Андрей Гончаров - Яд для императора
Поздним вечером, уже ближе к ночи, инженер обычно приходил в гости к графу и графине. После чего двери номера, который снимали супруги Пшибельские, плотно закрывались, так что никто посторонний уже не мог подглядеть или подслушать, чем они там занимаются. И хорошо, что не мог: иначе этот любопытный был бы немало удивлен. Потому что «польский патриот» Пшибельский, как и графиня Кити, и инженер Томашевский вдруг переходили с польского или французского — языков, на которых они разговаривали днем, — на русский язык.
И обсуждали они всегда один и тот же вопрос.
— Ну что, слышно что-нибудь? — обычно спрашивал «граф».
— Мне порекомендовали еще двух горничных, — отвечала «графиня Кити». — Увы, нашей Ани среди них нет.
— А у тебя что? — поворачивался «граф» к «инженеру».
— Тоже ничего, — качал тот головой. — Никаких следов.
— Но ведь должны же они где-нибудь объявиться! — с досадой восклицал «граф Пшибельский», он же Кирилл Андреевич Углов.
После четвертого дня пребывания в Радоме, такого же безрезультатного, как и остальные, выслушав рапорты подчиненных, руководитель группы заявил:
— Нам надо менять тактику. Если Возняк вообще направился сюда, к себе на родину, он, видимо, не намерен поселяться отдельно, собственной семьей. Скорее всего, он направился к своим родителям. Их и надо искать.
— Совершенно согласен! — кивнул Дружинин. — Причем делать это надо не в Радоме — здесь я мещанские круги все прошерстил. Скорее всего, его предки — крепостные какого-нибудь графа или простого шляхтича.
— Причем живущего не рядом с городом, а в отдалении от него, — добавила Катя Половцева. — Ведь всю шляхту поблизости ты уже проверил — правда, Кирилл?
— Да, в радиусе двадцати верст все проверено, — кивнул Углов. — Будем теперь делать более далекие выезды. Причем ездить, Катерина, нам придется с тобой вместе — так получится естественней.
— Да, понимаю, — согласилась Половцева.
— Я договорился, что завтра нанесу визит пану Вацлаву Гронскому, хозяину села Студницы, — сообщил Углов. — Нас сегодня познакомили у графа Замойского, и пан Вацлав сразу же начал зазывать меня к себе. Заявил, что приготовит некий сюрприз.
— Сюрприз? — Катя подняла брови, ее лицо выразило сомнение. — Нет ли здесь какого подвоха? Не собираются ли поляки тебя разоблачить?
— Мне кажется, нет, — сказал руководитель группы. — Пока что никто не выразил ни малейшего сомнения в нашей легенде. И этот пан Гронский, пока шел разговор, мне прямо в рот глядел, он явно считает меня героем. Там, наверно, какая-нибудь реликвия времен Речи Посполитой или Наполеона. Какая-нибудь королевская сабля или стул, на котором сидел сам император…
— А где находится это село? — спросила Катя.
— Южнее Радома, верстах в тридцати вверх по течению Ниды. Хозяин сказал, что усадьба стоит на берегу реки, и виды там отличные. Выедем часов в двенадцать. Может, там нам повезет?
— Будем надеяться, — сказала Катя. — Я с удовольствием выеду на лоно природы. А то мне, признаться, надоела эта идиллия XIX века: грязь на всех улицах, кроме двух-трех центральных, повсюду навоз, запах помоев…
— А уж мне как все это надоело! — поддержал ее Дружинин. — Вы-то в высшем обществе вращаетесь, а я среди простого люда. Там грязи еще больше. Так вы что, завтра без меня собрались ехать? А мне что прикажете делать? Здесь сидеть? По корчмам ходить больше смысла нет… Давайте я тоже с вами поеду! А что? Инженер Томашевский хочет взглянуть на родную природу! Может, я там мост собираюсь строить…
— Ладно, если уж тебе здесь не сидится, едем, — согласился Углов. — Нагрянем дружной компанией. Авось хозяин не обидится…
Глава 11
Наутро погода выдалась как по заказу: солнце, легкий ветерок, тепло. Стояла уже середина марта. Обычно в южной Польше в эту пору царит распутица, и дороги на неделю, а то и на две становятся непроезжими. Но в этот год весна выдалась ранней, и хотя до Пасхи было еще далеко, снег с полей уже сошел и дороги подсохли.
Трое путешественников ехали в открытом ландо, которое Углов нанял в самом начале, как только приехал в Радом. Управлял им кучер Станислав — степенный мужик с длинными усами. Дорога шла то вдали от реки, среди полей и перелесков, то по вершинам холмов вдоль Ниды, и тогда внизу сверкала гладь реки.
