Дурацкий расклад (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Так вот, вполне приятная, но ничем не выделяющаяся внешне девушка сидела себе, подогнув одну ногу, да решала что-то из разряда высшей математики, время от времени сгрызая печенюшку. Квартира у студентки была отчаянно пустой, ни тебе ковров, ни хрусталя, один только мертвый телевизор, выглядящий так, как будто её далекие предки скидывали его на мамонтов, добывая себе пищу насущную. Этот древний агрегат явно не включался долгое время. Поэтому, собственно, я и тут.

Человек более всего беззащитен либо занимаясь продолжением рода, либо восседая на толчке. Заученная девчонка, пошедшая отлить, соответствует этому утверждению на сто процентов, а так как я человек в определенном смысле гуманный (по отношению к невинным), то решил, что наша с ней судьбоносная встреча должна пройти максимально безболезненно для её сознания. И вообще, желательно, без участия последнего.

Крак! — я отрываю туалетную дверь, и так державшуюся на честном слове и на одной петле. Что ж она мужика-то не завела? Хотя б дверь починить. А… не суть.

— Здравствуйте, — приятно улыбаюсь я окаменевшей на белом друге девушке, в квартире у которой (на четырнадцатом!) внезапно появился страшный голый мужик, — Меня Витя зовут!

Жертва сильно вздрогнула, хлопнула ресницами, завалилась чуть набок, опираясь плечиком на стенку сортира, а потом, внезапно, зажурчала, не приходя в сознание. О как, обрадовался я, удачненько! Сэкономим на хлороформе, дам ей подышать третью дозы. Он у меня не казенный!

Скудность и бедность обстановки для студентки — это, конечно, порок, зато вот мне покидать её шмотки в сумку, сунув сверху банно-прачечные и зубочистильные — было делом пары минут. Немного подумав, я сгреб со стола учебники и прочую бумагу, запихав в еще одну сумку, а затем, взяв в руки вдобавок к поклаже еще и бессознательное тело, покинул квартиру.

Куда в ночи ночной голый двухметровый парень тащит девушку в майке? Со страшной скоростью?

Никого не волнует. Вот совсем.

Уже.

Кладу похищенную на застеленную полиэтиленом койку, удостоверяюсь, что дышит отлично, выдыхаю. Сумки на стол, сам к интеркому.

— Онахон! Охахон! Еще одну принес. Передайте Веронике.

— Хорошо! Но та еще занята с Клеменцовым!

— Ничего, дивчина спать будет еще полчасика.

— Мы видели! Вить, ты бы ей хоть трусы надел!

— Да там одно название было… у неё в сумке есть. Новые и чистые. Всё, я пошёл искать еще…

— Стой, Вить! Тут от Кладышевой… в общем, Сухоруков нам не подходит! Никак! Вероника говорит, что он беспокойный.

— Убрать его, что ли?

— Да!

Глубоко вздыхаю. Ну да, и про старуху бывает порнуха. Впрочем, неудивительно. Свеженькие адаптанты-мужики, переживающие гормональный шок из-за того, что их уровень тестостерона (и многое другое) пришло в норму, начинают бычить и вообще вести себя беспокойно. Так, что там этот Сухоруков умеет? Ничего особенного…

Поэтому я просто вхожу в его «номер», тут же хватая парня за шкирку. Его я приволок сюда лишь в повседневной одежде, она вся сейчас на нем. Так и отпускаю… на волю. То, что этот кадр там орёт, верещит, цепляется за меня руками и даже своим жалким пушистым хвостом — никого не волнует. У меня нет времени объяснять.

— Да ты…, да вы…, — пыхтит парень, выброшенный мной на газон перед общежитием, — Не имеете права!

— Не имею, — равнодушно киваю я, закуривая. Даже курить приходится только так, чтобы еще что-то полезное сделать. Например: пронаблюдать за «некондицией». Чтобы ушла своим ходом и не возвращалась.

— Так какого…, — пыхтит выкинутый, — Я хочу назад!

— Мне насрать, что ты хочешь, — стряхиваю пепел я, — Важно лишь то, что хочу я. Не хочешь быть на улицах — вали, сдавайся. Приемные пункты работают круглосуточно.

— Возле них караулят! Бандиты! — выплевывает парень, до которого доходит серьезность ситуации.

— Не мои проблемы, Сухоруков. Пошёл вон.

