Конторщица 4 (СИ) - Фонд А.

Я не стала продолжать капризничать. Зачем доводить бедняжку до нервного срыва, ей и так несладко.

— Хорошо, идёмте, — покладисто ответила я и пошла обратно. Вот такая я вся миролюбивая и добросердечная!

Секретарша засеменила следом:

— Я, когда вошла, он сперва так кричал, так кричал, — сбиваясь от быстрой ходьбы, делилась она наболевшим, — а потом задумался, и так долго сидел, и всё думал. А потом сказал мне срочно вернуть вас. Я так быстро бежала, еле-еле успела!

Наконец, мы достигли высокого кабинета, и я толкнула дверь.

Барабаш сидел за столом с отрешенным лицом. При моём появлении он вздрогнул, надулся и моментально напустил на себя суровый и недовольный вид:

— Я категорически…!

— Сергей Петрович, — тихо сказала я, прервав столь экспрессивное начало. — Если вы меня попросили вернуться, чтобы высказывать претензии — то не утруждайтесь. У меня тоже работа. А если вы решили-таки внять голосу разума — то к чему сейчас этот маленький спектакль? Мы с вами люди занятые, и давайте всё делать по-взрослому: если да — значит да. Если нет — то разбегаемся и не мешаем друг другу.

Барабаш опешил. У него сейчас стало такое смешное удивлённое лицо, как у старого мопса. Какую-то минуту он сидел с таким видом, что я уже решила, что всё пропало, и ничего из этой моей затеи не выйдет. Но тут вдруг он откинул голову и захохотал. Громко. Весело. От души.

Я осталась стоять и только молча смотрела. Наконец, отсмеявшись, Барабаш вытер слёзы и весело спросил:

— Слушай, а что такое «нетолерантное отношение»?

Я аж подзависла. Опять, блин, прокололась.

— Сергей Петрович, — перевела я разговор в более конструктивное русло, — давайте сразу к делу? О нюансах лингвистики поговорим после. Когда появится свободное время.

— Слушаю тебя, — посерьёзнел Барабаш.

— Нет, это я вас слушаю, — заявила я. — На что я могу рассчитывать, когда вы станете председателем?

— Ну… на мою благодарность, — удивлённо поморщился Барабаш. Ему явно было неловко, но алчность и жажда власти победили.

Да, именно на это я и рассчитывала, когда ввязалась в эту затею.

— Прекрасно, — кивнула я, — давайте теперь конкретизируем, в чём именно будет выражаться эта благодарность?

— А что ты хочешь? — нахмурился хозяин кабинета и его небольшие водянистые глазки юрко забегали.

— Денег. И помощь.

— Сколько?

Я оторвала листочек с откидного календаря и написала цифру.

— Ого! — вытаращился Барабаш, — а у тебя губа не дура.

— Я благотворительностью не занимаюсь, — мило улыбнулась я. — Причём это — не вся сумма.

— Да это же грабеж! — возмутился Барабаш.

— А вы посчитайте, за сколько времени вы отобьёте эту сумму?

Барабаш задумчиво зашевелил губами, что-то прикидывая в уме. Очевидно, результат его порадовал, потому что он чуть повеселел:

— А что за помощь?

— Ну, скажем так, — вздохнула я, — мне может понадобиться помощь или поддержка. Ничего криминального или выходящего за рамки закона.

— Один раз, — кивнул Барабаш.

— Шесть.

— Два.

— Четыре.

— Три!

— Согласна.

— Расписку, надеюсь, мне писать не надо, — хохотнул Барабаш, но как-то неубедительно и слегка нервно.

— Не надо.

— А не боишься, что я тебя обману и не дам ни денег, ни поддержки? — усмехнулся Барабаш.

— Нет, — отзеркалила усмешку я. — Ведь вы заинтересованы в долгоиграющем стабильном результате. И хотите доработать до пенсии.

— Интересно, — вздохнул он и добавил, — ладно, рассказывай.

— Давайте так, завтра я принесу вам подробную программу, — ответила я. — Но если в двух словах — мы вас правильно распиарим, создадим привлекательный бренд и заставим народ полюбить вас, а Плечевого наоборот — возненавидеть…

— Да как ты всех заставишь? — вздохнул Барабаш и грустно почесал плешивую голову.

— Поверьте, есть способы, — улыбнулась я загадочно.

— Хорошо, — дал отмашку Барабаш, — когда ты придёшь?

— Утром, — ответила я.

— Не опаздывай только, — нахмурился Барабаш.

