Андрей Посняков - Воевода заморских земель
— Вот здесь яранга его, меж деревьев… была… Что это за пятна на снегу? Кровь! А эта круглая деревянная штука… и рядом — железный нож белых!
— Мужайся, Чельгак. — Ыттыргын подошел ближе к юноше, обнял. — Ты воин — что говорят тебе следы?
— Злые белые люди пришли в ярангу, — побледнев, отвечал Чельгак. — Убили старика и… и Еджеке. — Лицо Чельгака исказилось болью. — Украли ярангу, припасы, увели оленей… Ушли на восток. Разреши, Ыттыргын…
— Да, — кивнул Ыттыргын. — Ты будешь преследовать убийц, но сразу не вступишь в бой. Подождешь нас. А мы выполним задание старейшин и нагоним тебя, Чельгак.
— Да будет так, — кивнул Чельгак. Лицо его было бесстрастным, лишь глаза горели огнем мщения.
Проводив друзей взглядом, он направил нарты по следам убийц и взмахнул хореем…
А Ыттыргын и Томайхо-мэй вернулись.
— Они вряд ли увезли убитых с собой, — резонно заявил Ыттыргын. — А для Чельгака сегодня — это лишняя ноша на сердце. Так, Томайхо-мэй?
Томайхо-мэй молча кивнул.
Поискав вокруг, они обнаружили укрытые наспех наломанным лапником и присыпанные снегом трупы. Старик Итинги и красавица Еджеке. Черноволоса, черноока… Была черноока. Томайхо-мэй невольно вздрогнул — вместо глаз у старика и девчонки зияли кровавые колотые раны.
— Мы отомстим, Томайхо-мэй, — с ненавистью произнес Ыттыргын. — Обязательно отомстим. Мы вытянем из убийц жилы, вырежем желудки и заставим съесть. Погрузи мертвецов в нарты, Томайхо-мэй… Их ждет богатая зверем тундра верхнего мира. Будут славные похороны. Шаманы — Чеготтак с Четтамаем — будут камлать, и души убитых примут властители верхнего мира. Пока же… Нам надо выполнить задание старейшин. Устроим засаду, выберем человека в богатой одежде… Духи тундры помогут нам!
— Духи тундры помогут нам, — эхом откликнулся молодой Томайхо-мэй.
Игнат Греч исчез! Это оказалось весьма неприятной новостью для Гриши. Как именно исчез? Кажется, вместе с водоносами. А куда они обычно ходили за водой? Ясно куда — на дальнюю прорубь, там, говорят, вода вкуснее… Так-так…
— Эй, воины. Идем со мною на поиски.
Гришаня шел первым — в лазоревом подбитом мехом кафтане, в боровом плаще, крытом алым бархатом. В руке — обнаженная шпага. На голове расшитая золотыми нитками шапка…
Он сам не понял, как… Словно вдруг со льда озера поднялась снежная пыль и ударила его по глазам. От полученного удара Гриша медленно повалился на снег, не чувствуя, как мгновенно подхватили его ослабевшее тело чьи-то сильные, чрезвычайно сильные руки…
— Оставайся здесь, Томайхо-мэй. — Швырнув связанного пленника в нарты, распорядился Ыттыргын. — Ты убьешь преследователей и догонишь меня в сопках. Вместе мы поедем за Чельгаком.
— Да будет так, — отозвался юный богатырь.
Он убил всех преследователей — да их немного и было. Догнал упряжку Ыттыргына и вместе с ним направился к югу — именно туда вели следы нарт Чельгака.
В стылом полярном небе сияла серебряная луна.
Глава 5
Река Индигирка. Ново-Дымский острог. Зима 1476–1477 гг.
И, наклоняя лица ниже,
Сжав рукояти шпаг своих,
Мы знали все, что ближе, ближе
Час поединков роковых!
В. Брюсов, «Освобождение»Если от Индигирки-реки повернуть на запад и ехать, меняя оленей, четверо суток вверх по соседней реке Берелех, к исходу четвертого дня редкий лесок станет гуще, деревья — матерей и выше, а снег под полозьями нарт украсится плотной вереницей песцовых следов.
