Валерий Афанасьев - Ход золотым конем
Нет, погреба, конечно, копали. Но ведь погреб не повезешь с собой. Иное дело холодильная камера. Объектом для моих экспериментов стала все та же «Заря», как корабль наиболее вместительный.
Отгородив помещение примерно два на два метра, мы утеплили его войлоком в несколько рядов, плотно подогнали дверь и натаскали внутрь льда. Лед был рядом: от реки до кораблей два десятка метров. Разумеется, как ни утепляй комнату, рано или поздно лед растает – это зависит от того, как часто и в каких количествах помещать в морозильную камеру то, что надо заморозить. Но на несколько месяцев работы этого самодельного холодильника при хорошей теплоизоляции (а утеплить помещение мы постарались на славу) я рассчитывал.
Да что я все о себе да о себе. Вы посмотрели бы, во что превратил наши корабли Раста. Вот кто постарался на славу. Я, конечно, принимал участие в обсуждении общего хода работ, но присваивать чужие заслуги не в моих привычках. Изменению облика наших детищ мы обязаны именно Расте.
Прежде всего, стоит сказать о том, что он обшил-таки борта наших кораблей листовой медью. Это то, что я хотел сделать с самого начала, но не решался на такие затраты. Не знаю, как ему удалось убедить гномов в долине согласиться на это, но факт остается фактом – пришедший во второй половине зимы караван кроме товаров, предназначенных для торговли на юге, привез несколько сотен квадратных метров тонких листов металла. На борта выше ватерлинии хватило, но это еще не все – оставшаяся медь пошла на навесы.
Да, Раста и их соорудил. В центральной части кораблей эти конструкции были невысоки и нешироки. Размещались они лишь вдоль бортов, закрывая гребцов от возможного навесного огня. Парус и камнемет не позволяли полностью заслонить палубу в центральной части корабля, а вот нос и корму закрывали навесы в полный рост, придавая стругу совершенно причудливый вид. Подобные надстройки были местному кораблестроению совсем не свойственны. Кстати, лифт для подъема камнемета Раста тоже смастерил. Поднимали метательную машину два гнома, вращая механические лебедки. После подъема камнемет стопорился двумя прочными брусьями и был готов к работе. Занимала эта процедура минуты полторы. Вполне приемлемо. С тем временем, которое необходимо на сборку машины, не сравнить. И на палубе камнемет не мешает, когда в нем нет надобности. Это немаловажно, палуба не так велика, чтобы пренебрегать лишним местом. К тому же онагр препятствовал смене галса, то есть переводу паруса с одного борта на другой. Можно было его взвести, тем самым уменьшив высоту, но постоянно держать камнемет взведенным невозможно. Убирать его в шахту под палубой оказалось хорошей идеей.
Кроме того, гномы увеличили количество площадок для установки станковых арбалетов. Теперь их на каждом нашем детище было по четыре.
В общем, наши корабли претерпели разительные изменения. Гномы отлично поработали.
Признаться, мне было немного стыдно. Мои скромные усилия казались мне на этом фоне незначительными. Я уже забыл о том, что сама идея постройки кораблей принадлежала мне, как и множественные усовершенствования в их конструкции. Прошлые заслуги – всего лишь прошлые. После плодотворной работы осенью зимой я позволил себе немного отвлечься.
И на что? Лавры Дмитрия Ивановича Менделеева совсем меня не манят. Этот, без сомнения, весьма достойный человек совершил множество открытий. С чем сравнить одну только периодическую систему химических элементов! А известен всем как изобретатель водки.
Нет-нет, водку я не изобрел. Вино продолжало оставаться вином, пусть и приобрело новые вкус и свойства. Станет ли оно популярным, еще неизвестно. Гномам, например, не понравилось. Запомнят ли меня в этом мире? И если запомнят, то что будут вспоминать? Примененный мною метод горячей штамповки или изобретение игристого вина? Надеюсь, все-таки первое.
Я загрустил. Были ли эти мысли следствием или причиной подкравшейся грусти? Забегая вперед, хочу сказать, что я был к себе в тот момент чересчур строг. Но заглянуть вперед нам не дано, как не дано знать, что будет в нашей жизни главным. Артур Конан Дойл считал написание детективов делом несерьезным, лишь сопутствующим основной работе. А стал известен именно благодаря им.
К чести своей могу сказать, что я не пытался лечить грусть с помощью своего нового изобретения. Увы, это средство ненадежно. На время отогнанная печаль непременно вернется снова.
По складу своего характера к грусти я совсем не склонен, и если она изволила заглянуть, я просто жду, пока ей надоест мое общество. Наверное, даже грусти грустно созерцать такое унылое ожидание, и потому она долго около меня не задерживается.
Ритм, который весело отбивал Раста на барабане, навел меня на мысль, что из него получился бы неплохой ударник. Эта мысль невольно вызвала у меня улыбку, и уныние улетучилось. Поразительно, но окружающий меня пейзаж сразу стал намного милее. Оказывается, он здорово зависит от нашего восприятия.
Весеннее солнце начало понемногу пригревать, поднялся небольшой ветерок со стороны левого открытого берега, и мы поставили парус. Ропа в верхнем течении довольно извилиста, но на некоторых участках направление резко не меняет, позволяя воспользоваться парусом.
Корабль немного накренился, ловя боковой ветер, и купец Лотус забеспокоился – ему подобное было в новинку. Гномы к такому поведению струга привыкли. Впрочем, им и сравнивать было не с чем. Накренился корабль, – значит, так оно и должно быть. Купцу, в отличие от нас, на речных кораблях путешествовать доводилось, правда совсем с другим парусным оснащением.
– Успокойтесь, уважаемый купец. Крен совсем невелик, и нам ничего не угрожает. А боковой ветер поможет нам идти быстрее, – поспешил я заверить Лотуса.
Купец прибыл в Лукино, как и было условлено, за неделю до ледохода. Организация каравана поздней зимой доставила ему немалые хлопоты, о чем он сокрушался по прибытии. Ха! Путь его был не так и велик. В его тяжелом материальном положении наш беспроцентный кредит и участие в походе на юг было единственной возможностью остаться на плаву. Вот обоз, который прибыл к нам посреди зимы из долины, вызвал у меня искреннее уважение к гномам, его приведшим. Второй караван несколько сократил путь. Не заходя в Абудаг, гномы прошли вдоль границы Абудага и империи, но в пути они провели все равно более двух недель. Их мохнатые быки были покрыты инеем. К счастью, мороз за все время их путешествия не падал ниже минус пяти. Но даже такое путешествие было для них немалым поступком. Отсутствие подножного корма для быков заставляло везти корма с собой, приспособив для этого два дополнительных фургона. Сеном, правда, удавалось иногда разжиться в пути, поменяв его на железо у крестьян в попутных деревнях, но полностью рассчитывать на это не приходилось.
Знаю-знаю, Михаил Ломоносов прошел вместе с торговым обозом пешком гораздо большее расстояние, и тоже, кстати, зимой. Но привычка к климатическим условиям вырабатывается годами. Организм адаптируется к условиям проживания. Он хитрый. Если в данной местности не бывает морозов ниже минус десяти, он не станет направлять свои ресурсы на поддержание такого объема терморегуляции. Так что для гномов подобное путешествие было действительно серьезным испытанием. Но и мотивация у них была более чем серьезная. Кроме медных листов, которые пошли на обшивку кораблей, караван доставил груз для торговли на юге. Это было не менее важно, чем вовлечение Абудага в торговлю с городами реки Хат. Среди прочего в трюмы мы погрузили две тысячи комплектов брони и столько же мечей – речные поселения необходимо усилить вооружением. Половина этого предназначалась барону Людвигу по самой льготной цене, остальное должно было поступить в продажу в других вольных городах. Кроме того, гномы наштамповали для торговли на юге около двухсот тысяч наконечников для стрел. Жителям долины удалось немного усовершенствовать ручные арбалеты. Те, что применялись раньше, тоже решили продать с большим запасом болтов к ним. Трюмы «Юноны» были заполнены только этим. А вот «Авось», загруженный еще больше, чем «Юнона», должен был перевозить исключительно товары мирного предназначения. Деньги нам в ближайшем будущем очень понадобятся. Ни одно строительство не бывает бесплатным, даже если оно ведется своими собственными руками. Трюмы «Зари» были отданы в распоряжение купца Лотуса. По объему они были не меньше, чем у «Юноны» и «Авось», вместе взятых.
Кстати, увидев, что зимой фургоны передвигаются, так же как и летом, на колесах, я был немало удивлен. Всему виной, что в это время года здесь крайне редко пускаются в путешествие. Не то чтобы совсем не было некоторого подобия саней. Но были они невелики и использовались для местных перевозок. А вот таких, которые могли бы сравниться размерами с гигантскими фургонами гномов, просто не делали. Разумеется, для полутораметровых колес небольшая помеха снег двадцать сантиметров глубиной. Да и зима не так продолжительна – снег в той местности, где мы временно обосновались, лежит месяца полтора – два с половиной в зависимости от того, какой год выдался. Но если зимние торговые караваны станут обычными, неплохо продумать установку фургонов на полозья.
