Юрий Корчевский - Шторм Времени
За бортом плеснула хвостом крупная рыба. Должно быть, в этих краях рыбалка знатная, только возможности нет. Хотя можно ловить и на ходу. Только как потом уху приготовить?
За мыслями Михаил не заметил, как сморил сон.
Утром тоже завтракали всухую – сухарями, салом, сушеным мясом. А водичку пили забортную, из Волги.
Ветер сегодня был попутный, но слабее, чем вчера. Парус подняли полностью, да еще гребцы на весла сели.
Далеко в степи были видны пасущиеся стада, пастухи на конях. Ни степняки, ни тем более судовая команда интереса друг к другу не проявляли.
Ближе к вечеру стали появляться, в основном по левому борту, аулы в три-четыре глинобитных домика. Впечатление они производили убогое и угрюмое – в первую очередь, из-за отсутствия окон. Уже потом Михаил узнал, что на Востоке дома ставят глухой стеной на улицу, а окна выходят во внутренний дворик.
Вокруг домов были высокие и глухие глинобитные заборы, не позволявшие заглянуть во двор.
Вечером и ладья, и ушкуй причалили на ночевку к правому берегу, где не было видно селений. А утром, едва прошли с десяток верст, показалась Астрахань, именовавшаяся Хаджи-Тарханом.
С берега их заметили, кричали что-то, размахивали руками – то ли приветствовали редкие в этих местах корабли, то ли приказывали подойти к берегу. Однако ладья шла вперёд, и Михаил держал курс за ней.
Вода в реке становилась мутной из-за взвеси песка. Потом волны стали крупнее, и Михаил увидел перед собой обширную водную гладь. Каспий! Они добрались до моря!
Ладья повернула вправо, держась в отдалении от берега, но и не удаляясь далеко. Случись шторм – будет возможность пристать.
Через несколько часов пути на берегу показалась небольшая крепость, уж больно похожая на русский острог. В землю были вкопаны бревна, виднелись ворота со сторожевой вышкой над ними.
Ладья повернула к берегу.
Михаил догнал судно и пристроился рядом.
– Пафнутий, это что?
– Острог казацкий. Надо пристать, поговорить, разузнать, что и как, да и горячего поесть не мешает, – крикнул в ответ купец.
– Откуда про казаков знаешь?
– Люди сказывали.
Они подошли к берегу, спустили парус. До земли было с полсотни метров – осторожничал Пафнутий.
Со сторожевой вышки их заметили давно. Едва корабли остановились, ворота распахнулись, и вышло несколько вооруженных людей.
От сердца у Михаила отлегло – лица встречавших их людей были европейские, одежда исконно казачья: рубахи, широкие шаровары, на ногах сапоги, а не ичиги.
– Эй, гости торговые! Вы что же к берегу не пристаете? – закричали казаки.
– Поглядеть сперва хотели – не басурмане ли? – ответствовал Пафнутий.
– Убедились? Приставайте!
Суда на веслах подошли к скромному, в два бревна причалу. Понятное дело: строительного леса нет, все бревна приходится завозить издалека.
Казаки помогли закрепить швартовы.
– Откуда будете, гости торговые?
– Из Москвы! – солидно ответил Пафнутий.
– Будьте гостями, идите в крепость.
Казаки приняли их радушно, угостили пловом, шулюмом. А накормив, принялись расспрашивать, что в свете слышно, кто с кем воюет да какой урожай? Потом поинтересовались, куда путь держат.
– Думаем, в Персию.
– За пряностями?
– Именно.
– Дело хорошее, но рисковое. Персия с османами воюет, да и между собой мира нет. А что на продажу везете?
– Воск, ткани.
– Воск нам не надобен, а сукна взяли бы немного.
– Уступим.
Утром на вышке остался караульный, а весь немногочисленный гарнизон пошел к судам.
Пафнутий и Михаил достали тюки с тканями. Казаки осмотрели, помяли их, и каждый взял себе понемногу на обновки. Расплатились мелкими серебряными монетами. Михаил такие видел впервые – как и Пафнутий. Тот попробовал деньги на зуб, а Михаил крутил в руке – на монетах была непонятная, похожая на арабскую, вязь.
– Это что за деньги?
– Из Дербента – слыхал про такой? Его Тимур взял, уж почитай век назад.
– В Персии такие берут?
– Серебро да золото везде берут, – успокоили их казаки. – А у вас готового платья нет? Пообносились мы.
Купцы только руками развели.
– А сала?
– Есть немного.
– Поменяете?
– На что?
– А на что хотите. Можно на барана или на шкуры овечьи.
Михаил посмотрел на Григория. Тот вздохнул и вытащил из трюма добрый шмат сала, завернутый в холстину.