Близ реки, в небольшой узкой долине, белой от слежавшегося снега, стояли яранги. Одна, две… восемь. Похрипывали в загонах олени, тянули к кормушкам влажные толстые губы. Вообще-то, летом здесь больше яранг было, куда как больше — да откочевало еще по осени большинство оленных людей — подальше к югу подались, к корму да зверю. Одни лишь воины задержались да старый шаман Чеготтай — разведать до весны, что за люди появились на берегах Индигиркиреки, надолго ли да каких ждать от них пакостей? А пакости уже были — Ыттыргын, старший над молодежью, дурную весть привез. Убили белые люди старика Итинги, что припозднился с кочевьем, да не одного его убили, еще и внучку, красавицу Еджеке. Вчера камлал шаман — просил духов заоблачной тундры принять новых поселенцев. Удачное было камлание — напившись мухоморовой настойки, в исступлении выл Чеготтай, катался полуголым по снегу, как когда-то в молодости, не чувствуя холода. И не зря ведь! Явились-таки духи, открыли свое повеление — не будут спокойны души убитых, покуда не принесены в жертву убийцы. Услыхав шамана, содрогнулись молодые воины, даже опытный богатырь Ыттыргын побледнел. Знали все — нет ничего хуже, чем неупокоенные души умерших. До весны, до лета, а может, и дольше, будут бродить они по тундре, пить кровь оленей да высасывать силы у людей. Повстречать такого бродячего мертвеца — к верной смерти. Потому — срочно нужно было разыскать убийц, впрочем, Ыттыргын это и без Чеготтая знал. Привез с собой пленного. Пленник оказался молодым, в красивых одеждах, в малице, украшенной нитью из сверкающего солнцем железа, что водится на юге, в земле якутов. Видно — не простой человек, шаман или сын вождя. Тем лучше. Тем угоднее духам…
— Готовьте пленного, — после того как тела убитых отвезли далеко в тундру, приказал шаман. — Через три дня, едва покажет полглаза великий дух света, начну пытать.
Ыттыргын кивнул. Через три дня. Хорошо б к этому времени найти убийц. Эх, кабы знать язык белых! Может быть, и сказал бы пленник, где искать нелюдей. Ва, а ведь тут может помочь хитрый эвенк Иттымат! Он ведь где-то рядом со стойбищем ошивается, вместе со своей упряжкой. Подумав, Ыттыргын кликнул Чельгака с Томайхо-мэем.
А хитрый эвенк Иттымат, едва закончилась пурга, вновь нарисовался у острога. Ждал железо. Расставил ярангу, разжег очаг, в холодной части — чоттагыне — развесил мороженое мясо. Немного настругал костяным ножом — пообедал. Вышел из яранги наружу — и нос к носу столкнулся с целым отрядом белых!
Оглянулся — ярангу уже окружили, бежать поздно. Закланялся:
— Мир вам, добри луди.
— Ишь ты! — удивился молодой воин в теплой телогрее, наброшенной поверх кольчуги. — Олег Иваныч, господине, тут, кажись, русский знают.
Олег Иваныч, сбросив широкие, подбитые беличьими шкурками лыжи, быстро подошел ближе, подозрительно оглядывая хозяина яранги. Самоед — среднего роста, в странном, расшитом бисером полушубке мехом внутрь, глядел на него сощуренными глазами-щелочками и широко улыбался. Плоское лицо жителя тундры было покрыто толстым слоем оленьего жира.
— Я — русский боярин, — ткнув себя рукой в грудь, представился Олег Иваныч. — Ты кто?
— Иттымат я, господина. Эвенк, не чукча, нет, — снова закланялся Иттыммат. — Заходи в яранга, однако. Сидеть, говорить будем. — Иттымат гостеприимно распахнул край чоттагына. Пахнуло теплом и запахом протухшего жира.
— Что ж, зовешь — зайдем. Пошли, Геронтий. — Наказав воинам глядеть в оба, Олег Иваныч вместе с Геронтием — оба в бобровых полушубках, в треухах — согнувшись, протиснулись внутрь яранги. Жилище изнутри оказалось куда более просторным, нежели выглядело снаружи. И более привлекательным, уютным даже. Не сказать, чтоб этот плосколицый самоед жил в пошлой роскоши, но и убогим внутреннее убранство назвать было нельзя. Добротные шесты, аккуратно затянутые оленьими шкурами стены, посередине — сложенный из круглых камней очаг, небольшой, что и понятно — камни-то приходится возить с собой, как, впрочем, и всю ярангу, в том числе и пол из лапника, застланного все теми же шкурами.
— У нас пропал молодой охотник, — усевшись по-турецки, пояснил Олег Иваныч. — Следы, увы, успело занести снегом. Труп, слава богу, мы тоже не обнаружили. Может, ты чего видел?
— Иттымат много чего видел, — хитро улыбнулся эвенк. — Только вспомнить трудно.
Олег Иваныч молча расстегнул полушубок и вытащил из-за пояса нож с резной рукоятью из рыбьего зуба.
Самоед испуганно попятился.
— Не боись, — успокоил его воевода. — Что нужное вспомнишь — твой будет.
— Уах! — Иттымат восторженно зацокал языком. Нож ему явно понравился.
Угостив гостей строганиной — кстати, ничего себе оказалось это сырое промерзшее насквозь мясо, даже вкусно, — Иттымат полуприкрыл глаза и принялся задумчиво раскачиваться, несколько напоминая видом вконец обдолбанного нарка. Вспоминал он долго. Олег Иваныч переглянулся с Геронтием и медленно убрал нож обратно в ножны. Вернее, хотел убрать, но до конца не успел — самоед неожиданно быстро схватил его за руку:
— Вспомнил! Видел следы, как же. А рядом — следы нарт, так.
— Каких еще нарт? — разом поинтересовались гости.
— Чукчи — народ оленей, — улыбаясь, пояснил Иттымат. — Их нарты. Говорю вам — увезли вашего в стойбище.
