Дмитрий Дашко - Спасти Козельск
– Боярин, а ты нам хлебца не дашь? Голодно очень…
– Нам бы не себе, – стыдливо добавил тот мальчонка, чьим отцом был охотник. – Мамки у нас голодают, сестренка у меня есть еще, братик…
– И у меня…
– А нас у мамки семеро…
Игорь посмотрел на голодных мальчишек… Наверное, ему еще никогда в жизни не было так плохо. Даже тогда, когда на «зачистке» одного аула пришлось стрелять в боевика на глазах у его семьи.
– Ребятишки, с собой я хлеб не ношу, – виновато сказал Игорь. – Давайте разбегайтесь пока, а к закату придете…
В «ставку» он пришел так быстро, как только мог. Побежал бы, да нельзя… Не говоря ни слова, вытащил из угла большой мешок и на глазах удивленных товарищей принялся набивать его тем, что под руку подвернулось: сухарями, кусками сыра. Сбегал в поварню, притащил оттуда несколько караваев хлеба.
Демин, наблюдавший за деятельностью подчиненного, не выдержал:
– Игорь, ты зачем провизию запасаешь?
С изумлением констатировав, что Воднев на замечание старшего по званию реагирует слабо, гаркнул:
– Старший лейтенант Воднев! Ты чего делаешь?!
– Виноват, товарищ майор! – спохватился Игорь.
Вытянувшись по струнке, доложил:
– Диверсантов кормить собираюсь.
– Игорь, ты чего? – поинтересовался Павленко. – Заболел, что ли? Каких диверсантов?
– Стоп-стоп, – начал понимать командир. – Ты чего, лыжников из местных набрал? Вроде хотели из своих отряд составить.
– Я, командир, ребятишек решил к делу пристроить, – сказал Игорь.
Объяснять, что к чему, не пришлось. Диверсанты – народ понятливый. К всеобщему удивлению, идею детского диверсионного отряда принял в штыки не мягкотелый интеллигент-либерал Свешников, что было бы логично, а Павленко.
– Да вы чего, мужики? Мы что, пацанов на убой пошлем? – кипятился старший лейтенант, напрочь забывший о хохляцком акценте. – Мы даже во время Отечественной войны мальчишек жалели. Даже сынов полка в тыл отправляли. Когда фильм «Сволочи» сняли – скандал был! Меньшов даже приз отказался вручать! Фашисты детей на смерть посылали, а мы кто будем? Игорь, ты каким местом такое придумал?
– Таким самым местом и придумал, – не стал спорить с другом Воднев.
Криво усмехнувшись, сказал:
– Им, пацанам этим, что так, что этак, все равно смерть. Не от сабель татарских умрут, так от голода ноги протянут. Вон, выйди во двор, посмотри, – разозлился Игорь. – Наверное, стоят уже, хлебца просят. Их тут много в Козельске. Вдовы, сироты, калеки, кто из других городов прибежал. Думаешь, их тут кормят? Ладно, что в храме что-то перепадает, так надолго ли?
– Да, а вот об этом аспекте мы как-то не подумали, – хмыкнул Свешников. – Тут же народ голодает…
– Нам, Алексей Михайлович, такую задачу никто не ставил, – мягко пояснил Демин.
– Да я понимаю, – вздохнул историк. – Отстоим Козельск, спасем людей и от татар, и от голода… Но все равно, кошки на душе скребут.
– Скребут, – согласился Демин. – А что делать?
В палатах повисло молчание. Каждый понимал, что сделать они ничего не могли. Им и так приходилось выколачивать харчи на свою дружину. А если еще заставить княгиню кормить всех беглых, собравшихся в городе, то… Нереально это. Суровый прагматизм войны – надо кормить здоровых мужиков, в ущерб всем прочим.
– Ты сколько пацанов набрал? – поинтересовался Демин.
Павленко вскинулся было, но смолчал. Понял, что командир идею детского отряда одобрил. А коли одобрил, чего спорить?
– Было около двенадцати. Дюжина. Да, Алексей Михайлыч, – вспомнил Игорь свою закавыку. – А слово «пацан» когда появилось? А то я одного пацаном назвал, так он и не понял.
– Ну, появилось это слово давно, но в наш обиход вошло только в первой половине двадцатого века, – начал Свешников издалека.
Посмотрев на недовольного майора, поспешил закончить:
– В общем, пришло оно к нам из еврейского, как и многие слова тюремного жаргона – то есть фени. Означает – маленький половой член.
– Чего? Пацан – маленький половой член? – вытаращился Павленко.
– Ну да, – пожал плечами Свешников. – Поц – большой член, поцан, или пацан, маленький… У нас много слов в феню из идиша пришло. А из фени – уже в обычный говор.
– М-да… – помотал головой Павленко. – А мы-то дураки и не знали.
– Ну, мы много чего не знаем, ну и что? Прижилось слово, так что теперь, вешаться? – хмыкнул Воднев. – Ты, Михалыч, лучше объясни, почему ты про лыжи мне ничего не сказал?
– В смысле? – не понял Свешников. – Чего я тебе должен был сказать?
