Чужой (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич
— Вы так думаете, госпожа настоятельница?
— Я в этом уверена, сестра.
Время действия: двадцать третье декабря, вечер
Новостной дайджест.
«… Министерство обороны Республики Корея сообщило о жертвах в военном инциденте возле острова Ёнпхёндо. По представленным данным, в результате боестолкновения с войсками Ибук погибли трое военнослужащих, девятнадцать получили ранения разной степени тяжести. Ещё трое военнослужащих числятся пропавшими без вести…»
«… новый корейский медиа-журнал 'Dispatch», предназначенный для освещения самых последних новостей в индустрии кей-поп, опубликовал интервью с анонимным источником. Человек, пожелавший остаться неизвестным, сообщил, что был свидетелем жестокого обращения участниц группы «Корона» со своим том-боем, — Пак ЮнМи,которая, как предполагают, недавно совершила суицид. По словам источника, в группе практиковалось физическое насилие старших по отношению к младшей. Свидетель утверждает, что однажды видел у ЮнМи огромную царапину через всю щеку, с которой ей пришлось обращаться за помощью в медицинское учреждение. «Кожа на лице была буквально разрезана» — так описал свои впечатления поделившийся информацией. — 'Несомненно, что подобная рана могла быть нанесена исключительно в результате умышленного физического воздействия.
«Dispatch» занялся установлением медицинского учреждения, в которое могла обратиться предполагаемая жертва насилия, с целью проверки сведений анонимного очевидца…'
«… Правительство Республики Корея объявило в стране трёхдневный траур по героически погибшим военнослужащим в результате инцидента возле острова Ёнпхёндо…»
«… в сети обнародовано частное видео, на котором отлично видно, как Пак СунОк бросает жестокие обвинения своей младшей сестре, — Пак ЮнМи, желая той смерти. После чего та убегает и с этого момента больше её никто не видел. Возможно, что именно это стало последним аргументом для известной корейской писательницы в решении покончить с собой…»
(в это время. ЮЧжин, используя компьютер, знакомится с новостями)
«Чёрт!», — возмущённо думает она про ЮнМи. — «Неужели ты в самом деле покончила с собой⁈ Слабачка! Я едва начала игру, как ты взяла и сдалась… Впрочем, чего ещё можно было ждать от нищенки с окраины? Никакого понятия о самоуважении. На её уровне и слов таких-то не знают!»
ЮЧжин ещё раз пробегает глазами последнее сообщение.
«Все, кто знал ЮнМи, пытаются переложить свою вину на других». — делает она вывод. — «Интересно, кто в итоге окажется крайним? У армии, министерства культуры и агентства, — это точно получится. Они располагают необходимыми ресурсами и опытом. А вот СунОк ничем подобным похвастаться не может. Могу заключить пари, что в итоге виноватой назовут её. Зря она устроила скандал на людях. Впрочем, если не умеет себя вести — это лишь её проблемы. Нужно было учиться, вместо того, чтобы строить из себя не пойми кого. То же мне — «владелица популярного сетевого канала»! Пришло время возвращаться в канаву. Хватило на пару минут славы и всё. Кх-кх-кх…
«Беда всех нищебродов в том, что они не способны к построению долгосрочных планов.» — думает ЮЧжин, выходя из операционной системы и выключая компьютер. — «Живут одним днём, как животные. Никакого удовольствия от победы. Игра, — максимум на два хода. Впрочем, — почему никакого удовольствия? А приз? Жаль, не смогу рассказать ЧжуВону, как выиграла…»
ЮЧжин смотрит на своё отражение на экране погасшего монитора.
«Ну разве я не достойна управлять людьми?» — думает она.
