Андрей Дай - Андреевский крест
— П-падай, — и начал считать. Раз, два.
Красный сразу мордой в траву клюнул — готов. А вот синий заверещал, как недорезанный поросенок и за дерево прыгнул. Надо же такому случиться, руку он не вовремя опустил. Как раз под вторую мою пулю.
Бабах!!! Это он не целясь, просто в мою сторону из пистолета своего стрельнул. Гром, дым, вопли. Я в полном офигении, лес в тумане. Война прям настоящая. Даже не знаю, чего бы я дальше делать стал, если бы не Леха. Вот вроде — здоровенный, как медведь. В плечах — полтора меня. А умеет быть быстрым, как молния. Как он из положения "лежа в обочине" до засады добежал, то одному Богу ведомо. Только следующий ход его был.
— Вот ты где, пидор, — и сразу следом грохот двенадцатого калибра. — Два двести, братуха. Вылазь. Чисто.
Ну чисто, так чисто. первого-то я точно снял, а со вторым мичман разобрался. Не мог же он с трех шагов промахнуться?! Чему-то ведь и мореманских спецназеров учат.
— Че тут у нас? — поинтересовался, выходя из сумрака.
— Тьфу, черт, — дернулся брат. — Ну ты блин даешь! В натуре, как леший.
— При Советах учили на совесть, — утирая пот и паутину с лица, оправдался я. — Мастерство-то не пропьешь. Помнят ручки-то…
Леха заржал, и протянул мне рукояткой вперед разряженный пистоль.
— Анас, братуха. Я такого антиквариата и в музее не видал. Ствол, зацени, какой. Шестигранный. А это, по ходу, кремень?
— Не похоже, — ковырнув зажатый в держателе золотисто поблескивающий камешек. — Егорке оттащим. Он разберется.
— Не вопрос. Я и дуру эту упру. Для коллекции. Над камином в форте приладим. Жаль у этих корсаров сабли нема…
— Кто же по лесам, по долам с железными палками бегает? Кстати, брат! Куда они так торопились-то? Не желаете ли, господин хороший, полюбопытствовать?
— Морем давно пахнет, — покрутил носом мичман. — Тут уже не далеко. А раз дорога, значит там люди живут. Логично?
— Еще как, — хмыкнул я. — Впадлу будет пройти мимо и не поздороваться. Типо соседи.
— Типо того, — засмеялся Леха. — А я уж переживать начал, что некуда будет за ясаком наведываться.
— Да лучше бы подальше, поморщился я. — Сколько мы прошли? Верст десять, двенадцать?
— Пятнашку не хочешь? Но по прямой всяко ближе.
— Близко. Если с аборигенами базар гнилой выйдет, придется с оглядкой обустраиваться. Чтоб какой-нибудь баран в спину из такой вот бандуры не зазвезденил.
— Разберемся, — любимой моей присказкой отговорился брат.
— Попробовать нужно пальнуть из этой пищали, — я нашел для себя повод тащить полтора десятка километров лишние килограммы. — Посмотрим, с какой дистанции их начинать опасаться. Обратно пойдем, заберем…
Однако, прежде чем продолжить глубокую разведку, мы потратили еще несколько минут на то, чтоб обследовать трупы врагов. Не то, чтоб нам были необходимы невеликие ценности, из карманов незнакомцев. Марадерку мы с Лехой воспринимали скорее как часть процесса сбора информации о противнике. Любая мелочь могла много чего рассказать об обитателях этой земли. В Итоге мы с братом стали обладателями конусовидной флижки с порохом, свинцового прутика, горсти камешков, похожих на те, что были зажаты в замках оружия туземцев, нескольких медных монет, двух амулетов с каким-то незнакомым символом, и пары неплохих кованных ножей. Кроме того, в поясе "синего" обнаружился небольшой кожаный кошель, содержимое которого мы изучать не стали. Заторопились. На часах время перевалило за семь часов, солнце уже практически коснулась горизонта, а бродить по лесам в темноте желания не было.
Ах, да. Я разгадал, наконец-таки, загадку чем-то меня зацепивших следов. Все дело в обуви. Если на ногах первого, "красного", были обычные, как Леха сказал — палубные, ботинки, то второй был обут в высокие, до колена, сапоги с очень мягкой подошвой. В таких хорошо красться по лесу, если знаешь как. И, судя по всему, "синий" не знал. Попросту снял с кого-то, польстившись на аккуратную работу и качественный материал. Иначе не подпустил бы меня так близко, и в конце концов, не поплатился бы за это жизнью.
Долго искать поселение туземцев нам не пришлось. Деревья стремительно редели. Иногда встречались целые поляны, "украшенные" пнями и горами гниющих тонких веток. А потом — мы и километра не прошли — лес расступился, и перед нами открылась картина относительно обжитого места.