— Конечно. И да. Вот ещё — давайте начнём с того, что вы поменяете секретаршу.

— А что с ней не так? Валя — старательная девочка.

— В этом всё и дело. Валя — девочка. Старательная, симпатичненькая, молоденькая. А вам нужен опытный и деловой секретарь.

— Да где ж я такого найду? Они сейчас все на производство хотят идти. Там деньги платят. Хорошо хоть и такая есть.

— Завтра я предложу вам кандидатуру. Достойную, — пообещала я.

И на этой оптимистической ноте мы расстались, вполне довольные друг другом.

В депо я первое что сделала, это набрала Людмилу:

— Людмила, вызови ко мне Репетун. Срочно.

Татьяна Петровна появилась в моём кабинете минут через пятнадцать, привнеся в будничную обстановку атмосферу праздника и аромат духов «Опиум».

— Лидия Степановна, вызывали? — несколько удивлённо спросила она и нервно расправила на рукаве блузки кружевной манжет.

— Да, поговорить надо, — рассеянно кивнула я, дописывая набросок программы для Барабаша.

— О чём? — забеспокоилась та, — Римме Марковне крем не понравился? Так мне на следующей неделе обещали польский привезти. Можно попробовать.

— Римма Марковна вполне довольна кремом, — отмахнулась я, — я хочу с вами о вас поговорить.

— Обо мне?

— Да. О вас. Только, Татьяна Петровна, вам сейчас нужно честно ответить мне на один вопрос.

— Слушаю.

— Вас устраивает ваше нынешнее положение?

— Ну, — замялась Репетун, — у меня неплохая зарплата. Я вписалась в коллектив…

— Татьяна Петровна, — терпеливо вздохнула я и покачала головой, — я же вас не о размере зарплаты спрашиваю. И не о коллективе. Вопрос был простой — вы довольны тем, что у вас сейчас есть? Или хочется чего-то другого? Чего?

— Ну… — Репетун вдруг застеснялась и принялась внимательно рассматривать свои ногти.

— Я жду.

— Не очень нравится, — наконец, выдавила Репетун и посмотрела на меня больными глазами.

— А чего хочется?

— Если честно, чтоб было, как раньше, — почти прошептала Репетун и я поняла, что она имеет в виду те времена, когда она была молодой и красивой, и работала у предыдущего директора личным секретарём, наделённым безграничной властью.

— Я примерно так и думала, — кивнула я, — Вы знаете, Татьяна Петровна, молодость я вам вернуть не смогу — я не волшебница. Но вот положение и должность — легко.

— Извините, Лидия Степановна, — нахмурилась Репетун, — но я не пойду к Альберту.

— Почему? — заинтересовалась я.

— Гниловатый он. Опасно с ним заходить.

— Поняла. Но я не об Альберте Давыдовиче сейчас речь веду…

— Неужели Иван Аркадьевич возвращается? Ноу него же есть Алла Чайкина!

— Тоже мимо, — загадочно улыбнулась я, — есть у меня на примете человек. Он заместитель одного очень-очень высокопоставленного товарища. А нужно, чтобы он сам стал на место этого товарища. А для этого ему нужен опытный помощник и советчик. Такой, как вы.

— Но я…

— Татьяна Петровна, — строго сказала я, — я обратилась к вам к первой. Потому что вижу ваш потенциал. Но если вас всё устраивает, то я возьму ту же Чайкину. Уверена, она свой шанс не упустит.

— Нет, нет, что вы! — забеспокоилась Репетун, — я согласна! Я уже на всё согласна, лишь бы не видеть Лактюшкину и Жердий. Мне порой их убить хочется.

— Верю, — улыбнулась я и добавила, — тогда на завтра будьте готовы. И оденьте тот ваш серый костюм.

Репетун ответила восторженной улыбкой.

Вот и ладненько.

Я шла домой (решила пешком прогуляться) и размышляла. Сегодня я всё сделала правильно. Моё расчёт с Барабашом вполне оправдался. Я ещё тогда, после собрания, когда они звали меня с собой в баню, обратила внимание, как ему некомфортно играть вторую роль. В их компании Плечевой был бигбосс, власть и деньги, а Каримов — эдакий заводила-красавчик. Плюгавенькому Барабашу же оставалась лишь роль статиста. Или, как говорят в моём мире — роль «некрасивой подружки». И его это здорово напрягало. То, что этот товарищ крайне амбициозный, я поняла с первого взгляда. А дальше — дело техники: ошеломить, дать надежду, резко забрать эту надежду обратно, заинтересовать, наобещать, и всё — клиент дозрел.