Время действия: двадцать четвёртое декабря
Место действия: храм Пэннён
Сижу на коврике в главном зале храма, недалеко о статуи ГуаньИнь, медитирую. А если точнее — пытаюсь. Есть хочется. И по полу дует, как-то зябко. Не май месяц за дверями, конец декабря. С утра в хоре попел. Попробовал определить свои певческие возможности. Выяснилось, — возможности есть, но управлять ими я почти не умею. Вроде и теорию знаю, и практика была, а вот поди ж ты! Срывается голос и всё. Наверное, — ситуация подобная той, когда пересаживаешься с велосипеда на мотоцикл. Количество колёс то же, но навыки нужны другие. И время, которое потребуется для приобретения этих новых навыков — явно не одна неделя. Оперные певицы годами вокал тренируют, дабы уметь направлять свой голос куда им требуется. Конечно, в кей-поп «и дым пожиже и трубы пониже», но сдуру можно и самый прекрасный инструмент запороть так, что место ему будет лишь на свалке. Вполне возможно, что учиться петь мне придётся фактически заново, а значит — завоевание мировых музыкальных чартов вновь откладывается…
От осознания данного факта, — имею в организме печаль и полное отсутствие медитативного состояния. Просто сижу, разглядываю статую.
ГуаньИнь смотрит вниз. Поза бодхисатвы означает, что она наблюдает за миром сверху. Это я знаю, монахини «просветили». На плече статуи — верёвка, символ спасения от бед. Нехорошо так думать, кощунственно, но по мне так очень правильный выбор атрибута. Повесился, да и всё. И больше беды данного мира не волнуют, — спасся ты от них. А если допустить, что в кувшине с веткой ивы, вместо воды — жидкое мыло, так это вообще, считай, почти полный набор суицидника. Подставку найти, — не вопрос…
Так! Что-то у меня мысли не ситуативно контекстные… Нельзя рассуждать подобным образом о богине милосердия, да ещё прямо в храме! Тем более, раз она существует. Придёт — по голове настучит. Нужно исправляться! Прости меня, о великая ГуаньИнь! Это всего лишь отрыжка атеистического воспитания. Обещаю очистить свои помыслы и впредь думать о тебе исключительно в положительном аспекте… Пф!
Из-за постамента статуи, вальяжной походкой тигрицы-повелительницы джунглей, выходит чёрная кошка с зелёными глазами. Отойдя примерно на метр в сторону, усаживается на задницу и вперивается в меня взглядом.
— Мульча! — изумлённо восклицаю я, опознав животину. — Ты чего тут делаешь⁈ Тут нельзя тебе!
Кошатина показательно зевает, широко открывая красную пасть. Затем встаёт на четыре лапы и вновь, тигриной походкой, направляется ко мне. Подходит, садится рядом и, подняв голову, смотрит на статую небесной покровительницы.
Вообще замечательно! Щас мне нагорит за то, что притащил в храм животное! Вон, уже кто-то идёт. Конечно, не конец света, но неудобно…
Подходит монашка, останавливается, но вместо того, чтобы ругаться, неожиданно уважительно кланяется. Озадаченно, автоматически кланяюсь в ответ.
— ЮЧжин-сии, это ваша тодук-коянъи? — вежливо спрашивают меня.
Четырёхлапая зараза поворачивает голову и, кажется, с интересом смотрит — буду я от неё открещиваться или нет? Куда ж от тебя денешься…
— Да, моя. — не отрицаю я.
— Спасибо. — говорят мне и отваливают.
Удивлённо смотрю вслед уходящей сестре, перевожу взгляд на кошатину.
— Ты чё-нить понимаешь? — спрашиваю у неё я.
Мульча в ответ насмешливо фыркает и, отвернувшись, снова задирает мордочку на статую. Я тоже поворачиваю голову в ту сторону
И тут я вспоминаю о маме.
Чёрт, она же меня ждёт! Сколько времени она меня не видела⁈
Хоп! Весь кусок памяти, отсутствие которого явно ощущалось, встаёт в голове на своё место.
СунОк!! Никогда тебя не прощу!!
(несколько позже) Сон ХеКи
— Ты решила уйти? — спрашивает меня настоятельница.
— Да, госпожа Сон ХеКи. — кивнув, подтверждаю я. — Мне нужно позаботиться о своих родных.
Свалить из храма «по-английски» (не попрощавшись), у меня не вышло. Недалеко от входа, с кошатиной под мышкой, я был перехвачен сёстрами, которые объяснили, что «так не делается». Если человек, нашедший в храме приют и убежище, решает вернуться в «большой мир», то он должен вначале переговорить об этом с настоятельницей. Ну правила у них тут такие.
