
Перспектива своевременного отступления явно возвращает Раску душевное равновесие, и он добросовестно пытается решить поставленную задачу:
– Местные говорили, вчера тут отряд конный прошел…
– Почему мне не сказал?!
Заместитель чешет репу с виноватым видом:
– Да как-то не успел. Думал – наши, которых под Ирбрендом турнули, вот и не стал торопиться.
Теперь уже задумываюсь я. По времени вроде подходит. Если отряд вышел сразу после окончания битвы, то, двигаясь по дороге в хорошем темпе, вполне мог проскочить через Оборотную еще вчера, пока мы блуждали по лесам. Мог ли этот отряд взять с налету Игбрун с его смешным гарнизоном, состоявшим, насколько я помню, из девятой сотни ополчения? Да легко! Для полноты картины остается прояснить только пару нюансов.