Спустя два часа впереди показалась островерхая верхушка костела, потом стоящий на пригорке помещичий дом, а чуть позже и село, раскинувшееся на другом берегу реки. Ландо въехало в чугунные ворота и покатило по длинной еловой аллее к желтевшему в конце дому.
Хозяин имения, пан Вацлав Гронский, ждал гостей у крыльца. Он приветствовал графа, с готовностью подал руку выходившей из коляски графине и с некоторым удивлением взглянул на спустившегося вслед за ней инженера. Однако граф представил своего друга, пана Томашевского, и хозяин тут же расплылся в улыбке.
— Идемте, я познакомлю вас с супругой и со всем своим семейством, — сказал Гронский, провожая гостей к дверям. — Ваш визит для нас — такая честь! Вы не представляете, как много говорят о вас в нашем обществе!
Миновали вестибюль, украшенный мраморными статуями римских императоров и трибунов, поднялись по устланной толстым ковром лестнице, вошли в сверкавший позолотой и хрусталем зал. Здесь гостей ждала дама, и рядом с ней — двое детей. Супруга Вацлава Гронского, пани Юлия, оказалась брюнеткой, еще сохранившей черты красоты, которая, видимо, отличала ее в молодости. Она легко изъяснялась по-французски, легче, чем ее муж и дети.
— Мы счастливы приветствовать в нашем имении такого прославленного героя борьбы за независимость, как вы, господин граф, — сказала пани Юлия. — Мы рады принять также пани Пшибельскую и друга господина графа. Мы не так часто выбираемся в город, как нам хотелось бы, и встреча с вами для нас — истинный праздник. Вас ждет отменный обед — наш повар постарался показать свое искусство. Однако садиться за стол еще рано. Возможно, муж покажет вам имение?
— Да, мы будем рады немного пройтись после долгой дороги, — согласился «граф Пшибельский».
Они прошли по парку, осмотрели теплицы, еще не освободившийся ото льда пруд, конюшни, где хозяин обратил их внимание на двух особо породистых скакунов.
— Вот, смотрите на этого гнедого, — сказал он. — Это настоящий текинец! Я назвал его Араб. Ни одна лошадь за ним не угонится. Вот этот каурый, по кличке Бедуин, чуть менее резвый, но тоже очень хорош.
— Я вижу, вы гордитесь своими лошадьми, — заметил граф.
— О да! — кивнул хозяин. — Лошади — это моя страсть! Но я не забываю и остальное хозяйство. Могу без преувеличения сказать, что мое имение является образцовым. Мои собственные поля обрабатываются и засеваются по всей агрономической науке. К сожалению, крестьяне остаются глухи к зову прогресса и на своих землях все делают по старинке. Поневоле пожалеешь, что у нас дела обстоят не так, как у проклятых московитов: ведь у них, я читал, до половины всей земли является помещичьей, и помещик там — полный хозяин. Да, кстати, о московитах. Представьте себе, у меня в селе объявился самый настоящий казак!
— Казак? — с удивлением спросила графиня. — Откуда?
— Понимаете, сын местного пономаря шесть лет назад поступил на военную службу, — принялся рассказывать Гронский. — Я совсем об этом не знал! И вот только на прошлой неделе мне рассказали, что этот иуда вернулся в село. Видно, горьким показался ему царский хлеб, и он оставил службу. Но мне все равно, оставил он ее или нет! Он добровольно служил врагу! Я поговорю со священником; пусть он сделает так, чтобы этот пономарь убирался на все четыре стороны, вместе со своим сыночком и его девкой.
— Что за девушка? О чем вы говорите? — продолжала расспрашивать графиня.
— Видите ли, ясновельможная пани, этот мерзавец не только сам явился сюда, но и привез соблазненную им девку! Рассказывают, что она служила в императорском дворце и прислуживала самому Николаю! Но мне все равно! Я не потерплю у себя такого позора!
При этих словах хозяина имения граф, графиня и инженер обменялись быстрыми взглядами. После чего графиня Пшибельская сказала:
— Мне кажется, вы слишком суровы к этому молодцу. В конце концов, он ведь оставил царскую службу. Впрочем, вы здесь хозяин, вам и решать.
Наконец осмотр имения был окончен, и гости вернулись в дом. Здесь их уже ожидал прекрасно сервированный обед. Когда садились за стол, граф спросил у хозяина:
— Кажется, вы обещали мне какой-то сюрприз. Где же он?
— Немного запаздывает, — отвечал пан Гронский. — Непредвиденные обстоятельства помешали ему прибыть вовремя. Но он будет, я вам обещаю. И это действительно будет сюрприз!
У хозяина имелся даже собственный небольшой оркестр, так что обед проходил под музыку. Правда, графиня Пшибельская не задержалась за столом. После первой перемены блюд она сказала:
