Осипов Викторович - Спец
Живет один, на Бассейной, каждый день гуляет в Парке Победы, любит взять бутылочку пива и выпить её прямо из горлышка сидя на лавочке. Играет в шахматы в парке, с такими же пенсионерами. О политике рассуждать не любит. Здоровье на редкость отменное для его возраста, но в последнее время стал прихрамывать на левую ногу, сказывается старая, ещё афганская рана. Ходит с тяжёлой, резной тростью. Друг, тот самый генерал — майор, умер шесть лет назад, сказались раны, полученные во время «выполнения интернационального долга».
Та — ак… В Парке Победы гуляет значит… Места очень даже знакомые, жил я в молодости возле Парка, и не один год. Почему бы не встретиться там?
— Спец, а чем сейчас занимается… — я заглянул в «личное дело» — Смирнов Юрий Николаевич, тыща девятьсот пятьдесят третьего года рождения?
— Момент Босс… Так, Смирнов Юрий Николаевич, как обычно в это время направляется на прогулку в парк. Стоит на переходе, на углу Бассейной и проспекта Гагарина, ждёт зелёный сигнал светофора. Показать?
— Давай!
Прямо посередине комнаты засветился огромный, до потолка экран. Я увидел несколько человек, стоящих на тротуаре перед «зеброй». Вот они дружно пришли в движение, шагнули на проезжую часть, направляясь прямо на меня. Изображение было настолько реалистичным, что я невольно отшатнулся.
Экран как бы наплывал вместе с пешеходами и среди них я увидел знакомого по фотографии отставного подполковника. Высокий, ростом пожалуй с меня теперешнего, подтянутый, по осанке видно, что человек много лет носил форму. Он шёл не спеша, едва заметно припадая на левую ногу, вычурная резная трость ему нужна скорее «для антуража». Хотя, может раньше, он хромал сильнее, но после вмешательства Спеца, нога пошла на поправку. Одет так же, как люблю одеваться и я, то есть в джинсовый костюм. Куртка не застёгнута, под ней серо — синяя футболка, на ногах лёгкие туфли.
— Ладно, Спец, выключай свой телевизор. Слушай, а как он вообще гуляет? Ходит кругами по аллеям, или просто сидит на лавочке?
— Чаще всего, вдоль Гагарина доходит до Аллеи Дважды Героев, затем проходит по ней, до выхода на Московский проспект, поворачивает в сторону Кузнецовской, по ней снова до Гагарина и оттуда уже идёт на скамейку у пруда, наискосок, через парк. Пиво покупает по дороге.
— Отлично! — У меня сам собой сложился план, как познакомиться с потенциальным кандидатом на должность Министра Обороны в тринадцатом веке. — Спец, слушай, что нужно сделать…
* * *Юрий Николаевич любил посидеть именно на этой скамейке, не спеша выпить бутылочку пива, глядя на плавающих в пруду уток и кормящую их публику, на чаек с противным криком выхватывающих брошенные людьми куски хлеба, прямо у уток из под носа и тут же отлетавших в сторону, чтобы другие чайки, в свою очередь, не вырвалм из клюва уворованное.
Любил посидеть просто так, ни о чём особо не думая, просто наслаждаясь солнечным летним днём, тенью, в которой стояла скамейка, отсутствием вечно спешащей толпы, тишиной. Сюда конечно доносился гул машин с Московского проспекта, но был просто фоном города, он не лез в уши, не заглушал чириканье пичуг на деревьях, не заглушал людские голоса, не заглушал лениво текущие мысли. Здесь Юрий Николаевич именно отдыхал от городской суеты.
Он давно уже смирился с мыслью, что старость ему, видимо придётся встречать в одиночестве. Ни одна из немалого числа претенденток на постоянное место в его квартире и постели, не смогла сподвигнуть его на второй брак, слишком глубокую рану нанесла ему нелепая смерть жены и сына. Монахом он конечно не стал, женщины после смерти супруги были, но он не мог себе представить, что вместо его любимой с третьего курса училища, женщины, у него перед глазами целый день (и ночь) будет маячить какая то другая. Не мог и всё тут! Поэтому, все дамы позднего бальзаковского возраста пытающиеся не упустить свой «последний шанс» и окрутить «настоящего полковника», к тому же неплохо обеспеченного (зарплата во время работы в ЧОПе, у зама Генерального, была вполне достойная) очень быстро исчезали из его жизни, едва только начинали строить совместные планы.
