Сергей Шкенёв - Николай Негодник
– Опять надымишь, – недовольно проворчал некурящий волхв и распахнул окно. – Одно хорошо – комаров распугивает.
– Они меня не кусают.
– И меня. Но все равно хорошо.
– Ага, – согласился Шмелёв и выпустил густую струю в сторону открытого окошка. – Вот так бы сидел и сидел. Ни тебе проблем, ни тебе забот. Захотел выпить – выпил, захотел закусить – закусил, захотел бабу…
– И хренушки, – хлопнула дверь и в проеме показалась зеленая зубастая голова. Целиком Годзилка в кузницу не пролезал. – Животные у тебя желания, князь! Растительные какие-то. А как же подвиги, слава?
– Подслушиваешь?
– Я по делу.
– Ладно, не оправдывайся. Чего приперся?
Горыныч не обиделся на грубость – в дурном настроении и сам бывал несдержан.
– По делу, сказал же, – в окошке появилась лапа с зажатым глиняным горшком, большая ручка на боку которого будила смутные воспоминания. – Держите.
Волхв перехватил посудину и брезгливо сморщил нос:
– Фу, как воняет. Ты туда чего, того?..
– Ну, дык, – подтвердил Змей. – Еще на прошлой неделе. Да не кривись, все уже высохло.
– И чего с этим подарком делать? – Николай с опаской заглянул в горшок. Пахло, конечно, неприятно, примерно, как французский сыр из его времени. И по внешнему виду похоже.
– Ну не есть же, – радостно оскалился Годзилка. – Попробуй поджечь.
Серега пожал плечами, поставил емкость на наковальню и оглянулся на Змея.
– Смотри, ежели что, сам будешь мне рубаху отстирывать.
– Э-э-э, погоди, – забеспокоился Горыныч, – так не договаривались.
– Мы вообще ни о чем не договаривались.
– Тихо, не ругайтесь, – вмешался Шмелёв.
– Я и не ругаюсь. Вот только исследование драконьего дерьма в обязанности волхва не входит.
– Ачоа? – удивился Годзилка. – Вы, язычники, всегда были ближе к природе. А чего может быть природнее-то? Давай изучай, прохвессор!
– Да пошел ты! – Серега взял горшок и с размаху бросил на горящие угли. – Будет тут еще…
…– Что это было? – Выбравшийся из зарослей крапивы волхв растерянно крутил головой. – А где наша кузница?
Ответом было молчание да заполошный звон на колокольне Перуна-пророка. Вокруг валялись разбросанные взрывом бревна, а из-под самой большой кучи выглядывал длинный чешуйчатый хвост. Вот завал пошевелился, что-то громко затрещало, и сверху появилась улыбающаяся драконья морда.
– Видал, как бабахнуло? Килограммов десять в тротиловом эквиваленте.
– Чего?
– Не хуже динамита, говорю. Годзилка плохого не насоветует.
– Сволочь ты, – волхв вытер разбитые губы остатками рукава и сплюнул на ладонь обломок зуба. – Мог бы предупредить.
– А кто знал, что так сработает? Мощно, да?
К месту происшествия уже сбегался народ, чтобы под видом безвозмездной помощи утолить любопытство. Праздник продолжался, просто перешел в новую фазу. Доброхоты быстро раскатали завал, под которым, кроме Змея, обнаружился и князь – бледный, с оплавленной наковальней в руках, но абсолютно невредимый. Даже рубаха не пострадала, на зависть волхву, на котором кое-где еще дымилась невообразимая рванина.
– Неплохо! – одобрил Николай и выбросил бесполезную железку. – За чей счет будем восстанавливать?
– За его, – Серега ткнул пальцем в сторону Горыныча.
– А у меня денег нет, – Годзилка невинно округлил глаза. – За харчи служу, за миску похлебки, практически. И потом – ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций всегда лежала на плечах государства. Ну, или будет лежать… когда-нибудь. Ачоа? Да и науку нужно финансировать.
– Науку, говоришь? – Шмелёв нахмурился и глубоко задумался.
Да, вот с этим в княжестве было туго. Точнее – вообще никак. Когда-то, в далеком будущем, в умных книжках рекомендовалось каждому попаданцу, ставшему императором, королем, великим или просто князем, обязательно позаботиться о науке и образовании собственного народа. Разумеется – русского народа. В случае отсутствия такового, допускалась полная неграмотность. Герои романов основывали университеты и академии, выписывали из-за границы за миллионы золотых рублей Невтонов, Лейбницев и Бэконов, создавали райские условия иным проходимцам. И прочая, и прочая, и прочая…
И Коле вдруг стало невообразимо стыдно за бесцельно прожитые годы. Нет, конечно, кое-что было сделано, но так, по мелочи… Разве могут сравниться с великими деяниями героев будущего какие-то там стекольные и бумагоделательные мастерские или стоящие в лесах по левому берегу Лады малые домницы? Даже смешно сравнивать. Нет того шарма, размаха, обаяния больших капиталов и этого… как его там… научного подхода. Все на авось, на творчестве, на полете души. Так жить нельзя!