– Ну то, что в Древней Руси они уже были. А то я как дурак приперся, начал объяснять – что, мол, мне надо, а мне словно колуном по башке – мол, так и скажи, что лыжи нужны.
– А ты что, сам не знал? – вытаращился Свешников. – На лыжах еще скифы бегали. Картины есть – русское войско в походе. Не помню, чье войско – не то Ивана Грозного, не то еще кого-то.
– Так откуда я знал? – фыркнул Воднев. – Я вот из учебника картинку помню – «Арабское войско в походе», как арабы при Мухаммеде в бой ходили – вдвоем на одном осле. А про русских воинов ничего не было. Ты же у нас научный консультант или где?
– Ну, а я-то откуда могу за тебя знать? – разозлился историк. – Я учебники не пишу. Книги надо читать. А еще лучше башкой думать. У нас зима почти полгода стоит, снег лежит, а чтобы лыжи не выдумали?
– Ну, – добавил историк с горечью, – почему мы всегда думаем, что наши предки дурнее нас?
– Так историки и виноваты, – встрял Павленко. – Почему не пишут научно-популярных книг? Вот и читает народ всякую муть вроде Бушкова…
– А что Бушков? – обиделся Воднев за любимого писателя, а Свешников огрызнулся:
– Ты еще Фоменко с Носовским вспомни. Я не виноват, что в военных училищах Карамзина с Устряловым не преподают.
Разгоревшуюся дискуссию, грозящую перейти в ссору, пресек командир.
– Все, товарищи бояре, замяли, – слегка повысил голос Демин. – Давайте-ка делом заниматься. Алексей Михайлович, у тебя вроде бы встреча с купечеством намечена?
– Так точно, – по-военному отозвался историк. – Нам тут кое-что по амуниции нужно решить.
– Значит, будешь эти вопросы решать, порешай еще и об одежде для наших гаврошей. Как я понимаю, их будем использовать как лыжников. Драные, небось? Стало быть, понадобятся им … Что им может понадобиться, а?
Командир перевел взгляд на Воднева, а тот, уже не удивлявшийся командирской прозорливости, повел плечами:
– Куртки какие-нибудь – ну, типа коротких полушубков – чтобы задницу прикрывали, штаны покрепче. Валенки бы еще. А не то я смотрел – в лаптях парни ходят.
– М-да, на лыжах в лаптях не очень, – согласился командир и кивнул историку. – Сделаешь, Алексей Михайлыч?
– Не уверен, что у купцов готовая одежда есть, – задумчиво сказал историк. – Не было еще массового пошива. А дети – те вообще за отцами донашивали. Ну, перешивали, конечно. Валенки – те должны быть. Их обычно по индпошиву не делали – смысла нет. Катавалы на разные размеры катали, а потом купцы оптом закупали и продавали. Правда, – вздохнул доктор наук, – было это в девятнадцатом веке.
– Ну, пусть хотя бы валенки, пар так десять-двенадцать, – покладисто кивнул Воднев. – Со штанами да шубейками что-нибудь придумаем. Лишнее обрежем, дыры залатаем.
– Вот и ладно, – сказал майор. – Алексей Михайлович, ты можешь идти, а ты, товарищ старший лейтенант, коли идею подал, то тебе ее и воплощать.
– Разрешите выполнять? – поднялся Воднев. – Наверное, уже собрались, есть хотят…
– Да, насчет еды, – строго посмотрел командир на Игоря. – Сегодня – ладно, пусть всухомятку. С завтрашнего утра всех пацанов – тьфу ты… парней в смысле, поставить на довольствие. Чтобы все, как положено – щи да каша. И смотри, чтобы они все сами съедали, а домой не таскали.
– Н-ну, тут уж как пойдет… – пожал Игорь плечами. – Не усмотреть.
– А ты усмотри, – усмехнулся Демин. – Понятное дело: будут стараться мамкам да малым братишкам еду утащить, а ты не давай. Нам весь Козельск не прокормить, а бойцы сытые должны быть. Понял, товарищ старший лейтенант?
– Понял, товарищ майор, – грустно кивнул Воднев. – Чего уж тут непонятного?
– Вот и ладно, – резюмировал Демин. – С завтрашнего дня приступай к тренировкам. Пока бондарь твой лыжи делает, займись боевой подготовкой. Пусть пацаны… да, пацаны найдут какие-нибудь доски. Ну, сам сообразишь. Все. Вперед, за медалями…
Когда-то, давным-давно (до военного института и службы в спецподразделениях) Игорь Воднев любил ходить на лыжах. Как прекрасно, если стоит солнечная, безветренная погода, а легкий морозец (ну, не больше минус двадцати по Цельсию!) только помогает лыжнику. И совсем хорошо, если ты идешь не по накатанной лыжне и не по сугробам, а по целине!
Плохо другое. За последние девять лет, с тех пор как плечи Игорька украсились погонами (курсантскими, а потом и офицерскими) ходьба на лыжах из удовольствия превратилась в работу. В военном институте приходилось бегать за честь факультета, за честь института. За честь – где тут кайф? Бежишь по морозу, некогда сопли вытереть.