Неровные квадратики полей, большей частью уже убранных. За ними, на берегу обширной бухты — пара десятков деревянных домиков с плоскими крышами, на которых были зачем-то навалены крупные камни. Сараи. Чуть в отдалении, более крупный. Видимо — склад. В бинокль было хорошо видно, как люди выкатывали оттуда бочки и выносили упакованные в ткань тюки. Сети сушащиеся на подпорках. Длинные и узкие лодки на пляже. А в самой бухте, чуть ли не по центру — деревянный же корабль.
— Шхуна, — определил мичман. — Только корпус какой-то странный. Слишком…
Он надул щеки и зачерпнул воздух здоровенной ладошкой.
— Толстый. Во! С таким по волнам не побегаешь. Будешь шлепать, как бревно.
— Да похрен, — поморщился я, забирая у моремана бинокль. — Ты фотик догадался взять?
— Неа, — огорчился брат. — Маслу оставил. Кто же знал?
— Вот и я, бляха от ремня. И рисовать не умею. Как будем среднему рассказывать, что реальный парусник видели и деревню эту чудную? Типа че-каво?
— Слышь, братан, — вскинулся Леха. — А эта, камера, что он нам вешал в первый заход? Ты ее снимал? Я то сразу сдернул. Она у меня место занимала нужное…
— Это какое такое? — копаясь в нагрудном кармане, усомнился я. — Колись давай, чего еще с собой таскаешь? А то тотоша за пазухой — это уже сильно!
— А-а-а, — словно мошку смахнул. — Фигня. Типа, последний довод морской пехоты. Феня.
— Кто?
— Не кто, а что. Граната. Ф-1. По нашему — феня.
— Ну ты даешь, — хмыкнул я, и нащупал, наконец, шарик с прищепкой среди прочего барахла. — О! Есть. Стучись на базу. Пусть Егорка ноут свой заводит и связь проверяет. Добьет поди? Как считаешь?
— Вот и проверим, — согласился мичман, вытягивая телескопическую антенну. — Дай Бог…
— Слушайте сюда, охламоны, — затараторил Егорка, как только понял, кто именно его вызвал. Слышно было плохо. Среднему брату приходилось чуть ли не кричать, и это ему совсем не нравилось. — Короче, долго объяснять, но я знаю не только где мы оказались. Но и когда!
— В смысле? — взревел Леха, вспугнув птиц с окрестных кустов. — Что значит когда?
— А ты не вопи там раненым бизоном, а слушай, чего тебе старшие говорят, — рыкнул в ответ Егор. — В общем, я скормил рисунок созвездий компу, и он выдал мне примерную дату…По идее, можно еще уточнить, но нужно оборудование, а оно серьезных денег стоит. Послушайте, а потом, Андрюх, сам решишь — надо оно нам, это уточнение, или и так сойдет…
— Ближе к телу, — у меня уже ухо заболело, слушать его тарахтение. — Мы тут не на пляжу задницы греем…
— Ага-ага. В общем, комп утверждает, что положение звезд со снимка соответствует эпохе от пятисот до семисот лет тому вперед.
— Че? — снова не врубился мичман.
— В очо! — разозлился Егор. — Мы попали, братаны, в будущее. По среднему, тут у нас двадцать седьмой век. Две тысячи шестьсот хрен знает какой.
— Охренеть, — выдохнул Леха. — А где все?
— Вот и я о том! Где все? Где города, где цивилизация? Что, черт возьми, случилось, что в Сибири, в ста верстах от города тропические острова? Людей надо искать, пацаны. Свидетелей. И спрашивать. И особенно сильно меня интересует даже не что тут произошло, а когда! Понимаете? Вдруг мы там у себя, блин, последние годы доживаем. А дальше — конец всему и ядерная война?! Людей ищите, Андрюх! Людей! Слышишь?
Я сглотнул вдруг образовавшийся в горле комок, еще раз глянул на деревянный корабль в бухте и домики с камнями на крыше, кашлянул, и как мог четко выговорил:
— Да нашли мы уже твоих людей. Лови картинку…
Глава 4. Острог
Никита пошел в школу с соплями. Днем-то да Порогом жарко было, а вот ночью, пока они с Поцем нас по берегу выискивали, остыл пацан. Ночи там свежие. Егор говорил, будто там и время года и день в календаре совпадали с нашими. Иначе, по его словам, он и местоположение тамошней Подковы не сумел бы вычислить.
Потом уже, нашли в интернете карты этой местности. Средней паршивости пятидесятиверстки. Средний с Михой денек за компом посидели и выдали в итоге распечатку. Типа, все что ниже двухсот метров морем закрасили, ну и берега получившихся островов немного сгладили. Подписали даже первые географические названия: первый наш остров Апостола Андрея и второй — существенно больший — остров Ножа. Ничего лучше этим двум фантазерам в голову не пришло, а очертания береговой линии действительно очень напоминали старый, ржавый, с иззубренным лезвием нож.
