Лучший режиссёр, главы 1-100 (ЛП) - E Wall

С тех пор как на благотворительном банкете произошло знакомство с этим лауреатом премии «Оскар» и кумиром, Ван Ян, когда не понимал что-то в плане кино или режиссуры, обычно проводил беседу с Робертом Земекисом. Последний каждый раз проявлял радушие и, точно учитель, открыто давал Ван Яну наставления. А в связи с недавними съёмками Ван Ян уже неоднократно советовался с Земекисом, который словно стал бесплатным удалённым исполнительным продюсером. Ван Ян многому у него научился.

– Дело вот в чём. Я хотел узнать, как можно заставить актёра лучше вжиться в роль? – задал волновавший его вопрос Ван Ян и пояснил: – Сегодня я снимал один эпизод. Крис на мели, у него нет денег заплатить за аренду жилья, они с сыном ночуют в туалете метро… Мне всё время кажется, что в игре Уилла чего-то не хватает. Возможно, это связано с неполной отдачей своей роли. Я ему много объяснял, но бесполезно.

Земекис немного поразмыслил и сказал:

– Парень, то, чего, по твоему мнению, не хватает, возможно, никак не связано с актёрской игрой. Знаешь, в кадре есть не только актёры. Иногда какой-нибудь один реквизит может иметь значение, причём куда большее значение, чем первоклассная актёрская игра.

Ван Ян, внимательно выслушав, отозвался:

– Угу, как перо в «Форресте Гампе».

Земекис захохотал, затем произнёс:

– В фильме актёрская игра – это лишь одна из его составляющих. Склейка кадров, музыкальное сопровождение – эти вещи подчёркивают выступление актёра. У нас сейчас не эпоха немого кино. Попробуй посмотреть современные фильмы без звука, получишь не так много эмоций.

И ещё, выступление актёра зачастую зависит от нас, режиссёров. Мы взаимодействуем с оператором и монтажёром. Снимем актёра крупным планом в анфас – он получит «Оскар»; снимем актёра средним планом в профиль – он получит «Золотую малину».

Отшутившись, Земекис продолжил:

– Почему режиссёр главный в фильме? Потому что мы контролируем все составляющие фильма. Я не говорю, что актёрская игра не важна. Мы все понимаем её важность. Но ты не должен думать, что именно на съёмочной площадке ты добьёшься наилучшего результата для фильма. Это невозможно. То, чего, как тебе кажется, недостаёт, лежит за пределами площадки.

Ван Ян молча кивнул. Похоже, он действительно чрезмерно полагался на актёрскую игру одного человека и забыл, что игра – это только элемент картины. То же касается и биографического фильма. Кино состоит не из одного выступления актёров. Цветовая гамма изображения, ракурс съёмки, монтаж являются “выступлением” режиссёра. Режиссёр контролирует все элементы фильма.

– Конечно, если актёр способен сыграть лучше, тогда надо стремиться к этому. Это наш режиссёрский долг, – усмехнулся Земекис, наконец-то приступив к ответу на вопрос Ван Яна. – Спрашиваешь, как можно заставить актёра лучше вжиться в роль? Раз никакие твои объяснения не помогают и тебе кажется, что Уилл недостаточно вжился в роль, значит, можешь попробовать попросить его перестать думать о Крисе и задуматься о своих личных проблемах, проблемах, которые причиняют душевные муки. Главное, чтобы он достиг примерно того же состояния, которое нам требуется. Ну как, попробуете такое?

– Угу, попробуем, – кивнув, промолвил Ван Ян.

Земекис помолчал несколько секунд и предложил новую идею:

– Включи музыку!

Ван Ян растерялся:

– Включить музыку?

Земекис со смехом объяснил:

– Да, принеси на площадку какой-нибудь магнитофон, включи соответствующую музыку. Пусть музыка пробудит в Уилле необходимые переживания.

Включить музыку? В глазах Ван Яна пробежал блеск. Музыка способна повлиять на настроение. Песня «Мрачное воскресение» даже может подтолкнуть на самоубийство. Неплохая идея! Ван Ян с улыбкой сказал:

– Хорошо! Завтра же попробую. Спасибо, мистер Земекис.

Двое людей ещё немного пообщались и завершили телефонный разговор. Ван Ян убрал мобильник, встал и потянулся, раскинув руки. Его настроение улучшилось. Он заметил, что после каждого общения с Робертом Земекисом получает новые знания и впечатления. Всё-таки и по житейскому опыту, и по пониманию кино ему было далеко до Земекиса.

