Мундиаль (СИ) - Лебедев Евгений Николаевич
Кто бы подумал, что эта мадам была королевской няней. Ведь с виду самая обычная, да ещё и эпилепсия у человека. Торжественное вручение провели перед обедом в конференц-зале. Сначала выступил посол России в Германии, затем представитель Королевского Дома. Под бурные аплодисменты всех присутствующих меня с Андреем поблагодарили за спасение человека, после чего нам надели на шеи Орден Короны пятой степени. Эта награда предназначалась иностранцам, оказавших услуги «оранжевому» Дому и была самой низшей степени. Ну, что сказать? Приятно, конечно. Затем, в присутствии посла и главного тренера, мы дали интервью немногочисленным журналистам. Пресс-конференцию не собирали, так как наша сборная готовилась к игре. Больше всего мною гордились жена и Владимир Геннадьевич. Ему, как военному, все эти знаки отличия были особенно дороги. А вот Андрей, зараза такая, сразу начал меня троллить — «Ваше превосходительство, что желаете отведать… Ваше Величество, позвольте я за вами поухаживаю… Ваше Высочество…» и всё в таком духе. В итоге, отвесил ему лёгкий щелбан и пригрозил кулаком.
Последующие дни я усиленно тренировался, набирая физическую форму после «простоя». На грудь мне закрепили монитор сердечного ритма и давления, которые сильно мешали движению. Вечерами мы собирались всей командой и проводили время либо в беседах, либо на просмотрах матчей чемпионата. За эти дни моя Лена сильно сдружилась с жёнами Павлюченко, Алдонина и Лёхи Березуцкого. А вот с гражданской женой Аршавина — Юлей Барановской, у моей половинки отношения как-то не сложились. Я, между делом, поинтересовался у неё в чём причина, но услышал в ответ лишь одну фразу: «Нам с ней не очень интересно». Что скрывалось под этим, я уточнять не стал.
Практически каждый день звонил маме и интересовался здоровьем сестры. Она, наконец, призналась, что ожидает мальчика. Моему племяннику даже выбрали имя Амадо. Мне кажется, что для Оли было бы лучше, если бы она родила девочку. Всё-таки мальчик подрастёт и будет напоминать ей Мануэля. А, если ещё и похож будет? Да ещё и имя Амадо в переводе с испанского означает «любимый». И каково это Андрею будет постоянно слышать? Но, как сложилось, так сложилось. Если пол ребёнка уже не изменишь, то имя, зная непостоянство моей сестры, может поменяться ещё раз сто.
В Дортмунд мы выехали в воскресенье после обеда. Вся дорога заняла почти четыре часа. Когда я с Леной заселялся в номер отеля, то стрелки часов показывали двадцать минут седьмого. После ужина состоялось командное собрание, где Юрий Павлович объявил окончательный состав на матч против тоголезцев. В воротах — Акинфеев, в защите — Игнашевич, братья Березуцкие и Жирков, в полузащите — я (на правом краю), Смертин, Аршавин и Быстров, в нападении — Кержаков и Павлюченко.
Кстати, этот матч до последнего находился под угрозой срыва. Футболисты Того отказывались выходить на поле по причине невыплаты им национальной федерацией премиальных денег за выход на Мундиаль. Насколько я знал, лишь вмешательство чиновников ФИФА уладило назревавший скандал.
А в девять часов вчера мы всей командой собрались в номере Андрея перед телевизором. В Лейпциге играли сборные Франции и Южной Кореи. Матч завершился ничьей 1:1. После финального свистка арбитра, Дюха, словно Соловей-разбойник, засунул в рот два пальца и начал свистеть. Остальные обнимались, кричали и прыгали, словно маленькие дети. Кто-то даже на Дюхину кровать залез и стал на эмоциях прыгать на матрасе, хлопая в ладоши. А чего не радоваться? Ведь наши главные конкуренты за первое место потеряли очки! Все это прекрасно понимали, поэтому дополнительный настрой на тоголезцев нам был не нужен. Плюс, это означало, что у нас был шанс выйти в плей-офф с первого места и не попасть на испанцев. Ведь «Красная фурия» в своей группе однозначно выиграет.
После завтрака, который Ирина опять принесла мне в номер, я спустился вниз и мы поехали на стадион «Сигнал Идуна Парк», где и провели лёгкую разминку. Затем, тренерский штаб и наш капитан отправились на предматчевую пресс-конференцию. На моё счастье, я в ней не участвовал. Как я понял, мне берегли нервы.
