Трава зелёная (СИ) - Решетников Александр Валерьевич
Пока Мария Васильевна находилась под впечатлением от услышанного, я принялся продвигать в жизнь своё видение моды. Что сейчас носят модницы в Европе, можно было только догадываться. Зато в своё время я пересмотрел немало женских журналов, которые покупала Анна. Все эти кофточки, шапочки, капоры, пуловеры, пончо, кардиганы и прочие приблуды она предпочитала вязать сама, используя изображение в журналах, как наглядное пособие. Получалось стильненько. Вот и я, с поправкой на это время, накидал для Белкиной несколько вариантов «модного туалета». Жаль, что карандаш у меня был только светло-бордовый, поэтому приходилась дополнять образы словами. Увлёкся…
Вдруг замечаю, что пацанята зевают, а Марфа подаёт хозяйке какие-то знаки. Белкина тоже заметила эти знаки. После чего убрала все рисунки и попросила, чтобы я позанимался науками с её сыновьями, но не здесь, а у них в комнате. Тем более там тоже есть стол, а ещё книги, бумага, перья, чернила… Я согласился. Правда, через силу. Мне хотелось возвратиться в мастерскую к Прохору, где мы с ним обсуждали изготовление комода. Мария Васильевна тогда оторвала меня от дел, и вот снова не даёт их продолжить. Но деваться некуда. Не конфликтовать же?
В комнату к Белкиным шёл с мыслью, как выгодно воспользоваться ситуацией? Придумал!.. Поучу без посторонних глаз русский алфавит, используя для этого дела Стёпку. Он уже читать умеет. По слогам, правда, но всё же. Короче, пришли в комнату, расположились за столом, который, между прочим, оснащён секретером, и принялись точить свои зубки о гранит науки. В главной роли, естественно, Степан Иванович. Я объяснил ему, что будущий офицер должен уметь доводить до своих подчинённых мысли правильно. Иначе, если офицер дурак, то и солдаты будут такие же. А дураков любой враг побьёт.
Мальчонка проникся важностью момента, и принялся учить меня вместе с Василием Ивановичем азам русской словесности. Белкин младший, несмотря на то, что ему шёл всего четвёртый год, оказался сообразительным малышом. Информацию запоминал легко. Думаю, если и дальше так дело пойдёт, то годам к пяти научится хорошо читать и считать до ста. По поводу счёта уже я позабочусь. Он у них у обоих хромает.
Азбукой занимались недолго, минут тридцать. Потом гляжу, ребятки устали. Внимание начало плавать, как глаза у боксёра после нокаута. Сразу на ум пришло изречение из моего времени, что лучший отдых — это смена деятельности. Поэтому по-быстренькому с пацанами поприседали, поотжимались и снова за учёбу. Но теперь я решил заняться письмом. Благо в секретере имелись и листки бумаги, и заточенные перья. Первым делом попросил Степана показать, как он владеет пером? Короче, не лучше моего. Правда, я позориться не стал, чтобы не уронить свой авторитет, но понял: «Придётся в гордом одиночестве набивать руку в этом нелёгком деле».
Зато, чтобы было веселей, мы придумали песенку. Придумали её под занятия спортом. Я вначале хотел использовать песню, которую пел в армии во время пробежек, но быстро передумал. Слова там не для детских ушей, слишком ядрёные. Плюс много выражений не соответствующих этому времени. А вот мотивчик никуда не делся, как и способ исполнения. Запевала выдаёт строчку, остальные её повторяют, и так далее. Получилось у нас следующее:
В тот момент, когда мы бегали по комнате паровозиком, и весело повторяли только что придуманные строчки, в комнату вошла Мария Васильевна. Глядя на наши забавы, она недоумённо пожала плечами. Видать не так представляла себе способ погружения в мир науки. Потом сказала:
— Леонид Иванович, там гости пожаловали, прошу к столу.
— Что за гости? — моё хорошее настроение дало резкий сбой.
— Друзья моего мужа и вдобавок не последние люди нашего города, — значительно произнесла Белкина.
— Э-э… — заблеял я, как козёл.
