Андрей Посняков - Посол Господина Великого
Неспокойно было в Новгороде, ох, неспокойно! И без московского князя проблем хватало. Простым людям, свободным гражданам новгородским — в Господу путь заказан, боярам только, и то не всем, а самым знатным. Они-то и правили Новгородом, олигархи чертовы. Доправились, блин! Кричали: богато живет люд новгородский, спокойно… Спокойно — это типа стабильно. Дорогой же ценой та стабильность доставалась — бедняков много было в Новгороде, пожалуй, побольше даже, чем в Москве. За их счет и жили, да за счет смердов, всех прав лишенных. Торговлишка, правда, еще… В основном — воск, мед, меха да зуб рыбий. Сырье, в общем. Была б нефть — тоже на продажу бы гнали, коли б кому занадобилась. Ремесленного-то товару… ну, не сказать, чтобы совсем нет… Много в Новгороде мастеров-оружейников — тот же Никита Анкудеев, что Олегу Иванычу шпагу выковал, — много златокузнецов-ювелиров, и по литью, чеканке, механизмам замковым хитрым — тож специалисты есть. Однако они ведь и в Нюрнберге есть, мастера-то. И в аглицких землях, в немецких, в свейских… Зачем же заморским купцам новгородский ремесленный товар нужен, коли свой-то ничуть не хуже, а может быть, еще получше будет? Особенно доспехи да оружие. Бахвалились, бахвалились новгородцы своими кольчужками, а кому они нужны, кольчужки-то ваши, в немецких землях? Там своего железа навалом! Да какого! Полный рыцарский доспех, легкий, да удобный, да прочный — это вам не кольчужка — вещь на века, надежная!
В общем, почти полностью сырьевая экономика, да что там почти… За счет цен на меха да воск и держится хваленый покой новгородский… как и российская такая ж многажды хваленая «стабильность» — за счет нефти да зарплат нищих, что и зарплатами-то назвать стыдно.
Олегу Иванычу иногда аж страшно становилось — до чего похожи были средневековый Новгород и Россия начала двадцать первого века. Те же люди, те же проблемы, да и пути их решения — те же! Словно и не проваливался никуда Олег Иваныч, настолько все то же. Вон, Господа — хоть сейчас делай репортаж из Госдумы. Свои Жириновские, Зюгановы, Путины — все имеются, и не в одном разе даже. Вот купцы-ивановцы — монополисты внешнеторговые — тоже кого-то сильно напоминают, а вот бесправные худые мужики да смерды — совсем как бюджетные нищие россияне — им лапшу на уши вешают, а они веруют, словно в Богородицу-Деву, прости Господи, до чего ж глупые люди!
— Славен Новгород, Господин Великий!
Ну, пока еще славен… свободой да вольностями своими. Вот за свободу эту и голову сложить можно!
— Славься, Отечество наше свободное… Тьфу… Россия, священная наша держава!
Интересно, чем священная? А в Конституции 1993 года, между прочим, сказано о приоритете прав человека над интересами государства. А тут — священная наша держава… Уж куда священней!
Похожи, чего там… И тут и там — мздоимство да ложь. Отъедешь чуть дальше от центра — мерзость и запустение. Воруют. Лес, воск, пеньку, нефть… Все воруют. А вощаные головы всякой дрянью для весу набивают — потом жалуются, что ганзейские немцы их воск колупают. Так вы не кладите туда что попало-то!
Народ новгородский, как российский, на посулы податлив. Хотя не так легковерен — телевидения-то нет, да и газет. Слава Богу, хоть в этом новгородцам полегче. Однако врут на вече наймиты боярские да вечевых мужиков подкупают почти что открыто. Вот вам и свободные выборы. Слава Господу, что хоть вообще выбор есть, — придет Иван московский, и такого не будет! Свобода… Вот — главная ценность! Никто не следил за людьми новгородскими, никто не указывал, всяк сам на себя рассчитывал, пред собой и ответ держал, да еще перед Господом. Свобода… Зря в Новгороде никого смертию не казнили — судили сперва. А на суде, посадничьем да княжьем, — далеко не все хотением боярским делалось. Хватало и честных людей судейских. Облыжно — попробуй засуди кого, вовек не отмоешься! Хотя можно было и проиграть… Но можно было и выиграть, вот взять хоть Олега Иваныча… сколько его ни обвиняли то в убийстве лоцмана, то еще бог знает в чем — а судить все ж не решились без доказательств приличных. Правильно и в России суд понимают, скоро, даст бог, дойдет и до уровня новгородского…
Не то — на Москве. Там Иван, князь великий, — судия высший. Как захочет, так и будет. «Порядок». Не приведи Господь, в России опять так устроится… или в Новгороде. Свобода… Вот та вещь, которую стоит защищать… однако защитников все меньше и меньше. Кто на власть обозлен, кто на суд неправедный, на мздоимство, на лжу, на жизнь свою забубенную. У соседей-то завсегда лучше кажется. То — о Москве…
Кстати, и о Москве.
