Алексей Кулаков - Великий князь
Глянув на боярина Канышева, незаметно для свитских подкравшегося к месту их развлечений, царевич проследил направление его взгляда и внутренне поморщился при виде сиротливо лежащей пары седельных пистолей. Потому что это был, так сказать, «дипломный проект» одного из его самых толковых личных учеников, не без оснований претендовавшего на гордое звание токаря-станочника. И слесаря. И немного столяра. Одним словом – мастера-оружейника…
«Хрен ему, а не звание и личное клеймо! Говорил же – никакого украшательства, максимум надежности и удобства. И калибр чтобы такой же, как и у ружей. Так нет же, взыграло ретивое!..»
Меж тем, оглядев со всех сторон явно пришедшиеся по душе и руке пистолеты, боярин вопросительно глянул на сереброволосого отрока, которого не далее как этим утром изрядно погонял два часа в конном сабельном бою. А потом с полчасика и в лучном – разумеется, стрелы метали тоже из седла и на легком галопе.
– Заряжены.
Щелкнув курками, наставник сразу двух царевичей (старшего и среднего) огляделся по сторонам, выбирая достойную мишень.
– Ага!
Дуф! Дуф!
Попавший под обстрел воробей прямо с места развил неплохую скорость, вдобавок передвигаясь по сложной кривой (то есть шарахаясь от всего, что его пугало). Проводив взглядом верткую пичугу, Аким сожалеюще цыкнул зубом и выдал довольно неожиданное мнение:
– Хороши! А, Петр Лукич?
Сотник стражи государя-наследника, бдительно надзирающий за порядком вокруг своего подопечного, кинул на седельные пистоли равнодушный взгляд и буркнул, что ему-де лук попривычнее будет. Тем более что тот тише, скорострельнее и куда как дальнобойнее кургузых уродцев. Полностью согласившись со столь нелестной характеристикой, боярин Канышев все же привел и пару доводов в защиту пистолей, например, возможность резко повысить шансы на победу в поединке одного против многих. Или выбить из седла неудобного супротивника в отличном доспехе.
– Дарю.
Ленивый спор двух опытных рубак прервал царевич, без какой-либо жалости расставшийся с полуметровыми шедеврами пистолестроения. А дальнейшему его продолжению помешал один из чернокафтанников, коротко шепнувший что-то моментально насторожившемуся сотнику.
– Гхм. Димитрий Иванович. Как бы твой гость не того… ненароком… не подох.
Перекинув ружье подручнику, тут же принявшемуся его заряжать, тринадцатилетний тверской князь обернулся в сторону боярича Бороздина, вот уже две недели как благополучно излечившегося от врожденного слабоумия. На диво быстро освоившись в гостях, сей юноша начал потихоньку шалить, как бы невзначай хватая теремных челядинок за разные интересные места. Ладно бы только их, но ведь он и на верховую челядинку заглядывался – причем один раз сделал это прямо при ее господине. После чего сластолюбивому бояричу тут же прописали воинские упражнения, прикрепив аж четырех надсмотрщиков с нагайками… кхм, то есть наставников. Под их присмотром бедный Егорушка с самого раннего утра и до позднего вечера бегал, прыгал и даже ползал, махал деревянным клинком, бердышом и вполне себе настоящей рогатиной… Тупой, правда, зато с тяжеленным наконечником. А чтобы он, не дай бог, не поранился, наставники выдали ему толстый стеганый поддоспешник, крепкий шелом с наручами, а также надежнейшую кольчугу двойного плетения и тщательно следили, чтобы великовозрастное «дитятко» все это на себе носил. В результате такой заботы выматывался Егорий до того, что пару раз засыпал прямо на ходу, а фигура его, еще недавно радующая глаз своей полнотой, усохла чуть ли не вдвое. Кожа по всему телу обвисла, на руках появились первые мозоли, зато бесследно пропали многочисленные прыщи и привычка к всяческим разносолам и сладостям. А уж как бегать научился!..
– Сюда его.
Оглядев повисшего на руках у своих «наставников» боярича и оценив его крайне нездоровый вид, целитель недобро улыбнулся:
– Притворяется.
И в самом деле его гость прямо на глазах ожил и налился легким румянцем, бессмысленно лупая глазами по сторонам. Получив разрешающий кивок царственного отрока, старшина «наставников» незамедлительно продолжил тренировочный процесс.
– Пшел!..
Хлесткий удар нагайки по бедру окончательно помог молодому Бороздину принять вертикальное положение, а также напомнил, что его леность и вожделенная миска горячей пшенной каши – вещи ну абсолютно несовместимые.
– Быстрее!
Глядя на то, как молодой тверской помещик улепетывает от своего мучителя, дружно захохотали свитские государя-наследника, их почин тут же подхватила вертевшаяся невдалеке дворня, улыбнулись в бороду наблюдающий за развлечениями родовитой молодежи городовой боярин Пушнов и несколько приказных дьяков…
– Петр Лукич.