Когда мы выходили со стадиона к своему автобусу, несколько журналистов всё-таки бросились ко мне, но Генрихович с полковником Александровым их тут же довольно вежливо оттеснили. Зато вспышки фотокамер сопровождали наш автобус ещё метров сто. Прессу тоже понять можно. Ведь им нужно освещать этот турнир и выдавать как можно больше интересной информации болельщикам. А я теперь очень востребован, поэтому статьи обо мне будут интересны многим любителям футбола. Хорошо, что в это время ещё можно отвертеться от интервью. Скоро за отказы придётся выплачивать штрафы, ведь всё это будет прописано в контракте с ФИФА.
Около одиннадцати часов мы вернулись в отель. Так как матч начинался в три часа, то обед был лёгким. Для меня всё такое же пресное и безвкусное. Ирина, конечно, очень старалась. Но, что можно приготовить из минимума продуктов? Хорошо, что хоть позавчера разбавили диету грушами, а завтра обещали попробовать ввести нежирный творог, кефир и растительное масло.
Что интересно, Ирина фотографировала еду, приготовленную ею для меня, так как хотела издать книгу о гипоаллергенном питании. Я даже сам пару раз позировал для неё с соком брокколи. Она воистину повар от Бога. Я в шутку сказал, что прикольно, если бы она с мужем работала на меня. Мы сблизились с Ириной и после каждого нашего общения, я постоянно узнавал что-нибудь новое о её семье. У четы Игнатьевых имелось двое сыновей — десяти и двенадцати лет. Дети сейчас сидели с бабушками. Сама супружеская пара работала в одном из московских ресторанов и Денис был вполне этим доволен. Но Ирина мечтала попасть на телевидение и вести свою программу. Пусть ей в этом повезёт.
Пообедав, в половине второго мы выехали на игру. По дороге поделился с другом своими амбициями стать лучшим бомбардиром всех времён, после чего у нас завязался спор с Дюшей.
— Сань, давай поспорим!
— А давай! Лёха, — повернулся я к Смертину. — Будешь нашим свидетелем. Если я сегодня не забиваю два гола, то буду должен Дюше устроить на днях сольный концерт песен его любимого Тимати. А если забью, тогда эта наглая морда будет петь пять песен, которые я выберу. И всё под запись, чтобы потом выложить на моём канале. Вот смеху-то будет! Согласен, Дюха?
Ещенко на секунду задумался, а потом, видимо что-то решив для себя, протянул руку:
— Согласен. Больно Тимати хочется послушать.
После чего, я пожал его руку, а Лёха наш договор разбил.
— Почему два, а не три или, лучше всего, десять? — поинтересовался капитан команды.
— Так, это же чемпионат мира, тут больше двух не забьёшь, — отмахнулся Андрей. Интересно, в шутку он это сказал или на полном серьёзе?
Разговаривали мы громко, поэтому вся команда стала свидетелями нашего пари. Тренеры и ребята посмеивались, а я нисколечко не жалел о данном обещании. Даже был рад. Ведь появился ещё один стимул для достижения моей мечты, который придаст мне дополнительные силы. Иными словами, у меня теперь есть новая цель под номером два, а на первом месте осталось завоевание Кубка Мира ФИФА.
Я стоял на газоне стадиона «Сигнал Идуна Парк» и вместе с командой и болельщиками пел гимн России. Мы смотрели прямо на солнце, из-за этого наши глаза слезились. Камера тут же задержалась возле меня, видимо оператор решил, что я на чувствах расплакался. Пусть, лишним для моего имиджа это не будет. Внутри же у меня всё кипело и хотелось побыстрее начать игру, чтобы дать выход эмоциональному перегретому пару.
Наконец, капитаны команд отправились к бригаде парагвайских арбитров, а я стал разглядывать наших соперников. Как нам и говорили, все тоголезские футболисты были рослыми и мощными. Нам ещё повезло, что в стартовом составе из-за травмы и дисквалификации отсутствовали два их ключевых защитника — Людовик Ассемоасса и Жан-Поль Абало. Последний был их капитаном. Почти половина этой сборной играла за клубы Франции. Но этих футболистов я не знал и их имён никогда не слышал. Для меня они были все на одно лицо. Из всего состава тоголезцев мне был известен только нападающий лондонского «Арсенала» Эммануэль Адебайор, около пяти месяцев назад перешедший в стан англичан.
