Павел Мамонтов - Командир
– Не скажи, Хром, – заметил Скрипач. – Вал насыпать тоже надо уметь.
– Приставим строителей. Я вот что думаю, как бы кощунственно это ни звучало: хорошо, что нелюди напали на рабочих. Раз у них хватило смелости нападать на отдельные караваны, то я, кажется, знаю, как должна выглядеть приманка.
2. Субботник
Народ действительно откликнулся на призыв Администрации бойко, можно было даже сказать с удовольствием. Обходя и попутно инспектируя стройку, Александр с удивлением отмечал счастливые лица. Только после он понял, что жители просто выбрались на свежий воздух, точнее даже, на волю из Города. Когда неделями и годами сидишь в одном квартале, зная, что там, за забором, поджидает смерть, – это давит на психику. А тут простор, компания… Отчего не повеселиться? Правда, спиртное было строго-настрого запрещено, вместо горячительных напитков полевая кухня всем разносила чай. Люди ловко долбили ломами землю. Как оказалось, она промёрзла совсем не глубоко.
– Дёрн не закапывать, складывать отдельно, – послышался голос Скрипача.
Тот, видимо, захотел сделать классический бруствер, а срезанный дёрн уложить на земляной вал – привычку снайпера к маскировке ничем не изжить.
Сначала Александр хотел осадить напарника, подумал, на фиг надо лишнюю мороку себе устраивать – от кого укрываться? Но потом решил: пусть сделают как надо. Предосторожность лишней не будет.
Горожане обменивались шутками, приветствовали своего коменданта, когда тот проходил мимо. Александр отвечал сдержанными улыбками. Вдруг поймал себя на подсознательной мысли, что среди них пытается найти Татьяну.
«С чего бы это?» – подумал Хром.
И тут же откинул похабные мысли. Тридцатилетний спецназовец и шестнадцатилетняя девочка – что может быть несуразнее? Не говоря уже о том, что отчасти вина за гибель её отца лежит и на нём.
«Эх, Баюн, Баюн. Куда же ты полез? – думал Хром. – Мать, скорее всего, не рассказала дочке, что с ним случилось. Кому приятно будет узнать, что твой отец не герой, а погиб по-глупому из-за лишнего центнера мяса? Тем более я не должен с ней видеться. Разве что проконтролировать, как её семье помощь оказывают. Ну не только её, но и всем семьям штрафников».
Александр чувствовал вину, что упустил из виду этот момент. Уже не вспомнить, когда под приказом ставил подпись. Может, Афанасий Никитич врёт, что давал его читать? Что он поднимать этот вопрос не хотел – понятно, но вдруг он всё обстряпал и вовсе без ведома коменданта. Нет, бред, всё равно бы это на поверхность вылезло. И тут дело такое: либо ты доверяешь своему заму, либо ищи другого. Замены Афанасию Никитичу у Хрома не было.
– Скучаешь? – спросил Ахромеев у Гусара.
Молодой разведчик явно не шибко радовался прогулке. Он, в отличие от простых горожан, природы Мира насмотрелся вдосталь.
– Да. Не понимаю, что мы тут делаем.
– Бдим, чтобы не накосячили. Заодно и народ пусть на нас посмотрит, а то думают, наверное, мы сутками в каптёрках спим и тушёнку жрём.
– Я бы сутки поспать не отказался… О, какие люди!
К Хрому и Гусару направлялся сам Борисов. Выглядел он как всегда так, будто только от личного кутюрье вышел.
– Товарищ комендант и господин Самохин, приветствую вас.
– Зовите меня просто Гусар, – сказал Коля.
– Как скажете, но у меня дело к Александру Михайловичу. Что же вы решили?
– Ах да, вы про ваш Профсоюз. Почти всё готово, осталось мелочи утрясти с Афанасием Никитичем. Мне как раз сегодня должны принести список, какие области вашей деятельности согласуются с церковью.
– При всём уважении, Александр Михайлович, я не хочу ни на кого навешивать ярлыков, но мнение весьма ортодоксальной структуры…
– Я чётко сказал: никаких жертвоприношений, чёрной магии и прочей хрени в Городе не будет.
– При чём здесь жертвоприношения? Мы стоим исключительно за научный метод познания. Вот вы, молодой человек, – Борисов обратился к Гусару, весьма заинтересовавшемуся.
– Оставьте свою агитацию, – несколько устало бросил Хром, маг тут же замолчал, уловив негативные интонации. – Вы, кстати, тоже подолбить ломом сюда пришли? Или так, из любопытства, посмотреть как серая биомасса использует примитивные орудия труда?
Хром любил иногда в разговоре вставить остроумный оборот, чем иногда ставил в тупик всяких штабных, слишком много возомнивших о себе. Но это ладно, зато, когда Каскадёр выдавал заумные сентенции, штабные впадали в ступор. Трудно представить, что Каскадёр с внешностью бесчувственного туповатого отморозка, одержимого жаждой убийств, соображает ничуть не хуже своего командира. – Я человек, Александр Михайлович, такой же, как и все остальные, – несколько с вызовом ответил Борисов.
– И тем не менее вы боитесь, что другие обычные люди начнут убивать вас, тоже обычных людей, – усмехнулся Хром.
– Мы всего лишь хотим создать систему изучения и обучения…
– Я знаю, что вы хотите, и поддерживаю вас в этом. Если бы я был против, то не давал разрешения на создание Профсоюза магов. Но вы не ответили: зачем вы здесь?
– Мы с коллегами анализируем почвы и ещё тестируем связь.
– Ну вот и работайте дальше. О своих решениях я вам сообщу.
Борисов вежливо попрощался и ушёл.
– А я уж надеялся на веселуху, – грустно сказал Гусар.
– Ничего, вот завтра во второй рейд в Развалины с Каскадёром пойдёшь, там будет весело.
– Да скукота и там тоже, теперь даже нечисть понимает, что с людьми лучше не связываться. Осталось нелюдей отвадить, и всё.
Хром ничего не ответил на последнюю фразу. А через час у него действительно была назначена встреча с представителем архиепископа Города.
– Пойдём, что ли, Коля, здесь мы достаточно насмотрелись. У меня и впрямь ещё дела есть. Скрипач тут за всем присмотрит. Он, кстати, на архитектора учился. Знаешь?
– Да ладно! Первый раз слышу… А почему тогда Скрипач?
– А это ты у него спроси.
Уже у самых восточных ворот Хрома окликнули – не привычным «товарищ комендант», а:
– Александр Михайлович!
Хром обернулся. Увидел среди шустро работавших ломиками бабёнок лет за сорок молодую девушку… Таню. Лицо раскраснелось, из-под шапки на лоб свисала потная чёлка, но улыбка так и светилась. Как-то даже не осознавая, Хром ответил на приветствие взмахом руки. Женщины сразу же помахали в ответ, но Таня-то знала, кому на самом деле адресован жест.
«Вот дурак», – подумал про себя Хром, заходя в ворота.
У Администрации они с Гусаром всё-таки разделились. Коля Самохин пошёл к Каскадёру, готовиться к рейду в Северные Развалины, а вот Хрому предстояла менее интересная бумажная работа и подготовка плана операции против нелюдей.
За ней и застал его представитель церкви. Хорошо знакомый Михаил Игнатьевич, уже не в «боевой» рясе и без бронежилета, зашёл в кабинет.
– А, добрый день, – поздоровался Хром. – Проходите, чаю будете?
– Нет, – отказался священник.
– А я вот кофеем спасаюсь, готовлю операции.
– Воюете, убиваете, – в голосе Михаила Игнатьевича прозвучало неприкрытое неодобрение.
– Ведём войну, на которую, кстати, нас благословил ваш руководитель.
– Непосредственный начальник, – поправил священник. – Как вы знаете, собственно мой руководитель находится несколько в иной области.
Но дальше развивать тему не стал. Что нравилось Александру в воцерквлённых людях, так это то, что они, как никто, понимали смысл иерархии.
– Вот, принёс вам, что просили. Список наук, по которым любое изучение должно быть запрещено, – Михаил Игнатьевич извлёк из обычного портфеля несколько машинописных страниц.
Александр бегло пробежал их глазами:
– Танатология… некромантия… экзомления, ух, ё-моё, – пробормотал Хром. – Скажите, Михаил Игнатьевич, вот всё это… действительно есть? Вы в этом разбираетесь, одно от другого можете отличить? Или это просто набор букв?
– С Божьей помощью разберёмся. И с вашей, конечно, если вы не будете допускать, чтобы от нас скрывали истинное положение дел.
– Ну да. Кстати, с идеей, чтобы колдовать было разрешено только внутри Профсоюза, вы с Борисовым полностью солидарны.
– Конечно, если на Земле какая-то ведьма могла приворожить или ещё какую пакость сделать, подумайте, что она может сотворить здесь. Пусть лучше уж всё подконтрольно будет, чтоб в случае чего можно было и к ответственности призвать.
– Но вам идея с легализацией магии всё равно пришлась не по вкусу, как я погляжу?
– Да, не по вкусу. Но я принимаю это как вынужденную меру в нашей ситуации. И всё равно: человека может испортить власть, деньги, а уж такое… Не зря сии занятия считаются делом богопротивным. Искушения всё это. Само по себе оно не так опасно, но если разожжёт в человеке страсть – вот это страшно. Страсть сжигает душу, лишает человека свободы – высшего дара Создателя, – толкает на страшные поступки. И мне страшно. Я молю Бога, чтобы нашей Колонии удалось избежать этой участи, и люди, охваченные страстью к магии, не начали творить беззаконие. И заметьте, это я ещё не говорил о демонах и прочих тёмных сущностях – вот что настоящее зло, а не те несчастные аборигены, с которыми свела нас судьба и уготовила им незавидную участь.
