Андрей Бондаренко - Чукотский вестерн
Закурил Ник очередную папироску и честно своим непониманием поделился:
– Если вы знаете – из какого времени я сюда прибыл, то почему так бездарно используете? В Магадан загнали зачем-то, сейчас на Чукотку сватаете. Золото? Да бросьте, настоящее золото – это информация. Вы и меня должны рассматривать – сугубо в качестве источника информации. Бесценного источника информации – обудущем ! Ну что, разве я не прав?
– Абсолютно не прав. – Капитан скорчил кислую физиономию. – Нулевой ты источник информации. Пшик один, а не источник. Забыл, что ли, что все твои песенки-анекдоты оттуда – здесь никто запомнить не может? А эти буровые коронки? Только ты их мог изготовить. А другие нет. Знаешь почему? Да, вот, эти чертежи твои: ты их видишь в нормальном виде, а для всех остальных – это просто значки непонятные, линии кривые, нарисованные беспорядочно. Я же с токарями заводскими разговаривал тогда. «Детские рисунки», – говорят. – «И цифры нет ни одной».
– Не может быть такого! – возмутился Ник. Что-что, а чертежи у него всегда на загляденье получались, по всем правилам оформленные.
– А ты вон там, на стеллаже, возьми лист бумаги и карандаш, – предложил Курчавый. – Да и напиши что-нибудь. Стихотворение, например. Ты же у нас – пиит знатный.
Ник так и сделал, взял бумагу, карандаш и написал:Старый Сад – заброшенный, печальный,
Очень много лет тому назад.
О Любви грустит необычайно.
Старый Сад.
Встал капитан из-за стола, к Нику подошёл, на бумагу посмотрел.
– Быть того не может! – громко закричал. – Я же всё вижу, читаю спокойно! А ведь не должен…. Как такое может быть?
Разволновался так, что на лбу даже капельки пота выступили, но взял, всё же, себя в руки, уточнил:
– Это ведь твоё стихотворение, да? А когда ты его написал?
– Моё, – честно признался Ник. – А написал я его с месяц назад, когда мы ещё в том пансионе жили, под Ленинградом. Ко дню рождения Вырвиглаза Владимира Ильича, в качестве подарка.
– Фу-у, – облегчённо вздохнул Курчавый. – Напугал ты меня! Я уж подумал, что полученные инструкции не работают. Так и должно быть: то, что ты здесь придумал или совершил, оно уже навсегда, не отменить. А вот то, что ты оттуда с собой притащил – совсем другое дело. Ты давай, для чистоты эксперимента, такой стих напиши, который точно относится к тому времени.
Написал Ник на листке что-то из Николая Рубцова – так, несколько четверостиший из разных стихотворений.
– Ну, – спросил у капитана. – А это можете прочитать?
– Зачем это ты пихаешь мне в лицо чистый лист? Издеваешься? – обиделся Курчавый. – Лень рукой пошевелить, написать пару четверостиший?
Ещё поэкспериментировали: с отрывками из прозы шестидесятых-девяностых, с описанием исторических событий той, современной России. Ничего опять не получилось: то клинопись капитан на листе видел, то иероглифы китайские.
– Ладно, – не сдавался Ник. – С бумагами всё ясно. Попробуем разговорный жанр. Хотите знать точную дату начала будущей войны с Германией?
– Допустим, – согласился Курчавый.
– Так вот, война начнётся на рассвете буль-буль июня буль-буль буль-буль года. Что за фигня такая?
Минут пять ещё Ник булькал – на самые разные темы, самые разные факты из будущего описывая.
Устал, сдался, ещё коньячка дёрнул – с устатку.
А капитан сидит себе напротив, улыбается покровительственно.
Вот же гад, так и дал бы в морду!
– Хорошо, – признал своё поражение Ник. – Как источник информации – я дерьмо полное. Согласен. Но зачем же я тогда вам нужен? Да и этим другим – чем так интересен быть могу? Или опасен?
Ждал, похоже, Курчавый этот вопрос, сразу ответил, не раздумывая:
– Ты своими знаниями и навыками тамошними интересен. Потенциалом, так сказать. Передать другим те знания – не получится, научить других тем навыкам – и подавно. Но сам, лично , всё это использовать на общее благо, ты, безусловно, можешь. Покойному Бочкину засветил ногой по-хитрому? Засветил. Синяк остался самый настоящий, держался целую неделю. Коронки буровые алмазные, по технологиям явно нездешним , сделал? Сделал. Правда, сомневаюсь, что кто-нибудь кроме тебя, сможет работать с ними. Но у тебя лично – получится! Так что, золото к нам само идёт в руки…. Шучу, конечно.