Вот и посольство московское в дверях нарисовалось. Все ж таки решили принять бояре-то… Во главе посольства муж, умен да славен, — боярин Иван Федорович Товарков, прямой потомок Гаврилы Олексича, что в Невской битве на свеев много страху навел вместе с князем молодым Александром, Невским за то прозванным.
Затихли бояре, ждали.
— Не отступай, моя отчина, от православия, — зачитывал Иван Федорович княжескую грамоту, — изгоните, новгородцы, из сердца лихую мысль, не приставайте к латынству, исправьтесь и бейте мне челом; я вас буду жаловать и держать по старине…
Судя по содержанию грамоты, «старину» великий князь Иван Васильевич понимал весьма своеобразно — как полное подчинение всех русских земель себе, любимому.
Забуянили бояре, восстали с лавок — куда там российской Думе — лавки похватали, вот-вот послу московскому главу размозжат. «Убирайся вон со своим князем!» — кричали, в смысле — катись куда подальше. Ставр, наклонясь, что-то шептал Борецкой, показывая на посла; та кивала, холодно улыбаясь. Феофил-владыка порывался было вступиться за посольство… Куда там!
Общий настрой был вполне ясен — к черту соглашение с московским князем!
Кто-то крикнул про псковичей. Дескать, те б не прочь в посредники.
К черту и псковичей!
К черту!
С бесчестьем вышел из палаты боярин Товарков. Никто не проводил с почетом, лишь кричали да глумились охально.
Олегу Иванычу стыдно стало — все ж при должности теперь немалой. Нельзя так с людьми поступать — особенно с послами. Тихонько выбрался в сени, спустился с крыльца. Догнав Товаркова, схватил за рукав:
— Не гневайся, Иван, свет Федорович. — Поклонился. — Стыдно мне за мужей новгородских! Стыдно…
Улыбнулся боярин, ответил словами княжьими:
— Волны бьют о камни и ничего камням не сделают, а сами рассыпаются пеной и исчезают как бы в посмеяние. Так будет и с этими людьми-новгородцами. Благодарствую за милость. Не знаю, как имя твое…
— Олег Иваныч, человек служилый.
— Слыхал о тебе, человече, — кивнул боярин, — от Ивана Костромича, да от Курицына, посольского дьяка.
Осмеянный надменными боярами, никем, кроме Олега, не провожаем, взлез Иван Федорович на лошадь, оглянувшись, кивнул печально. Уехал на двор постоялый…
Ежели б не Олег Иваныч — совсем бесчестьем закончилось бы посольство московское.
После отъезда Товаркова совет отнюдь не закончился… Олег Иваныч незаметно пробрался на место, прислушался:
— …из мест многих монет серебряных денег бесчестных…
— Рекоша бо, прелюбодейством, тако, что не…
— Изустным Бога-Христа целованием…
Ни черта не понятно, чего хотят господа бояре?
Мысленно плюнув, Олег Иваныч достал из сумы на поясе лист бумаги, перо, чернильницу яшмовую… Пристроился на подоконнике, благо широк, записал для памяти:
Протокол заседания Совета Господ
Новгородской республики.
Присутствовали: архиепископ Новгородский Феофил (министр духовных и иностранных дел), замминистра по безопасности — Завойский О. И., посадник (глава правительства) Дмитрий Борецкой, начальник городского ополчения — тысяцкий Ермил, бояре, два клерка — посадничьих дьяка.
Повестка дня:
1. Рассмотрение входящей документации (Послание митрополита московского Филиппа).
2. Заслушивание московского посла.
3. О фальшивых монетах.
Решения:
По первому вопросу: особых комментариев не последовало.
По второму вопросу: решили единогласно ни на какое соглашение с Иваном московским не идти, пусть довольствуется условиями Ялжебицкого мира.
По третьему вопросу: создана комиссия для расследования распространения в Новгородской республике фальшивых серебряных денег, в составе: Завойский Олег Иваныч — председатель, остальной народ — на его усмотрение. Срок — две недели.
Писано в месяце марте, лета шесть тысяч девятьсот семьдесят девятого от сотворения мира.
Вот так-то лучше будет!
Встав, Олег Иваныч низко поклонился Господе, поблагодарил за оказанное доверие и заверил высокое собрание в том, что приложит все силы к расследованию этого богомерзкого преступления.
— Со шпынями не церемонься, Олег Иваныч, — отечески напутствовал Феофил. — По-московитски с ними, пытать! Геронтий, кат бывший, — в твоем полном распоряжении, денно и нощно.