Старшина казаков схватил сало, понюхал, не удержался и ножом отхватил кусок. Пока он жевал, закатив от удовольствия глаза, другие казаки в нетерпении исходили слюной.
– Вот за сало благодарность вам огромная. Год уже не ели, скоро вкус забудем. Басурмане свиней не разводят.
В обмен на сало Михаилу принесли две хорошо выделанные овечьи шкуры. На таких было удобно лежать на досках палубы – мягко и тепло.
За торгом и разговорами пролетел день, и купцы остались на вторую ночевку. Все-таки в остроге безопаснее, и за суда с товарами спокойно.
Пока завтракали, старшина казацкий поторопил:
– Гости торговые, тучи на горизонте, ветер поднимается. Если задует, то дня на три, все песком занесет. Или отплывайте, или готовьтесь в остроге три дня сидеть.
Михаил с Пафнутием переглянулись.
– Мы отплываем. А за гостеприимство спасибо.
– Будете в наших краях, заходите. И сала с собой побольше везите! – напутствовали их казаки. – Вам сейчас верст сто можно без опаски идти, а дальше не скажем – не знаем.
Снялись со швартовов. От причала отошли на веслах, подняли парус.
Ветер был слабый и ровный. Суда шли, не отдаляясь от берега.
Понемногу ветер стал крепчать. Оба судна отошли мористее, опасаясь наткнуться на отмель или подводную скалу.
Суда быстро шли к Дербенту.
Понемногу воздух становился пыльным, видимость начала падать. Песок скрипел на зубах, забивал глаза, уши, тонким слоем лежал на палубе. Парус надулся, мачта поскрипывала, ушкуй летел по волнам. Только ушкуй, в отличие от ладьи, был плоскодонным судном – чтобы было легче проходить речные перекаты, и под напором ветра он кренился на правый борт. Судовая команда держалась за борта, боясь быть смытой в море.
Понемногу более быстроходный ушкуй догнал ладью и ушел вперед.
– Приспустить парус! – скомандовал Михаил. Отрываться от ладьи не стоило, найти друг друга в незнакомых местах сложно.
Приспущенный парус сбавил ход, но все равно ушкуй шел очень быстро, поскольку ветер усиливался.
Когда мачта стала не только скрипеть, но и потрескивать, Михаил направил ушкуй к берегу. Ладья следовала за ним – безопаснее было переждать ураганный ветер на берегу.
Ушкуй теперь шел только на веслах – парус убрали совсем, а мачту сложили.
Михаил высмотрел на берегу небольшую бухту, и ушкуй завели в нее на веслах, осторожно. Места хватило на ладью и еще осталось.
Высокий, метра три, берег защищал от ветра – он только проходил поверху, лохматя волосы.
Привязывать суда было не к чему – ни деревьев, ни камней на берегу не было. Сбросили якоря – окованные полосами железа камни.
Ветер усиливался, на море поднялись высокие волны. В бухте было неспокойно, вода раскачивала суда, но таких волн, как в открытом море, не было.
Ночь провели в тревоге на палубах. Ветер не утихал, срывая с волн барашки пены.
И на следующий день, и затем еще один суда находились в бухте. Из-за пыли было сумрачно, солнце виднелось желтым пятном. Пыль была везде: на палубе, в волосах и на одежде, в трюме – она была вездесуща. Михаил смывал ее морской водой с лица, но она осаждалась снова и снова. Нет, не нравились эти края Михаилу – как и его команде. И как только люди здесь живут?
Все это время люди не ели, поскольку пока доносили сухарь ко рту, обнаруживали на нем слой песка.
После трех дней пыльной бури и шторма на море ветер стих внезапно. Проснувшись однажды утром, люди не обнаружили ни ветра, ни пыли. Дышать было свободно и легко. Команды бадейками набирали воду из бухты и смывали пыль с палубы. Потом умылись сами.
– Водица теплая. А в наших краях уже небось не покупаешься, холодно, – заметил Григорий.
– А дальше к Персии еще теплее будет, – сказал Михаил.
– Так осень уже, как же теплее? – недоумевал Григорий.
– Сам увидишь.
Суда вышли из бухты и пошли вдоль берега на веслах. Оказалось, что они не так уж далеко находились от Дербента – всего в часе-полутора пути.
Взяли мористее, и полуразрушенные крепость и город теперь виднелись издалека. Кто его знает, что у горцев на уме? Пошлют на перехват судно, а лишних неприятностей купцы не хотели. Да и ограбить путника, если он неверный, не считалось зазорным.
Вдоль берега, приставая только на ночь, они шли еще неделю. Потом Михаил заметил, что береговая линия постепенно уходит влево. И звезды на небе как будто бы повернулись, смотрелись по-другому.
На стоянке Михаил подошел к Пафнутию.
– По-моему, пора пристать в каком-нибудь городе – узнать, где мы находимся. Вроде как Персия уже быть должна.