– Не так всё просто, – возразил Ник. – Допустим, найдём мы золото. Но совсем не факт, что его сейчас использовать удастся. Не понимаете? Ну, нашли, добыли, вывезли на Большую Землю, переплавили в слитки, на пароход погрузили, чтобы за рубеж отправить – неважно для каких целей, а судно возьми и потони. Потому как нельзя на ход истории влиять…. А?
– Рассматриваются такие варианты, – согласился капитан. – А если на том корабле твоего золота только половина будет? А если – одна треть только? Просто – десятая часть? Тогда что? Молчишь? Вот то-то! Вариантов тут – не пересчитать. Например, можно это золото, в слитках уже, спрятать где-нибудь, в надёжном месте. Лет так на шестьдесят. Улавливаешь мысль? Кроме того, после завершения этой «золотой эпопеи» и другие поручения для тебя будут. Интересные, обещаю…
Тут Нику коньяк выпитый ударил в голову, решил он взбрыкнуть, характер свой, то бишь, продемонстрировать:
– А, вот, если я откажусь с вами сотрудничать? Типа – расстреливайте, мне по фиг, я и так непонятно кто: то ли зомби, то ли клон из будущего…. Тогда что?
– Во-первых, – капитан нахмурился, – кто такие эти «зомби» и этот «клон» – я не знаю, да и знать не хочу. Во-вторых, ты это словечко «типа» тоже постарайся не употреблять, очень режет слух. В-третьих, тот человек знающий сказал, что может тебе посодействовать с ещё одним временным Пробоем. Если заслужишь, понятное дело…. Что теперь скажешь?
Задумался Ник. С одной стороны обратно ему совсем не хотелось. Но если здесь поднабраться всякого и разного, новыми навыками обрасти, умениями, вообще превратиться в «настоящего мужика», крепкого и тёртого, то и обратно можно. Разобраться с Ахметом, прочими козлами, всем показать, где эти раки долбанные зимуют. Новую жизнь, так сказать, начать с чистого листа, опираясь на полученный здесь опыт. Дочка, опять же, заждалась.
– Ладно, – согласился Ник. – Поработаем, конечно. Тем более что это всё достаточно занятно. Могу идти, Пётр Петрович? Или ещё что-то ко мне имеется?
Улыбнулся капитан широко, что тот кот, литр сметаны умявший.
– Имеется, Николай. Или – Никита? Давай я тебя по-старому Никитой звать буду, чтобы не запутаться? Кстати, где сейчас настоящий Никита Иванов, я не знаю, его сразу в Москву тогда отправили, на следующий день после твоего появления. Так что, не спрашивай, всё равно не отвечу. Не знаю, честное слово…. Ладно, двигаемся дальше. План у меня есть. Понимаешь, если на тебя идёт охота, то что надо делать? Спрятать тебя надо, пусть и ненадолго…. Поэтому предлагаю следующее. Прибываете в Певек, начинаете караван собирать для переброски к Палявааму. На сборы неделя уйдёт, на сам переход – столько же, учитывая переправу. За это время много чего, неприятного в том числе, может случиться. Поэтому мы тебя от этих дел освобождаем и сразу в устье Паляваама перебрасываем, на мотоботе. Там у меня капитаном трудится свой человек, проверенный. Сизого с собой возьмёшь. Эйвэ с караваном и один справится, охрану ему надёжную дадим, два десятка стволов. А вы с Сизым тем временем вдоль реки к старому лагерю переберётесь, осмотритесь, обживётесь, дождётесь остальных. Как тебе план?
– Нормальный план, – пожал плечами Ник. – Только, вот, впечатление сложилось, что недоговариваете вы чего-то, товарищ капитан. Есть такое дело?
– Есть, – покладисто согласился Курчавый. – Вернее, есть вероятность того, что противник может напасть на караван. Или не может? В глаза мне смотри! Может, конечно же. Поэтому мне спокойней будет, если ты от каравана «отстанешь», в сторонку отойдёшь. – И уже строго, видя, что Ника посетили некие сомнения морального порядка: – Это приказ, сержант! Извольте не возражать!
Напоследок, уже просто так, зная, что основные вопросы решены, поделился ещё одним наблюдением:
– Знаешь, на кого ты, Никита Андреевич, похож? Как две капли воды? Видел я в запасниках Третьяковской галереи один портрет. Называется: «Светлейший князь Меншиков, Александр Данилович». Вот, там ты и изображён, постарше только лет на двенадцать и в шикарном парике. Как такое может быть? Не родственник ли ты Светлейшему князю? Интересно, а в Москве знают об этом странном сходстве? Надо будет полюбопытствовать на досуге…Уже в полной темноте Ник выбрался от Курчавого, спустился по лестнице вниз, вышел на улицу. Ночевать сегодня предстояло прямо на базе, в одном из дальних бараков.
Закурил, хмуро побрёл вдоль забора. Настроение было муторное какое-то, серое.