Подполковник вздохнул и приложился к бутылке пива. Вообще, он всегда пил его не спеша, по глоточку, но видимо мысли о бабах потребовали глотка побольше. Пиво забулькало в горле, Юрий Иванович пил пока хватило дыхания. Пиво показалось ему гораздо лучше, чем бывало обычно, было в нём что — то от старого, советского, живого пива, пахнущего хлебом, а не современного, химического. Оторвался от бутылки, перевёл дух и вдруг заметил нечто весьма странное. Он был уверен, что пива должно остаться не более трети бутылки, а между тем, его оставалось ещё заметно больше половины! Что за чертовщина? Он ещё раз основательно приложился, посмотрел. Пива не убавилось. Тогда он, встав со скамейки и отойдя на газон, просто наклонил бутылку над землёй. Пиво с бульканьем полилось на траву, запенилось на ней, зашипело. Он лил и лил, а бутылка всё не кончалась. Юрий Николаевич очумело посмотрел на неё и в это время услышал сбоку от себя жизнерадостное ржанье. Смеялся глядя на него парень, лет двадцати — двадцати двух, с небольшими усами, одетый почти так же, как сам Юрий Николаевич — джинсы, светлые туфли, футболка. В руках у парня была такая же бутылка пива.
— Простите ради бога, Юрий Николаевич, — сказал парень прекращая ржать, — но вид у вас сейчас был такой потешный, что я не удержался! Но чесное слово, я не хотел вас обидеть!
Юрий Николаевич почуствовал глухое раздражение. Какая — то чертовщина с бутылкой пива, (а в чертовщину подполковник не верил, но тем не менее, пива оставалось по прежнему больше половины) да ещё этот жизнерадостный идиот ржёт тут над ним.
— Ты кто такой? — резко спросил он, — откуда меня знаешь?
— Кто я такой? — парень как бы с недоумением осмотрел себя, — а разве не видно? Человек, две руки, две ноги, одна голова, — он раскинув руки в стороны крутнулся на месте. — Рогов и хвоста нет, узоры на мне тоже не намалёваны.
— Ты давай не юродствуй, — в голосе подполковника звякнул металл, — Отвечай когда тебя спрашивают!
— Но, но, дядя, обороты — то сбавь. Я не твой подчинённый, чтобы ты покрикивал на меня! — парень тоже стал серьёзным. — Я вроде извинился и считаю, что этого достаточно.
С минуту Юрий Николаевич сверлил молодого наглеца взглядом, постепенно успокаиваясь. Парень насмешливо смотрел на него.
— Ну что, дядя, успокоился? Поговорим? — спросил он.
— Пошёл ты! — бросил подполковник, подошёл к скамейке, подхватил свою трость и повернулся чтобы уйти.
Парень досадливо поморщился.
— Юрий Николаевич, — сказал он в спину подполковнику, — ну простите вы меня! Признаю, по дурацки получилось, но неужели вы, чёрт побери, уйдёте? Вам не интересно, что же происходит? Вы же разумный человек, вы должны понимать, что никакой Копперфилд, вместе с Акопяном и фокусником Данилиным никогда не смогут сделать бутылку в которой не заканчивается пиво!
— Юрий Николаевич обернулся, — а ты, значит, можешь?
— А я значит могу. И не только пиво, а вообще, много всего.
Подполковник вернулся к скамейке, присел, парень пристроился рядом.
— Вы пиво — то пейте, Юрий Николаевич. Вкус почувствовали? Оно с одной маленькой уральской пивоварни, варят они как раньше, без химии, только для своего ресторанчика.
Юрий Николаевич посмотрел на бутылку. Обычное питерское пиво, «Балтика». Но ведь вкус действительно «не современный»!
— Ты мне пивом голову не морочь, — сказал он, — с ним потом разберёмся. Итак, повторяю вопрос — кто ты?
В этот раз парень не стал юродствовать, а достав из неизвестно откуда появившейся у него в руках барсетки, паспорт, протянул его подполковнику.
— Юрий Николаевич, — серьёзно сказал он, — прошу мне поверить, паспорт подлинный. Лично мною полученный в указанный в нём срок.
Подполковник хмыкнул, развернул документ, вгляделся в него, резко захлопнул и глянув на парня жёстко сказал — Опять шутить изволите, молодой человек?
— Нет. Я не шучу. — Медленно и раздельно ответил тот. — Паспорт мой. Собственный. Не отца, не старшего брата, а мой. Я действительно Князев Александр Владимирович, тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения.
Подполковник ещё раз пристально посмотрел на собеседника.
— Рассказывай! — приказал он. Только без фокусов.
— Да какие там фокусы, — вздохнул тот, — Я уже показал вам фокус. Могу и ещё, сколько угодно и любых, но лучше не здесь. Не желаете ли сменить обстановку? Обещаю хороший коньяк, соответствующую закуску, правдивый рассказ обо всём и гарантирую полную безопасность. И в любой момент, по вашему желанию верну вас в любое, указанное вами место.
— То есть как это вернёшь? Что это значит?
