Екатерина Оленева - Темные воды
Так, занесло меня что–то… О чём, бишь, я говорил?
Я попал в отдел Ночных призраков. Меня снабдили всеми возможными инструкциями и велели подложиться под самую большую страсть нашего Святого и Непогрешимого. То, что я коренным образом не приемлю подобных отношений, работодателей не смутило. Наверное, бог на земле все–таки есть, потому что в Германии я первым встретил не Гриндевальда, а Василису. Узнав, в какой впросак угораздило попасть её незадачливого потомка, бабуля вызвалась помочь. И к моменту моего выхода на арену Гриндевальд успешно поменял нетрадиционную ориентацию на традиционную; позабросил дела и былые увлечения. Власть инкубов и суккубов сильно недооценивают. – Волдеморт переплел тонкие пальцы. С безобразного лица на Софию смотрели зрачки–лезвия. – Не только Гриндевальд оказался пленен моей бабкой, я и сам ею бредил. Вечно прекрасная, вечно юная, обладающая такими познаниями в темной магии, каким не обучишься нигде. А главное – бессмертная!
Оданако, к прискорбию моему, Василиса наотрез отказалась поделиться со мной обретённым даром. Богатства, покровительство, связи – всё это пожалуйста. Но не бессмертие. Дамблдор, ненавидящий нашу бабулю столь же страстно, сколь Гриндевальд её обожал, как-то подкинул мне чудесную книжицу о Дарах Смерти. Простенькая на вид, она содержала ценнейшую, подробнейшую информацию по созданию крестражей.
Да–да! Это был не профессор Слагхорн, это был добрый старина Дамблдор.
Итак, в книге была следующая информация. В былые времена существа, которых на Земле почитали богами, могли вычленять часть своей личности, скажем гнев, раздражительность, злобу, в предметы. Позднее маги додумались воссоздавать нечто подобное, помещая в предмет часть личности, какое–либо её качество.
Расчёт волшебника оказался верен. Я, как малёк, широко раззявил рот и схавал наживку на раз–два. Старательно воссоздав ритуал, вызвал древние, страшные силы…
Первым, что я отделил от своей сущности, оказалась способность любить. Помнишь: раз не любишь, значит – не зависишь? Любовь делает нас уязвимыми, слабыми, ранимыми. Любовь к Василисе измучила меня. Обида на родителей тоже произросла на корне любви. Итак, способность любить я поместил в известный теперь всему миру пресловутый дневник. Вторым крестражем стало фамильное кольцо Мраксов. Не желая походить на Гриндевальда, я вычленил вторую черту своей личности – желание властвовать. Третий крестраж я добыл, сознательно пойдя на преступление: моим неопытным юным мозгам представлялось, что чем ценнее артефакт, тем сильнее его магия. Теперь-то я знаю, с тем же успехом можно использовать придорожные камни, эффект будет тот же, а отыскать их сложнее. Так или иначе, Медальон Слизерина послужил стражем стремлению всегда и во всем быть первым; Чаша Пенелопы освободила от желаний пола, Диадема Кандиты Когтевран от желания получать знания – одна из ключевых сторон моей натуры, разлука с которой далась сложнее всего. С созданием последнего крестража я утратил способность радоваться жизни, и начал постигать науку наслаждаться смертью. Чужая боль имеет вкус перца, чужая смерть – как ваниль. Вот так и умер Том Риддл. – Развёл руками темный маг, вздыхая. – Вот так родился Волдеморт, с которым каждый, воображающий себя слугой света, обязан бороться. Я наглядно мог видеть результаты предпринятой ворожбы: эмоции – не смущали; совесть – не беспокоила; старость – не приходила.
А теперь пришла пора вернуться к нашему мальчику.
Я стремился сделать ребенка своим отражением, своим вторым я. Ведь у меня не было детей, и быть уже не могло – побочное действие создания крестража из Чаши. Поскольку я не слишком–то рассчитывал, что Василиса обретет свою золотую мечту – отыщет потомков Гретель, которая, по моим подсчетам, вполне могла умереть бездетной, мне нужен был наследник, ибо я тогда верил, что стою у истоков величайшего открытия.
Почему Поттер, спросишь ты? Потому что, в отличие от Лонгботтома, у его была кровная связь с нашим родом. Потому что Поттеры, как клан, изначально симпатичнее Лонгбботомов. Выбирать приходилось из этих двух, потому, что последний крестраж можно было создать лишь из ребенка, рожденного в определённый день и час.
План был прост. Убираю Джеймса Поттера, создаю крестраж, обладающий живой душой, соединяю его с частью моей души, и мальчик становится как бы моим духовным сыном. Потом стираю память Лили, отвожу её к Северусу Снейпу, внушаю женщине, что последний есть отец её ребенка, а потом учавствую в воспитании мальчишки. И все довольны. И дело сделано.
