Екатерина Оленева - Темные воды
– С кем – с ними? – в голосе Поттера зазвенели льдинки. – Это мои друзья. Нигде лучше, чем с друзьями, не бывает.
От такого приёма красавица явно стушевалась:
– О! А–а. Ну, тогда …ладно. Тогда я …пойду?
– Иди. – разрешил Поттер.
Девчонка выскочила в коридор, как ошпаренная.
– Жёстко ты с ней, – не удержалась София от комментария.
– Необходимый урок вежливости, – пожал плечами Гарри.
– Все уверены, что у тебя должны быть друзья поприличнее нас, – с шокирующей прямотой заметила Луна.
– Кого следует понимать под словом «поприличнее»? – хмыкнул Гарри.
– Хорька? – раздалось из–за вновь отъехавшей в сторону двери.
– Рон!!! – радостно взвился Поттер, протягивая рыжему руку.
Пока друзья обменивались рукопожатием, София получила возможность как следует рассмотреть ещё одного члена Золотого Трио.
Влюбленность Гермионы в младшего Уизли всегда казалась ей надуманной, необъяснимой и необоснованной. Потому что ни в книге, ни в фильме Рон близко не был таким чертовски красивым! Высокий, широкоплечий, длинноногий, с такой задницей, что даже София, которая эту часть тела обычно игнорировала, зацепилась за неё взглядом. Волосы золотисто-огненными языками взвивались вокруг широкоскулого лица с квадратным подбородком. Губы были твердыми, упругими и выразительными. Глаза – синие, как васильки в поле, такие поразительно-яркие на фоне золотых ресниц, что дух захватывало.
– Когда уже начнут разносить еду? – пророкотал Рон голосом, отдающимся дрожью в позвоночнике. – Умираю с голоду.
Рон закинул руку на сиденье. Широкое запястье с мягкими золотистыми волосками оказалось рядом со щекой Софии.
– Здорово, Невиль. Привет, Луна. Гарри, а это кто?..
– Астория Гринграсс. Мы познакомились с ней в лавке твоих братьев. Астория – это Рон. Рон – это Астория.
– Очень приятно, – кивнула София.
– Астория? – свел брови Рон. – Ах, да! Астория? Кажется, Фред про тебя рассказывал…
– Правда? – улыбнулась польщённая София.
От лукавой улыбки на щеках и подбородке Рона появились очаровательные ямочки:
– Просто все уши прожужжал о самой красивой девушке, которая якобы прибыла к нам прямиком из Мугляндии. Джорж очень сокрушался, что больше не учится в Хогвартсе и не может помочь бедняжке освоиться в нашем мире. Гарри может подтвердить, что я говорю правду. Правда, Гарри?
– Да… – не очень уверенно кивнул Гарри. – Наверное.
– Надеюсь, ты их успокоил? – ядовито пропела застывшая в дверях Гермиона.
– Кого? – обескураженно протянул Рон, не сразу поняв, о чём говорит подруга.
– Взволнованных братьев? Пообещал лично исправить ситуацию? – Гермиона одновременно напоминала Немезиду и разобиженную кошку. – Как тебе не стыдно, Рон. Нельзя же бегать за каждой юбкой!
– Гермиона, тебя кто–то по дороге покусал? – озабоченно посмотрел на подругу рыжий.
– Никто меня не кусал! – сузила глаза Гермиона.
– Приятно слышать, – с показным облегчением вздохнул Рон. – Значит, я могу быть уверен: если ты покусаешь меня, бешенства точно не случится?
– Хватит бездельничать и болтать ерунду, Рон Уизли! Не забывай, что теперь ты староста. И должен выполнять свой долг.
– Ой! Завелась, завелась! – скривился Рон. – И давай пилить, и давай! Мне мама за все лето столько нравоучений не прочитала, сколько ты за четверть часа!
Гермиона часто заморгала и выскочила в коридор.
Рон, запустив руки глубже в карманы, поспешил за ней, бормоча под нос что–то нелициприятное.
– Они так всегда? – спросила София, глядя искрометной парочке вслед.
– Частенько, – кивнул Поттер.
Дверь снова растворилась, словно ей категорически возбранялось долго быть на засове. На сей раз на пороге стояла улыбчивая женщина с тележкой, полной сладостей. Ребята с энтузиазмом на них набросились, набивая карманы, рты и желудки.
Не успели они от всевкусных орешков перейти к шоколадушкам, как вернулись несколько успокоившиеся гриффиндорские старосты.
– Ну? Как там ваши обязанности? – полюбопытствовал Поттер, бросая шоколадушку Рону.
– Нормально, – кивнул Рон. – Кстати, думаешь, Малфой потел вместе с нами? Ничуть не бывало! Фигушки!
– Рон! – возмутилась Гермиона. – Не выражайся!
Мальчишки, не обращая на неё внимания, продолжали беседовать. Вернее, говорил Рон:
– Хорёк восседает в купе с дружками.
– И что он делал, когда вы его видели? – нахмурился Поттер.
– Как обычно, – отмахнулся Рон.
– Что ты имеешь ввиду? Что – как обычно?
– Гарри! – Гермиона закатила глаза. – Я тебя умоляю! Ну, не начинай снова эту паранойю. Не заводи старую волынку, ладно? Хватит. Я ещё в прошлом году устала от одного имени: «Малфой»! Ну что подозрительного в том, что он решил не таскаться по всему поезду? Может, ему наскучила инспекционная бригада?
– Дай подумать? – состроил мину Рон, изображая руками чаши весов. – Инспекицонная бригада – Паркинсон; Паркинсон – инспекционная бригада? Гермиона, любой нормальный парень выберет инспекционную бригаду, это же ясно. – Уизли повернулся к Поттеру. – Ты прав, Гарри. То, что Хорёк торчит там с ней – ужасно и подозрительно. Двух менинй на этот счёт быть не может.
Дверь купе уже ожидаемо уехала в сторону, пропуская девочку лет двенадцати–тринадцати. В руках у нее были два пергаментных свитка, перевязанных фиолетовыми лентами.
– Мне велели передать вот это Невиллю Лонгботтому и Гарри П–поттеру…
Произнося последнюю фамилию, девочка запнулась, встретившись глазами с Гарри. Голос её предательски дрогнул. Она густо покраснела. И бросив свитки ребятам, убежала.
Поттер развернул свиток.
– Что там такое? – потребовал разъяснений Рон.
– Приглашение, – ответил Гарри со вздохом. – От нового профессора зельеделий.
– А я-то ему зачем? – нервно сглотнул Невилль.
– Понятия не имею, – отозвался Гарри. – Слушай! Давай пойдем под плащом–невидимкой? Заодно посмотрим на Малфоя и попробуем выяснить, что он там задумал.
– Гарри! – зашипела Гермиона. – Мне казалось, мы это уже обсудили и решили…
– Это ты решила, Гермиона. Прости, но я сделаю по-своему, – с этими словами Гарри закрыл дверь за собой и Невеллем.
Гермиона с досадой спряталась за книгу, кусая губы.
***
Красный поезд не спеша бежал по рельсам. Колеса постукивали.
Глава 2
Слизерин
– Полагаю, что не ошибусь, высказав мнение, будто в Гриффиндоре скоро появится ещё одна студентка? – предположил Рон, окинув Софию многозначительным взглядом.
– Разве не всё равно, на каком факультете учиться? – в ответ пожала та плечами. – Знания одинаково можно получить везде. Ведь так?
Гермиона, не отрывая взгляда от книги, процедила сквозь зубы:
– Всё, чего можно добиться от Рона по этому поводу, будет приблизительно такого содержания: Гриффиндор – это круто; Слизерин – это отстой.
– Потому что это правда! – упрямо заявил рыжий.
– Нет, Рон! – демонстративно заявила Гермиона, захлопывая книгу и с вызовом взглянув на друга. – Эта правда лишь в твоем понимании. Объективная правда другая.
Видимо конфликт между этим двумя так и не уладился, и они оба лишь искали повод, чтобы продолжить выяснять отношения.
– Слушай и запоминай, – повернулся Рон к Софии. – Расклад в Хогвартсе таков: слизерин – рассадник зла; хаффалпаф – факультет для неудачников, равенкловцы все сплошь повальные зануды…
– И только гриффиндор достоин уважения, – саркастично закончила Гермиона.
– Не хочешь прослыть змеёй подколодной, тупицей или занудой, милости просим к нам, Астория, в Гриффиндор! – развёл руками Рон.
Дверь, успевшая порядком застояться, вновь скользнула в сторону, пропуская в купе хорошенькую девушку с огненным облаком вместо волос.
– Гарри ещё не вернулся? – с ходу спросила она.
– И тебе «здравствуй», Джинни, – кивнула Луна.
Джинни нетерпеливым жестом отбросила волосы с лица.
– Простите, что не поздоровалась, – сказала она, – просто я очень беспокоюсь. Собрание у профессора Слагхорна закончилось полчаса назад, а Гарри нигде нет, и я подумала… – заметив Асторию, Джинни смолкла на полуслове. – Это ещё кто?
– Астория Гринграсс, – представила Софию Луна.
Джинни, подбоченившись, повернулась к Софии:
– Не могла бы ты немного погулять, Астория Гринграсс? – видимо сообразив, что была не слишком-то любезна, рыжая сбавила тон. – Не принимай на личный счёт, просто нам нужно кое-что обсудить. Это важно, а поскольку мы тебя не знаем, сама понимаешь…
Софии оставалось только встать и тихонечно выйти, прикрыв за собой дверь.
Возможно, у рыжей были веские причины вести себя подобным образом, но симпатии к ней это не добавляло.