– Оба за мной! – скомандовал князь соратникам и, не оглядываясь, пошел в сторону терема.
Волхв со Змеем понимающе переглянулись. Опять мозговой штурм, как на прошлой неделе, когда планировали заработать несметные богатства с помощью мировой монополии на самогоноварение. Ладно, еще удалось убедить Шмелёва в полной бесперспективности идеи и неизбежных финансовых потерях. Собственно, в последнем убедили хозяйственного домового, а уж он грудью встал на защиту княжеской казны. И от княжьих прожектов в том числе. Договорились оставить небольшое производство для медицинских нужд и поддержания Годзилкиного огненного дыхания.
В горнице, которая отчего-то носила гордое звание кабинета, Николай плюхнулся в глубокое кресло и обвел всех победным взглядом:
– А я был прав!
– Конечно, – подтвердил Годзилка, который как всегда не прошел в дверь и сидел на улице, просунув голову в окошко второго этажа. – А в чем прав?
– В том, что не допустил разбазаривания ценного стратегического продукта.
Кот Базека, до того мирно сидевший в кресле-качалке у разожженного несмотря на летнее время камина, оторвался от чтения книги и прокомментировал:
– Расточительство – грех.
– А дрова в такую жару?
– Это другое, – охотно пояснил кот и захлопнул толстый фолиант. – Мне у огня думается лучше.
– Философ.
– Есть немного. Но экономика больше нравится.
– Ерунда все это, – Годзилка в окне протяжно зевнул, щелкнув зубами. – Чтобы деньги были, их не экономить надо, а зарабатывать. Или отнимать. Ты, кошак, чего умеешь?
– Думать!
– Фигня, это и я могу. Лучше скажи – как сделать огнестрельное оружие, если ни хера не разбираешься ни в химии, ни в механике? Да и в физике заодно.
Базека почесал за ухом задней лапой и надолго замолчал, глядя на пляшущие в камине языки огня. Потом встрепенулся, погладил усы и медленно, по слогам, произнес:
– Са-ла-ман-дра!
– Вздор! – тут же откликнулся многомудрый волхв, которого аж перекосило от подобного шарлатанства. – В нашей местности сей зверь не водится. Разве что огневушка-поскакушка, да и та далеко на востоке, на Каменном Поясе. Тем более девка… На фиг надо связываться.
– Чего ты все про девок? – обиделся кот. – Попрошу без грязных намеков. Кстати, княже, а не ввести ли нам виру за утопление котят, а? Как за убийство.
– Надо будет с Саввой посоветоваться, – кивнул Николай. – Да ты не отвлекайся. На чем мы остановились?
– На саламандрах, – проворчал Базека, обеспокоенный судьбой будущих потомков. – Так вот… у вас в печках они, может, и не водятся, а у меня в камине есть несколько штук. А если подманить немного…
– Чем?
– Ну не салом же. Горыныч, у тебя горелка еще осталась?
– Горилка, – машинально поправил Змей.
– Учи матчасть, дурень! – рявкнул кот. – Если через букву «и», то не подманятся. Так есть или нет?
– Самая капелька.
– Тащи.
Годзилка исчез, только оконные рамы хлопнули от поднятого мощными крыльями ветра. Отсутствовал недолго, уже минут через пятнадцать послышались его торопливые шаги. Летать с ценным грузом, видимо, не рискнул. Или успел изрядно отхлебнуть из бочонка, что также исключало полеты. Правила воздушного движения Змей чтил.
– Держи. – Дубовая емкость мягко опустилась на пол. – От сердца отрываю.
Кот прикрыл лапой нос и отпрыгнул в сторону. Сам он предпочитал сметану или кумыс, и спиртовые пары были слишком сильным испытанием для его чуткого обоняния. Волхв от участия в эксперименте отказался, ссылаясь на полную бесперспективность оного, и князю пришлось производить опыты самостоятельно.
– Куда выливать? – Стоя с ковшом у камина, он рассматривал горящие поленья.
– Без разницы.
Николай плеснул и еле успел отшатнуться от гудящего синего пламени.
– Вот ведь…
– Тройная перегонка, чо! – похвалился Годзилка. – Натурпродукт, градусов восемьдесят будет.
– Давай еще добавим, – попросил Базека. – Вроде появились.
– Не вижу.
– А они есть. – Кот пошуровал здоровенной кочергой. – Лей. Ага, вот так хорошо…
– Слушай, – Шмелёв погладил слегка пригоревшие усы, – а на кой черт нам сдались эти саламандры? Не, я, конечно, не давлю разумную инициативу… Но все же?
