Тамара Вепрецкая - Сантрелья
Неожиданно заработала рация.
— Где вы, Андрес? — послышался скрипучий голос инспектора.
— Мы на восточном склоне, приближаемся к вершине, — ответил Доброхотов. — А где вход?
— Пока не знаю. Мы у вершины на западном склоне. Входа здесь нет. Здесь отвесные стены. Какова ваша тропа?
— Здесь пологий спуск, но он постепенно уводит нас на северный склон, — оглядевшись, сориентировался мой партнер.
— У вас компас? — догадался инспектор.
— Да, конечно.
— Это прекрасно. Все уже тоже подбираются к вершине. Если доберетесь первыми к входу, дайте знать.
— Непременно. Есть ли у кого-нибудь новости? — поинтересовался Андрей.
— Нет, ничего пока не найдено. Отбой.
Мы очутились как будто на широкой дороге, поросшей травой, но некогда аккуратно очищенной от острых камней. Под травой просматривалось подобие рукотворной булыжной мостовой.
— Что ж, это, очевидно, финишная прямая, — провозгласил Андрей.
— И какого же века, по-твоему, эта крепость? — полюбопытствовала я.
Андрей вскинул голову и долго всматривался в каменную кладку крепостных стен. Верхний их край был изъеден временем, сразу выдавая праздным туристам, что они имеют дело с развалинами. Но кладка была сотворена на века (века она и про-стояла): из огромных тесаных булыжников, тщательно пригнанных друг к другу.
— Я думаю, он построен был не позже десятого века… как южный форпост обороны христианских королевств, — размышляя, медленно промолвил Андрей.
— Почему не позже? — с искренним любопытством спросила я.
— Видишь вот тот тяжеловесный донжон? Он, кстати, неплохо сохранился в отличие от остальных, насколько я могу судить, — начал он разъяснение, пока мы неумолимо приближались к этому каменному гиганту. — Это явно построено до арабского влияния. Уже с конца одиннадцатого века даже христианские короли будут строить замки и дворцы в стиле mudejar /мавританский стиль(исп.)/, переняв у арабов самое лучшее в их строительной технике и эстетике. В 1085 году христиане отвоевали Толедо, что стало возможным, благодаря начавшимся в одиннадцатом веке смутам в самом халифате. Это привело его распаду на мелкие эмираты. Так что, думается, этот замок все же относится ко времени не позже начала одиннадцатого века. К тому же, исходя из облика крепостных стен, складывается впечатление, что он особенно не перестраивался и очень давно заброшен.
Я с восхищением посмотрела на моего собеседника.
— Ученик, вы превзошли учителя! — торжественно оценила я его познания. — Но откуда?..
— Я увлекаюсь этой страной очень давно, — со спокойной улыбкой ответствовал Андрей. — А замки — это моя слабость. Я угадал что-нибудь об этом замке?
— Не знаю. Если это и есть Аструм Санктум, то в начале одиннадцатого века он уже существовал, а после тринадцатого века пока упоминаний о нем не найдено.
Я вовремя закончила фразу. Мы стояли у самого парадного въезда в замок. На валуне неподалеку отдыхали Молиносы, рядом, оживленно обмениваясь впечатлениями, стояли Альварес и Ривера. Чуть поодаль расположились двое полицейских, которые уже передали инспектору информацию о место-нахождении входа в замок. Мы поспешили к испанским друзьям, и все наперебой стали рассказывать об увиденном. По про-шествии какого-то времени, продираясь сквозь заросли, вынырнули и присоединились к нашему обществу Игорь и Люда, а за ними не заставили себя долго ждать Росалесы. Последним объявился инспектор с сопровождавшим его полицейским.
Глава девятая ЗАМОК
Вопрошал я руины, но разве руины ответят?
Вопрошал я напрасно, ответом была тишина.
Лабид (ум. в 661 г.) /арабский поэт/Теперь всем представилась возможность рассмотреть цель нашего предприятия, основное место наших поисков. Само здание замка по периметру окружали крепостные стены. По словам Андрея, мы находились на северном склоне холма. Слева и справа крепостные стены выпуклыми полукругами почти нависали над крутыми склонами, делая практически невозможным доступ к замку со всех сторон. В центре, там, где мы стояли, стены резко вдавливались в глубину, и левая и правая их стороны встречались друг с другом, образуя небольшие округлые башенки, торжественно приветствовавшие въезжавших в замок. Однако когда-то дорогу им преграждал ров, пролегавший перед башенками до выпуклых крепостных полукругов. Теперь его до половины зава-лил вековой мусор: обсыпавшиеся камни, нанесенная ветрами листва, песок вперемежку с пылью и трухой от прогнивших деревянных ворот, которые были опущены и служили когда-то надежным, а ныне шатким, мостом через ров. Осторожно ступая на источенные временем и насекомыми доски ворот, мы вполне могли бы проникнуть по ним в святая святых замка.