Вот же попал, как кур во щи. Моя душевная организация на гостей совершенно не настраивалась. Это же придётся отвечать на вопросы, которые непременно начнут задавать. Мне сегодня батюшки хватило! Блин, нужно срочно вспоминать всё, что говорил Белкиным. Иначе запорю всю легенду. М-да, Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу…
— Хорошо, Мария Васильевна, иду… Только у меня к вам большая просьба…
— Я слушаю, — женщина замерла в ожидании.
— Мы сегодня обсуждали с вами некоторые вопросы… Мне бы очень не хотелось, чтобы они стали достоянием других лиц.
— Почему? — искренне удивилась Белкина. — К нам пришли достойные люди…
— Погодите, Мария Васильевна, — перебиваю. — Сначала выслушайте… Я, конечно, нисколько не сомневаюсь, что к вам приходят исключительно достойные люди. Но зачем им раскрывать наши маленькие секреты?
— Почему — секреты?
— Потому, что начиная новое дело, желательно не выпячивать его напоказ, а то сглазят… — призываю на помощь суеверную сущность человека.
Есть! В самое яблочко! Мария Васильевна даже сбледнула с лица. Значит, точно, хотела похвастать. Выложила бы перед гостями мои рисунки и принялась бы их комментировать, периодически апеллируя ко мне. Нет уж, увольте. Тут сразу выйдет, как в том анекдоте: «Почему нельзя поиметь женщину посередине улицы? Потому, что советами замучают». А эти «уважаемые люди» ещё и обидиться могут. Как же, не прислушались к их словам. Плавали, знаем! И зачем мне такое счастье? Какую носить одежду, я и без советчиков разберусь. И ладно — одежда. Меня больше волнует задумка со строительством. Во-первых: ещё ничего не решено. Последнее слово останется за Иваном Даниловичем. И тут советы «уважаемых людей» могут порушить все мои планы. Во-вторых: это купцы. Только прочухают о большом строительстве, моментально захотят поиметь выгоду. Поэтому, сначала необходимо собрать информацию, сделать черновые наброски, и только потом начинать движуху, да и то без лишнего шума и суеты.
— Думаю, Леонид Иванович, что вы правы. Незачем раньше времени будоражить людей, — ответила Белкина, и мне сразу стало легче дышать.
Выходим в общую комнату, а за столом уже сидят пять человек, не считая самого Ивана Даниловича. «И когда только пришли?» — лезет в голову мысль. Но она тут же пропадает. Гости с таким любопытством пялятся на меня, что начинаю ощущать себя голым. Ага, шеста ещё не хватает. Даёшь стриптиз в массы! Теперь я понимаю, что чувствовал мой друг Данька, придя в новый класс. Благо мой возраст и самоирония позволяют быстро реагировать на новую ситуацию.
— Good evening, ladies and gentlemen! — решил заменить французское приветствие английским. Правда, с леди я переборщил. Белкина и так целый день перед глазами.
— Ну, что вы, Леонид Иванович, не стоит смущать наших гостей, — тут же с улыбкой произносит хозяйка, видя недоумённые взгляды. А у самой такое выражение лица, словно приобрела новенький Порше-кабриолет, а сидящие за столом лузеры продолжают ездить на Рено Логане.
— Господа, — перехожу на русский, — хозяева этого гостеприимного дома мне сообщили, что сегодня их навестят самые достойные люди Боровска. Так сказать, его цвет. Поэтому я очень рад со всеми вами познакомится. Надеюсь, что мы подружимся.
— Непременно подружитесь, — сообщает цветущая Белкина. Походу моё вступление пришлось ей по душе.
— Но вначале хочу перед всеми извиниться, — снова ошарашиваю собравшихся.
— За что? — вопрос задаёт Белкин.
— Не успел переодеться к вашему приходу. Занимался с детьми науками. Надеюсь, вы дадите мне несколько минут, чтобы я смог привести себя в порядок?
— Конечно, Леонид Иванович! — добродушно соглашается хозяин дома. — Сходите, переоденьтесь. А мы пока обсудим свои дела. Как вернётесь, то я вас со всеми познакомлю.