Смех ближников как отрезало, хотя остальные свитские продолжали отводить душеньку, выкрикивая вдогонку бегуну довольно обидные шутки.
– Димитрий Иванович?
Развернувшись в сторону дальнего края пустыря-стрельбища, на котором рядовой чернокафтанник с некоторой ленцой ставил синяки и шишки служилому в кафтане воротной стражи, наследник ткнул в непонятную картинку двумя перстами и удивленно изогнул правую бровь. Тихонечко кашлянув (ничего-то от царевича не скроешь!), сотник коротко пояснил:
– Сам вызвался. Мол, и ему наука, и нам польза.
Словно иллюстрируя эти слова, деревянная сабля в руках охранителя крепенько приложилась к ребрам живого «чучела», бросив того на колени. Ненадолго. Отдышавшись, служивый подхватил с земли выпавшую из ослабевших рук деревяшку и вновь изготовился к учебному бою. Для него учебному, потому что для воина в черном кафтане это было чем-то вроде веселого отдыха.
– Как звать, кто таков?
– Архипка, городовой стрелец, сирота. Родитель его вроде как в боевых холопах у кого-то из помещиков служил, да лет пять назад вместе со своим боярином и сгинул…
Постаравшись припомнить что-нибудь еще, постельничий боярин замолчал, а потом едва заметно хмыкнул:
– В сотню просился.
Позади царевича звучно фыркнул Аким Канышев, умиляясь такой наивности. Ни мастерства, ни славы воинской, рода низкого, только-только от сохи, а туда же, в постельничие стражи лезет!
– Ну и как он?
Словно отвечая на вопрос царевичева наставника, служивый вновь отправился отдыхать на землю – под неслышимые, но явно обидные смешки противника. Который, впрочем, легко уступил «чучело» подошедшему десятнику. А что, начальство тоже веселиться любит!
– Староват.
С явным сожалением (и вместе с тем одобрением) оглядев воротного стражника, в какой уже раз вздевшего себя на ноги, главный царевичев охранитель подвел черту:
– Его бы лет с пяти в обучение – тогда был бы рубака не хуже моих. А так… только в стрельцы и годен.
«Хм, а служивый-то амбициозен, упорен и терпелив. Прекрасные качества для любого исполнителя… Ладно, пороха нюхнул, свиту выгулял – пора до дому, до хаты».
Внешне все выглядело так, будто наследник разом потерял интерес к продолжению своих «пострелушек».
– Пожалуй, на сегодня довольно.
Шагая сквозь моментально возникшую суету и торопливые сборы, царевич прикинул несколько вариантов использования так удачно подвернувшегося Архипки и легонько кивнул сам себе.
– Адашев.
Княжич Скопин-Шуйский, уже примерившийся было придержать стремя для своего господина, недовольно дернул щекой и послушно отошел в сторонку, даже не пытаясь подслушать.
– Димитрий Иванович?
Долговязый Тарх глядел так, что сразу становилось понятно – что бы там ему ни приказали, умрет, но сделает.
– Возьмешь «чучело» себе в услужение.
Оставив Адашева позади, тверской князь вместе со стражей и свитой без особой спешки добрался до своей резиденции, затратив на путь всего пятнадцать минут. Шел бы один, пехом и напрямик, то и в половину этого срока уложился бы, но… Наследнику трона Московского и всея Руси полагается передвигаться только конно, только по главным улицам и в окружении приличествующей ему свиты и охраны. Иное же невместно, ибо умаляет его высокое достоинство.
«Батюшке на придворных церемониалах и вовсе шагу не дают ступить по голой земле – коврами, гобеленами да тканями дорогими путь устилают. Один стремя придержит, другой повод подаст, третий царского скакуна за уздцы ведет и попробуй откажись от этих помогальников. Сразу такие вопли начнутся о попрании вековых традиций и извечных боярских прав и привилегий!.. Тьфу!»
Впрочем, по сравнению с женской половиной царской семьи, царевичи пользовались чуть ли не полной свободой. Потому что, к примеру, при прогулках за пределами Теремного дворца им не надо было наряжаться в тяжеленное платье, ткань которого почти не сгибалась от обильной золотой вышивки и драгоценных каменьев. Не надо было цеплять на себя множество украшений. И уж точно отсутствовала необходимость скрывать от подданных лицо за полупрозрачными кисеями и общаться с окружающим миром исключительно посредством доверенных челядинок.
![Алексей Переяславцев - НЕГАТОР, или ИСТОРИЯ НЕПРАВИЛЬНОГО ПОПАДАНЦА [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
![Алексей Переяславцев - Негатор, или История неправильного попаданца [СИ]](/uploads/posts/books/199519/199519.jpg)