Проблем с Джеймсом не случилось. А вот Лили…
В итоге моей ворожбы я оказался развоплощен. Вот тогда-то и понял, в какую ловушку себя загнал.
Крестражи, – Мерлинова борода! – не дают бессмертия. Душа не нуждается ни в чём подобном, потому что, милостью небес, бессмертна сама по себе. Крестражи привязывают душу к земле, не давая её покинуть. Так же, как определенный ритуал не даёт телу покойника гнить, создавая инферналов.
Чем эта история закончилась, ты в курсе.
Ну, может быть, не знаешь, что Червехвоста ко мне направила наша дорогая Василиса? Как же я люблю её! Я подразумевал именно то, что сказал – люблю. Это такое чудо – любить! Закат или рассвет, улыбку на лице красивой женщины. Хорошую книгу. Вкусное вино…
Лишь позже я узнал от Люциуса, как Поттер успел уничтожить дневник, вернув мне утраченную способность. Так часть моей души после уничтожения крестража вернулась ко мне.
София слабо шевельнулась, закусив губу:
– Два крестража из семи уничтожены. Для того, чтобы мне вновь стать человеком, нужно уничтожить оставшиеся пять. Два из них живые существа. Один – Гарри Поттер, другая – Нагайна.
София не сразу поняла, что слушает дядюшку с открытым ртом.
– Почему? – медленно подбирая слова, сказала она. – Почему вы всё мне это говорите?
– Хочу, чтобы ты поняла: я не желаю гибели Поттеру до тех пор, пока он не уничтожит созданные мной крестражи. Только он, мой светлый двойник, сможет помочь выбраться мне из ловушки. Он и никто другой. Гарри Поттер нужен мне живым.
В конце всей истории Мальчик–Который–Выжил все равно умрет. Я знаю об этом. Знает и Дамблдор. Он растил парня, как свинью, на убой. Заметь он делал это – не я.
Вот такая некрасивая история про Героя и Злодея. Финиш.
А теперь, что касается тебя и Поттера? Я не буду возражать, если ты станешь ему врагом. Я одобрю и вашу дружбу. Если ты примешь решение держаться в стороне от всего этого сыр-бора, по–слизерински беспокоясь лишь о своей драгоценной шелковой шкурке, я все равно останусь тобой доволен.
Крестражи, маглы и Пожиратели – всё это совершенно не твоя забота. Ты должна успеть получить образование, найти подходящего чистокровного волшебника (Годрик с вами, пусть хоть кого–то из Уизли). Даже Лонгботтом сгодится. Должна выйти замуж и родить наследника. Настоящего. Не такого, как самозванец Поттер. Огромное количество чистокровных семей погибли в этих треклятых войнах! Множество старинных могущественных семей потеряны навсегда. Я сыграл свою роль; Дамблдор – свою; Гриндевальд тоже внёс лепту. Война ещё не закончилась, а потому кровь ещё прольётся. Выбирай отца будущему ребёнку тщательно и со всей ответственностью.
– Что скажешь насчет моего племянника Драко?
Хриплый женский голос звучал насмешливо, но за насмешкой притаилось напряжение.
– Белла? Как ты посмела войти?
– Мой Лорд, – склонила женщина увенчанную буйной копной черных волос голову.
Насмешка в её голосе зазвучала ярче. Беллатрисс словно стейком, нервно постукивала волшебной палочкой по раскрытой ладони.
– Где ты была весь день?
Подхватив длинные развивающиеся юбки, чтобы не путались под ногами, женщина пританцовывающим шагом подошла к свободному креслу. Опустилась в него, дерзко положив ноги на колени величайшему темному магу столетия.
–Ассио, бокал! Ассио бутылка.
Фужер переместился из тонких пальцев Волдеморта в руки черноглазой ведьмы.
– Не возражаешь? – с вызовом откинула она кудрявую голову.
– На здоровье. Так где ты была? Я хотел тебя видеть ещё несколько часов назад, но тебя не нашли.
– Значит, плохо искали, – Беллатрикс отсалютовав обоим потомкам Мраксов, залпом осушила бокал. – Кислое, – капризно скривилась она. – Просто язык обдирает. У Снейпа и то лучше. Спрашиваешь, где была? – женщина гоготнула. – Гуляла с Цисси. Бедняжка! Почти потеряв мужа, теперь отчаянно переживает за сына.
Глаза Беллатрикс сверкнули.
– Она ведь безосновательно переживает, правда, мой лорд?
– Это ты сейчас о чем?
– Ты ведь не хочешь наказать Люцци, лишив жизни его сына?
Волдеморт смерил колдунью леденым взглядом.
Атмосфера накалялась.
– Я не планирую убивать парня. Однако мальчишка слишком долго жил в розовом замке. Пора взрослеть.
