Вадим Крабов - Колдун. Из России с любовью
Вернулся через два часа и застал Зинаиду за поеданием отбивной.
– Привет.
– Привет. Сам готовил?
– Нет, сосед. Я в душ и потом присоединюсь к тебе.
– Хорошо, тогда я подожду.
Мы завтракали и беседовали, от еды не отвлекаясь. Разговаривали как бы между делом, как донельзя занятые супруги, которые общаются друг с другом исключительно за общей трапезой.
– Ты почему на звонки не отвечал? Я тебе целый день звонила. Отпрашиваться уже хотела, вдруг что случилось…
К моему блюду Зина добавила свой фирменный салатик. Я с удовольствием уплетал отбивную собственного приготовления, заедая ее Зининой зеленью. Вчера поленился овощи резать. Под душем плохое настроение смылось в прямом и переносном смысле. Осталась решимость. Пока не знаю где, как и когда, но проблему Зиночки я решу.
– Гулял по городу, в церковь ходил, в лес, который неподалеку. Кстати, я себе сотовый купил, потом номерами обменяемся.
– Зачем покупал? У меня старых полно… Вот дура, как сразу не догадалась? И напилась… Ты не думай, я редко. Даже не редко, а вообще впервые. В смысле, так много выпила. Неудобно даже… Поди, говорила тебе что попало. Нет? – уточнила с наигранным безразличием. До сих пор переживает, сразу видно.
– Да все нормально, я же тебе говорил. Все прошло тихо-мирно, без эксцессов.
Сделала вид, что поверила.
– Слушай, так ты верующий?
– Да нет, церковь у вас старинная, красивая, вот и зашел.
– Но у тебя внешность как… как у попа. Можно подумать, сектант какой-нибудь.
– Не верь глазам своим! – изрек я, напустив в голос побольше патетики. – Не знаю, почему я так выгляжу, но смотрю на себя в зеркало и сам себе нравлюсь.
– Смотри, в Нарцисса не превратись! – предупредила Зина, усмехнувшись, и заключила: – Это все твое ушу.
– Скорей всего. Это целая культура. Да чего там – философия. Где наголо бреются, где, наоборот, космы разводят.
– Не просветишь?
– Давай потом. Ты мне лучше про Славика расскажи, на что он способен.
Зина сразу посерьезнела.
– Ну вот, такое хорошее настроение было. Может, ну его, а?
– Нет, Зина, не «ну его». Он, как я понял, от тебя не отстанет.
– Не отстанет, – вздохнула девушка. – Сережка, обещалкин, блин, посадить его не может! Он бандит еще тот! Всегда с пушкой ездит. Я говорила Сергею, но гаишники не хотят останавливать. То ли боятся, то ли распоряжение у них негласное. Обыск прокурор не подписывает. Доказательств, видите ли, мало! А сколько нужно? Полгорода его знают. – Зина разволновалась не на шутку. – Куплено у них все! – выпалила, хлопнув ладонью по столу.
Посуда, впрочем, не шелохнулась. Кухонный стол: круглый, старинный, с резными ножками, сколоченный из натурального дерева, – чистый антиквариат, на современной кухне смотрящийся несколько не к месту, – был прочен.
– Спокойно, Зинаида, спокойно, все будет хорошо. – Я погладил ее руку, подождал, пока девушка успокоится, и спросил: – А где он живет?
Зина отдернула руку и посмотрела на меня подозрительно:
– Убить хочешь? Ты же завязал! Не надо мне такой помощи, слышишь! – шарахнулась от меня как черт от ладана.
– Нет, нет! – Я поспешил ее успокоить, вкладывая в слова как можно больше искренности. – Исключительно посадить. Верь мне.
Девушка посопела и бросила:
– Речная, одиннадцать. Коттедж у него. На другой стороне города пригород есть, целый поселок для наших олигархов типа новых русских.
Продолжила, нервно закурив:
– Он всегда говорил: «наш дом». Да в гробу я его видала! Из дома никуда, друзья-подруги побоку, а потом и руку поднимать начал. Какая я была дура! По малолетству влюбилась, теперь ненавижу… – выдавила сквозь зубы, сжав кулаки так, что кожа на костяшках натянулась и побелела, превратившись в мрамор с прожилками. – Говорят, что от любви до ненависти один шаг. Это мой случай. Может… ты его убьешь? – сказала и охнула от испуга: – Ой!
Зажала рукой рот и быстро замотала головой. Во взоре легко читалось отчаянное раскаяние.
– Это я пошутила, Егор, шутка, шутка, – затараторила как заведенная. – Сгоряча ляпнула. За языком не слежу, не серьезно это… Ты меня не слушай, ладно? Пусть посидит, может, образумится. Сережа его обязательно посадит, вот увидишь, – закончила уже медленней, немного успокоившись.
Я был образцом сдержанности. Мой вид должен был перечеркнуть образ наемного убийцы, который, похоже, закрепился в Зининой голове очень прочно.
– Да не собираюсь я его убивать, я же говорил! Успокойся, ты чего?!
Девушка ревела навзрыд. Терпеть не могу женские слезы. Сразу хочется утешить, приласкать, конфетку подарить. Но, наученный горьким опытом, я знал, что это только усилит истерику. Она хоть и жаждет ласки, хоть и мечтает опереться о твердое плечо, ждет утешения и уговоров, а в ответ на мужское увещевание все равно следует новый водопад слез. Грудь бы себе порвать, которая ноет от жалости, засунуть бы ее голову внутрь, спрятать всю ее в себя. Только бы успокоилась, только бы ноя, скребущего душу, не слышать.
Иногда мне кажется, что женщины плачут не для кого-то, а исключительно для себя. От жалости к себе. Если не притворяются, конечно. Зина явно не играла.
Успокоилась с трудом, через долгие, мучительные всхлипывания. Дальнейшего разговора не получилось. Зина переживала за свои слова и боялась за меня. Или меня? Скорее, всего вместе. Фионе я запретил подсказывать. А она легко могла бы обрисовать мне, если не мысли, то эмоции – точно. Но неудобно перед девушкой. Как можно в голову человека, который тебе доверился, заглядывать? Стыдно. Но любопытно, черт побери!
Зина, уставшая после смены, проплакавшаяся, ушла спать. А я полез в астрал.
– Я могу показать тебе любого человека в реальном времени, только дай мне его четкий астральный образ, – говорила Фиона.
Я, выглядящий точь-в-точь как старик Гэндальф в фильме «Властелин Колец», сидел в своем любимом «домике хоббита». Фиона напротив меня в образе классической бизнес-леди. Астралом можно крутить как угодно, воплощать там любые фантазии. Я предпочитал представляться Гэндальфом и создавать уютную обстановку обиталища Фродо Беггинса.
– Славик, – четко произнес я, тем самым представляя нужный образ.
Передо мной возникла маленькая фигурка бывшего Зининого мужа. Помигала, зарябила, словно в поломанном телевизоре, и бесследно растаяла.
Фиона с сожалением покачала головой:
– Я сняла образ только с Зины. Когда ты встречался с другими, твой астрал… можно сказать, спал.
– А в прошлое? Наверняка в инфо-ноосфере хранятся отпечатки всех событий.
– Хранятся. В переработке людских сознаний, мыслей и эмоций, и не всегда они верные. Даже более того – всегда субъективные. События выглядят так, как люди хотят их видеть, или так, как увидеть опасаются.
– Да мы же так в Эгнор попали, а ты говоришь – неверные! Я смотрел через инфо-сферу в далекое прошлое и нашел-таки прибытие на Землю «инопланетян», которые оказались древними эгнорцами.
– По всем моим расчетам, этого не должно было случиться, вмешался неизвестный мне фактор. И я не говорила «неверные», я говорила «обработанные людским подсознанием». Две разные вещи.
– Знаю я этот фактор, давай о нем не будем. – Даже в астрале мне было неприятно думать о влиянии на мою судьбу «провидения».
– Как скажешь.
– Вернемся к Славику. Покажи вчерашний день, утро.
На меня навалились злость, страх, боль в руке. К этому примешивалось похмелье. Я сидел в травмпункте и сквозь зубы матерился на медсестру, делающую мне перевязку. Майка присохла к ранам и, хоть и размоченная фурацилином, отдиралась с болью.
– Потерпите, больной, тряпка до конца теперь не отмокнет. Что же вы сразу не приехали? Ужас, укусы страшные. Владимир Павлович, я сняла повязку!
Я посмотрел на руку, и мне стало плохо. Голые кости, как у скелета, зловеще шевелились. Белые, отполированные годами могильного тления пальцы, фаланги которых крепились друг к другу без всяких связок, норовили вцепиться мне в глотку. Рука сама собой, независимо от моей воли, словно была совершенно чужой, тянулась к горлу. Страх пронзил с макушки до ногтей на ногах. Передо мной стоял ночной колдун. Он появился ниоткуда, будто всегда был здесь. Его длинные волосы шипели и шевелились. Точно! Это змеи. Каждая пасть разевает, и с зубов яд капает. Я не могу пошевелиться. Колдун смотрит прямо в душу.
– Я могу заставить твою руку задушить тебя, – зловеще захохотал он. Кровь в жилах застыла. Мне стало очень холодно. – Но я не стану этого делать, помучайся. Любопытно посмотреть, как ты проживешь с такой рукой.
Моя рука, точнее, принадлежащая мне рука скелета поднялась к моему же лицу и показала мне фигу.
К колдуну подошла ослепительно красивая Зинка, обняла и поцеловала взасос.