Некогда эта могущественная каменная твердыня защищала местное население от мавров и наводила почтенный ужас на врагов. Но время сыграло над ней злую шутку. Не осталось в этих краях мавров, изгнанных отсюда еще в конце одиннадцатого века. Прошли времена феодальных усобиц, когда замки также играли важную роль крепостей, пряча за своими стенами своих воинственных господ и позволяя им выдерживать осады не менее воинственных соседей. Нет в живых ни одного прежнего владельца. Нет жизни ни в одном помещении этого каменного монстра. Да и сам он превратился в руины. Но и теперь полуразрушенный, но не сдавшийся, замок этот, покинутый людьми и даже проклятый ими, стоит точно каменный страж у ворот вечности; в своем безмолвном величии он отныне неподвластен времени, ибо, даже продолжая разрушаться, он все так же, как прежде, остается непобедимым для врагов и приводит в трепет души человеческие.
Все члены нашей поисковой команды заметно волновались: не каждый день удается лицом к лицу встречаться с живой, не при-украшенной историей. К тому же ощущалась уже накопившаяся усталость, ведь крутые каменистые склоны холма дались следопытам совсем не легко под палящим солнцем.
Инспектор объявил двадцатиминутный привал на еду и отдых, прежде чем мы вторгнемся на территорию замка. Андрей тут же направился к Игорю, и я недовольно побрела за ним. Видимо, он отвечал за меня перед Ветровым головой и, не догадываясь о терзаниях моего самолюбия, торопился предъявить меня в целости и сохранности моему бывшему супругу. Впрочем, я горела желанием узнать о Людином настроении, так что от общения с Игорем мне было не увернуться. Люда выглядела немного усталой, но в глазах ее появился огонь, возродилась жизнь, подавлявшаяся бездействием этой недели. Очевидно, теперь она рада была действовать, предпринимать сама все возможные усилия, не полагаясь ни на чьи милости. Я рискнула донести до нее свои наблюдения, и она, согласившись со мной, благодарно улыбнулась. Нашу беседу прервал Доброхотов, он обратился к Людмиле с каким-то вопросом, извинившись за свое вторжение. Отойдя от них на шаг, чтобы не мешать, я наткнулась на задумчивый взгляд Ветрова и оказалась перед неизбежностью обменяться с ним парой фраз.
— Ты устала? — вежливо осведомился он.
— Нет, не очень. Я расстроена, что пока нет никаких результатов, — созналась я.
— А я как раз этому рад, — возразил он.
Я с удивлением вскинула на него глаза. Он замялся, но все же решился:
— Там, — он кивнул на каменную твердыню, — больше шансов найти Колю живым, чем на склонах холма.
Я почувствовала, как все мое тело, несмотря на жару, охватывает озноб. Игорь озвучил то, что я даже мысленно не отваживалась себе представить. Я ничего не сказала, крепко стиснула зубы и, дабы не выдать дрожь, стала деловито доставать провизию из рюкзака. Игорь молча наблюдал за моими действиями и, больше не произнеся ни слова, последовал моему примеру. Маневр Андрея с отвлечением меня от Людмилы или Людмилы от меня, если это был маневр, оказался тщетным. Я ничем не поощряла Игоря на разговор, и он тоже не брал инициативы в свои руки. Чего он добивался? Может быть, он думал, что, обрушив на меня жестокие слова, содержавшие горькую правду, он заставит меня инстинктивно проявить женскую слабость, расплакаться, невольно обратиться к нему за поддержкой? А я вместо этого гордо приняла и пропустила его слова через себя, не пожелав разделить с ним даже свой нервный озноб. Может, я должна быть слабой? Но я, честно говоря, и не чувствовала себя сильной, более того, я физически ощущала, как силы словно утекают куда-то, и я не исключала, что когда они меня совсем оставят, я упаду к Игорю на грудь и разрыдаюсь. Но мне этого, ох как, не хотелось! И снова у меня мелькнула мысль, что сейчас не время выяснять отношения.
Вскоре маленькая передышка завершилась, и нам предстояло перебраться через ров, а затем собраться во внутреннем дворике замка, где мы распределим участки дальнейшего поиска. Первыми по шаткому откидному мосту осторожно перешли двое полицейских, затем без всякого порядка последовали все остальные. В этой захватывающей дух операции меня каким-то образом все же подстраховывал Игорь (и все-таки он желал видеть мою слабость!), вполне доверив Людмилу Доброхотову. Мне на мгновенье показалось, что он даже предложит поменяться парами, и я уже приготовила дерзкий отлуп: дескать, коней на переправе не меняют. Однако, перебравшись через мостик, все дисциплинированно выстроились парами, и я снова была с Андреем.