В этот момент зазвонил мобильник, лежавший на плетёном стуле. Ван Ян взял телефон и, увидев на дисплее имя Джессики, подошёл к перилам балкона и ответил на звонок:

– Привет, Джессика.

– Привет, Ян. – донёсся приятный и возбуждённый голос Джессики. – Мы завтра закончим снимать фильм.

Ван Ян вздохнул:

– Вау, а мне придётся тут задержаться ещё на месяц.

Далее он услышал, как Джессика радостно сообщила:

– Ян, я тут обнаружила, что у меня намного меньше неудачных дублей, чем в первой части «Классного мюзикла». Как думаешь, это потому, что моё актёрское мастерство повысилось или потому, что у Сары низкие требования?

Ван Ян рассмеялся:

– Уже точно не последний вариант, в этом я абсолютно уверен! У меня из-за Сары ушёл не один десяток дублей, чтобы нормально сыграть мелкую роль. Она намного строже меня.

Джессика весело захихикала, а потом замолкла и внезапно шёпотом спросила:

– Я приеду в Сан-Франциско тебя навестить, ладно?

Ван Ян поразмыслил и согласился:

– О’кей, приезжай. Но, Джесси, ты же понимаешь, я режиссёр и продюсер, почти все дела съёмочной группы лежат на мне одном, поэтому у меня будет не так много времени побыть с тобой.

Джессика поспешила сказать:

– Я понимаю, просто хочу увидеться с тобой. На меня не отвлекайся, побуду один денёк и уеду. Ян, я соскучилась по тебе. Мы полтора месяца не виделись.

Пока Ван Ян слушал её нежный голос, перед его глазами всплыло милое личико, сердце наполнилось теплом. Он произнёс:

– Уже полтора месяца? Я только сейчас это понял. Ужас…

В общественном туалете на станции метро керамическая плитка возле входной двери была вся усеяна бумажными салфетками. Рядом лежали рентгеновское устройство, чемодан и другие вещи. Уилл Смит сидел на салфетках, опершись о стену, Трей лежал у него на ногах и спал. В небольшом туалете находились лишь Уолли Пфистер, который с камерой на плече снимал крупным планом, и Ван Ян, державший в руке магнитофон, из которого раздавалась мягкая, но печальная музыка.

Лицо Уилла принимало оцепеневшее выражение, глаза были слегка покрасневшие, рот малость подрагивал. Ван Ян, подняв другой рукой микрофон, очень тихо произнёс:

– Стук в дверь…

Снаружи туалета в дверь начали стучать. Уилл посмотрел на дверь, с которой уже слезла краска. На его лице были написаны растерянность и мучения. Он обнимал голову сына, закрывая ему уши, и ногой придерживал дверь, в которую до сих пор стучали. Его голова качалась то вверх, то вниз, из покрасневших глаз потекли слёзы.

Сердце Ван Яна запрыгало. Наблюдая, как беззвучно плачет Уилл, он машинально сжал магнитофон покрепче. Отлично! Игру Уилла можно было показать и одним крупным планом, а не как в оригинале, где за основу брался общий план и только под конец сцены был взят крупный план.

Дождавшись, когда лицо Уилла зальётся слезами и его голова облокотится о стену и уставится на лампу на потолке, Ван Ян радостно выкрикнул:

– Снято! Превосходно!

Он воодушевлённо похвалил:

– Уилл, это было оскароносное выступление!

Получив команду закончить съёмку, Уолли Пфистер выключил камеру и тоже с улыбкой выразил восторг:

– Уилл, мне и самому хотелось разрыдаться. Очень трогательная игра.

– Оу! – Уилл вытер слёзы с лица и сделал глубокий вдох. – Я только что почувствовал, будто стал самим Крисом, я полностью вжился в роль. Ребята, я впервые испытываю это чувство!

Он, глядя на Ван Яна, показал большой палец и произнёс:

– Отличная музыка!

Лежавший у него на ногах Трей полюбопытствовал:

– Папа, ты по-настоящему плакал?

– Думаю, да, – поглаживая сына по голове, ответил Уилл.

Ван Ян с улыбкой сказал:

– Видишь, Трей? Этим и интересна актёрская игра, этим интересно кино.

С этими словами он направился вглубь туалета и окликнул Уолли: