Василий Сахаров - Протектор Севера
На площади перед порталом нас встретил патруль во главе с весьма утомлённым средних лет корнетом из легкоконного имперского полка. Я предъявил ему свои документы, вкратце объяснил цель визита в Цуркин и поинтересовался, где находятся партизаны из состава Маирского горного корпуса полковника Мурманса. Корнет воякой оказался бывалым, видать, не первый месяц в боях и походах, и знал, кого и где искать. А потому, сориентировавшись, он направил меня за город, на северо-восточную окраину. Передав под его ответственность спасённого мной бастарда из рода Эйки, который правильно понял моё предупреждение не возвращаться на север, я в сопровождении десятка настороженных «шептунов» направился в указанном направлении.
В переполненном войсками городе нас ещё несколько раз останавливали патрули. Но проблем не возникло, и спустя час примерно после полуночи мы оказались за невысокой городской стеной, где раскинулось многокилометровое море из палаток, телег, возов и брезентовых навесов. Десятки, если не сотни тысяч беженцев с юго-востока, разрозненные отряды добровольцев и партизан, госпитали и солдаты из разбитых батальонов, полков, бригад и корпусов. Все эти люди сошлись в одном месте, чтобы получить чёткие приказы, помощь магов и жрецов в исцелении ран, продовольствие и защиту. Однако если судить по тому, что я видел вокруг, ничего этого они не имели. Солдаты и офицеры были предоставлены сами себе, и никто не торопился ставить их в строй, а чародеи и служители культа занимались своими делами и оказывали помощь больным и раненым по самому минимуму. Между группами людей бродили сотни оборванных и истощённых детей-сирот, которые выпрашивали еду. А голодные лошади, которые съели в округе всю траву, жевали перепрелую солому из телег и подстилку, на которой спали их хозяева. Короче, вокруг царили хаос, антисанитария и неразбериха. И если бы прямо сейчас под стенами Цуркина объявилась летучая рейдерская группа ассирской кавалерии или егеря, они могли бы натворить немало бед.
Однако, к счастью для беженцев и солдат, весь этот бродячий табор в тылу Первой Юго-восточной армии великого герцога Туира Кайяса, который, как и его батя, полководцем не был, пока никого не интересовал. Продвигаясь через ночную стоянку и попутно расспрашивая людей о местонахождении горных партизан, мой отряд добрался до более-менее чистого пространства, которое было отделено от основного лагеря кольцом из крепких повозок и караулами из хорошо вооружённых справных мужиков. Я представился, и, поскольку моего появления ожидали, отряд пропустили за оборонительное кольцо, а меня незамедлительно проводили к просторной тёмно-зелёной командирской палатке, где находился мой старый знакомый Бор Богуч.
Из доклада Керна я знал, что с момента нашего расставания в фильтрационном лагере вблизи Маирских гор Богуч сильно изменился. Но, неосознанно, я ожидал увидеть прежнего Бора, крепкого высокорослого парня восемнадцати – девятнадцати лет, и когда оказался в палатке, то не сразу признал воспитанника жреца Сайра. А всё потому, что передо мной оказался широкоплечий угрюмый молодой мужчина в брезентовой походной горке и с абсолютно лысым крупным черепом. Богуч сидел у походного столика и разглядывал карту империи. И что характерно, его взгляд был нацелен на бывшее герцогство Григ. Хм! Значит, точно, ждал меня местный партизан, и это хороший знак. Значит, серьёзный разговор состоится, и решения будут приняты взвешенные, а не на голых эмоциях.
Увидев меня, Бор встал и протянул руку:
– Здравствуйте, господин граф.
– Здравствуй, Бор. – Я пожал его крепкую мозолистую ладонь и кивнул на карту: – Думаешь перебираться на север?
– Думаю. – Партизан резко кивнул. – Но всё будет зависеть от ваших условий и того, сможете ли вы уладить проблему перемещения беженцев через портал. А мы уже всё решили: Кемет назад не отбить, по крайней мере в ближайшие годы, а за нами дети и жены, не только свои, но и тех бойцов, кто на перевалах полёг, своими телами прикрыв отступление армии.
Бор замолчал, оглянулся на стол и, уступив мне свой стул, сел на походную кровать с гербами ассиров, видимо трофей. Я расположился подле карты, надо сказать, тоже трофейной и весьма подробной, вздохнул и перешёл к серьёзному разговору:
– Время поджимает, так что воспоминания о былом отложим на потом, оба мы люди дела, так что давай поговорим по существу. Ты не против?
– Только за.
– Отлично. Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Идёт?
– Да.
– Расскажи про обстановку вокруг.
Партизан помедлил, правой ладонью прошёлся по потной лысине и ответил:
– Всё плохо. Мы на левом берегу реки Халаит, а на правом, в тридцати километрах от нас, ассиры, и их много. Наши люди недавно в разведку ходили, и пленные говорили, что скоро начнётся новое вражеское наступление. Цель – Цуркин и телепорт. Наш командарм Туир Кайяс понимает, что нам грозит. Но вместо того, чтобы организовать оборону города и левобережья, он умчался в Грасс-Анхо подкрепление выпрашивать, а его военачальники воевать не умеют, люди храбрые, но с мозгами туго. Сотню тяжёлой кавалерии в атаку повести – это они могут, а разобраться, что здесь к чему, да порядок навести ни один не способен. И если бы не имперские полковники, такие как комкор Мурманс, который сейчас на передовой, то совсем плохо было бы. А так ещё ничего, мы пока держимся. Это в общем. А конкретно с нами – всё ещё проще. Если бы не близкие нам люди за спиной, можно было бы с ассирами потягаться. Однако родню деть некуда. Дальше, в глубь территории Кайясов нас не пускают. Лошади истощены, продовольствия нет, одежда пообносилась, и к нам здесь относятся как к чужакам.
– Почему?
– Мы вольные, а у Кайясов и приближенных к ним аристократов все крестьяне крепостные. Поэтому они боятся, что селяне могут увидеть в нас пример и тоже свободной жизни возжелают.
– Ясно. А что у соседей?
– Слева Карс Ковель, который отступает, а справа Ульрик Варна, настоящий полководец, и ассиров держит, и арзумцам с цегедцами недавно по зубам надавал. Но если мы отойдём, то и ему отступать придётся, а иначе левый фланг обнажится и вместе с двумя Южными армиями он окажется в полукольце.
«Всё ожидаемо и совпадает с тем, что знаю я. Бор говорит спокойно и чётко, видно, что окреп в боях паренёк, привык отдавать команды. А главное, он не забыл тех премудростей, которые ему преподавали в храме Ярина Воина. Про общее состояние войск спросил, пора переходить к нашим делам».
– Каково твоё положение на данный момент среди партизан и беженцев? – спросил я Богуча.
– Крепкое. Меня за этот год так помотало, что не раз о смерти думал. Но выжил, был представлен к ордену, поднялся до полевого сотника, по армейской иерархии лейтенанта, и заработал уважение. Опять же дядя покойный, Калаган, помогал. Так что моё слово кое-что значит, и к нему прислушиваются.
– Много вас?
– Воинов или беженцев?
– И тех и других.
– Бойцов немного, шесть отрядов общей численностью полтысячи человек, и среди воинов много молодняка и случайных людей со стороны, которых мы как своих приняли и по документам наших убитых мужиков провели. Беженцев чуть более семи тысяч.
– Что-то беженцев маловато, – удивился я.
Партизан нахмурился, сильно сжал кулаки и выдохнул:
– Многие люди зиму не пережили. Бескормица, болезни, война и рейдеры ассиров.
– Что у вас есть? – Я снова перевел разговор в деловое русло.
– Почти ничего. – Бор покачал головой. – Полсотни лошадей с повозками, оружие у воинов, в основном трофейное, и запас продовольствия на пару дней. Деньги и ценности отсутствуют, всё на еду выменяли.
– Сколько людей готово со мной уйти?
– Беженцы – хоть все, а из воинов только четыре сотни. Я ещё вчера вечером об этом со всеми нашими командирами переговорил по-тихому, чтобы внимания не привлекать, и большинство меня поддержало.
– И когда вы можете сняться?
– Хоть сейчас.
– С моими условиями согласны?
Бор порылся под кроватью, вытащил на свет масляной лампы походную полевую сумку, которая была украшена затейливым золотым гербом, вынул из неё моё письмо к Калагану и, зажав его в руке, сказал:
– Если всё, что вы, господин граф, написали, правда, то мы с вами. Для нас главное – сохранить дарованную графами Кеметами свободу. А уж мы отслужим и будем такими вассалами, каких ни у кого нет. Надо будет с ваирцами драться или с северянами, мы будем. Нужна дружина – мы станем воинами графа. Есть необходимость обустроить деревни и посёлки, поставить лесопилки или дороги отремонтировать – всё сделаем, лишь бы воля у нас была.
– Убедительно говоришь. – Слова партизана мне понравились, и я встал, разминая ноги. – Собирай людей, составим списки тех, кто уходит, принесёте мне присягу, и начнём движение к телепорту.
– Списки уже готовы. А вот с телепортом не всё так просто.
– И в чём проблема? В командовании корпуса?