Переигрывает. Нет там бандитов. Есть активисты, которые пытаются удержать «сдающихся», но они безобиднее тараканов. Просто мечтатели, еще пытающиеся уверить себя и других, что рано или поздно власти прекратят дурить. Как именно и что воспоследует потом для этих болтунов мрак полнейший, но они, как и многие неторопливые разумом — верят в свет в конце туннеля. Но не верят, что сами создали эту задницу.

Курю, смотрю на спотыкающуюся фигурку, чешущую куда-то в ночи. Вообще парень, вроде бы, всё пытался сделать правильно. Упал, потерял сознание, очнулся, гип… ну нет, не гипс, а всего лишь маленькая приятная брюнетка, объясняющая, что его взяли пожить в безопасное место. Тут вполне логично будет обрадоваться и попытаться навести мосты в местной иерархии, стать своим, притереться ближе к кухне, ну, вы понимаете? Вот он этим и занимался двое суток, только Кладышева — это не кот насрал. Возможные источники неприятностей девушка вычисляет на раз.

Так, что тут вообще происходит?

А, точно. Здравствуйте, я Витя Изотов и я ворую людей. И убиваю людей. Я ужас, летящий во мраке ночи, который несет возмездие во имя Луны. Отморозкам, естественно. Хорошим девочкам и мальчикам я показываю пенис (потому что голый, а не со зла какого), даю дыхнуть хлороформа, а затем утаскиваю их в свое логово. Ладно, вру, пенис — это далеко не всегда, чаще просто подкрадываюсь сзади. А что вы хотели, у меня времени нет оценивать, что именно умеет очередной адаптант, сидящий в своем логове… и чем он будет защищать свою невинность от меня. Да и бить ему по мозгам моим милым личиком вроде бы и не за что. Туалетная сиделица все равно не в глаза мне смотрела. Кстати, с членом наголо вполне удобно — никто не фиксируется на лице!

А если без шуток и глумежа, то за мной охотятся наемные убийцы, поэтому я сижу дома. А дом у нас «Жасминная тень» — большое, роскошное, пустое общежитие для самых проблемных жителей Стакомска. С едой, водой, биде, жилыми объёмами и даже обслуживающим персоналом. А еще решетками, закрывающимися камерами, психотерапевтом, неспящими призраками и прочими прелестями жизни. Соответственно, в текущих условиях, эти квадратные метры умоляют о том, чтобы оказаться заполненными невинными людьми вроде той дурочки без трусов, что не слушала телевизор. Может и слушала, кстати, решив сыграть в тихушницу. Мол сижу, не жужжу, никого не трогаю, стрелять в меня не будут, искать тоже. Успокоится все — потом выйду.

Дурачье.

— Шипоголовый, — доносится у меня из-за спины. Теперь курю не один, а со старой китаянкой.

— М? — мычу я, разглядывая звездное небо.

— Прости, — удивляет меня старуха, — Ты был прав. Все время. Я просто слепая дура, которая сидит в своей норе и не видит, куда катится мир.

— Бросьте, баба Цао, — вздыхаю я, — Все путают желаемое с действительным. Хотят путать. Сам такой.

— Ты плохой, злой и жестокий, — внезапно удивляет меня старая китаянка, — Я знаю таких. Мой муж был таким. Ты убьешь троих, чтобы спасти четверых.

— Пятерых.

— Что? — Цао Сюин удивлена.

— Пятерых, — повторяю я, — Вы меня самого не посчитали.

Не разубеждать же её, рассказывая, что я нифига не убийца, и нифига не спаситель, нифига не трахатель «чистых», и даже не сержант на службе у Окалины? А просто молодой человек, у которого через две минуты день рождения. Нет у меня высоких целей спасти СССР, задушить тайную организацию, сохранить жизнь миллионам… я хочу просто жить без всего вот этого. Можно даже работать на заводе.

Только кто даст? Эхх…

Тушу окурок, сую его в пепельницу, готовлюсь взлетать. Ночь еще долга, косить и косить. Как минимум пару человек найду. Кладышева уже обрабатывает нескольких наших постояльцев, будем творить несправедливость, а именно — совать самых адекватных, тихих и спокойных в самые неблагоприятные условия, то есть в квартиры для великанов.

— Ты плохой, шипоголовый, — вновь разомкнула губы баба Цао, — Но ты не бросишь Янлинь, если я…

— Не брошу, — отвечаю и взлетаю с места, закручиваясь в большого белого червяка из тумана.