Гай Орловский - Любовные чары
Я помялся, ответил с неохотой:
– Несмотря на указ королевы об искоренении магии во всем королевстве, сама она принимает, какой стыд, сильных магов на службу. В последние дни, работая без сна и отдыха, они сумели расширить защитный магический купол до размеров города!
Он дернулся.
– Что?.. Это новость…
Я сделал вид, что не заметил прокола, хотя, может быть, он намеренно дал понять, что у них есть и другие источники информации.
– Я слышал об этом перед отъездом сюда, – пояснил я. – Королева очень обеспокоена, потому что удается защитить только Санпринг, но глерды Иршир и Мяффнер убеждали ее, что зато можно в городе держать большое войско и делать внезапные вылазки… Правда, советник Мяффнер возражал, что для войска потребуется большое количество провизии, а для коней – овса и сена. В городе таких запасов нет, а если начинать свозить их сейчас, то все равно надолго не хватит…
Он пробормотал:
– Мяффнер мудр и умеет заглядывать далеко вперед. А как настроение в армии?
Я ответил брезгливо:
– Будут сражаться до последнего воина. Пока жива королева.
Он поморщился.
– Да, эта дикарская верность… Что насчет Улучшателя?
Я насторожился, показалось, что смотрит как-то слишком внимательно.
– Это простой парняга из деревни, – ответил я с пренебрежением. – Его взяли во дворец из каменоломни, представляете? А загремел туда то ли за воровство, то ли за грабеж… Он что-то там улучшил по мелочи…
Он спросил быстро:
– А в военном деле? Не пробовал?
Я покачал головой.
– И не пытался. Но советники королевы тут же приспособили его решать какие-то воинские проблемы. Сказали, что настоящий Улучшатель должен сперва для армии, потом для королевства, а в конце можно и для себя. Если что-то останется.
– И… как успехи?
Я отмахнулся.
– Вроде бы никаких. Но вот химеры…
Он насторожился.
– Что химеры?
Я ответил с неуверенностью в голосе:
– Там что-то совсем уж тайное… Я случайно услышал, что королева… нет-нет, не королева, но от ее имени кто-то из ее советников привлекает их на службу… Разумеется, тайно.
Он отшатнулся, предельно шокированный.
– Химер? Это невозможно!
– Да, – согласился я, – братство их вылавливает и уничтожает всюду. Но какие-то все-таки уцелели… Поговаривают, что их посылали вдогонку за похищенным королевским лекарем Рундельштоттом. Не братство, а химер, как вы уже поняли.
Он вздрогнул, застыл на мгновение. Я тихо-тихо ждал, что он решит, наконец он проговорил:
– Это многое объясняет в том странном… гм… Химер нужно истреблять, у некоторых слишком много мощи… Опасной для нас, людей. Но, гм, королева Орландия…
Он умолк в затруднении, подумал, взглядом велел мне позаботиться о его кубке. Я мигом и с почтительнейшим видом наполнил, он сделал пару неглубоких глотков.
Я ханжески поджал губы и сказал осуждающим тоном:
– Видимо, она в отчаянии. Потому и хватается за такое недостойное правителя решение. По-моему, достойнее красиво погибнуть, чем принимать помощь недостойных человека, расово чуждых существ. Я, знаете ли, патриот королевства, но все же общечеловеческие ценности должны быть выше, чем сиюминутная выгода…
Он покосился на мое глупо-самодовольное лицо, лицо человека расово чистого, ответил несколько принужденно:
– Да, конечно, вы безусловно правы. Нужно крепко стоять на морально-этических принципах, завещанных нам предками. Давайте сдвинем кубки и выпьем за наше сотрудничество для процветания не просто отдельных глердств, лордств или даже королевств, а нашего человеческого рода! Люди должны жить счастливо!
Он протянул кубок в мою сторону, они встретились над серединой стола со звоном. Я уже понял смысл этого ритуального жеста и выпил, как и Краутхаммер, стоя и до дна.
Когда Краутхаммер опустил кубок, то, не садясь, продолжил уже будничным голосом:
– Мы докажем, что ценим своих друзей и щедро им платим. Глерд Юджин, если вы заглянете в казначейскую…
Я сказал испуганно:
– А если кто увидит?
Он хмыкнул.
– Вы умнее, чем смотритесь. Молодость иногда выглядит так обманчиво… Конечно же, получите некоторую сумму на расходы в нашей столице… по дороге к казначейской. Пусть ваш отдых после работы будет приятным и… не слишком стесненным в средствах.
Я понял, что разговор окончен, поклонился и, отступив, вышел за двери. В коридоре пусто, но дальше анфилада залов, двор живет своей жизнью: придворные прохаживаются с важным и озабоченным видом, гвардейцы в полных доспехах застыли вдоль стен, слуги либо ждут приказаний у дверей, либо носятся по коридорам и лестницам.
Мне, как провинциалу, надлежит на все смотреть с раскрытым ртом, я так и сделал, рассматривая огромные барельефы в каменных стенах.
В какой-то момент ко мне подошел один из слуг, сказал почтительно:
– Вам чем-то помочь, глерд?
– Пустяки, – ответил я. – Просто осматриваюсь.
– Вам у нас понравится, – заверил он и пошел прочь, задев меня плечом.
Выругаться я не успел, зато ощутил в ладони увесистый мешочек. Торопливо сунул его за полу камзола во внутренний карман, чувствуя, как под моими пальцами передвигаются мелкие, но тяжелые диски из металла.
Никто не обратил внимания, слишком уж я мелкая сошка, а слуг вообще замечать не принято, дурной тон.
Фицрой отыскал меня в картинной галерее, так я назвал один из залов, ухватил за локоть.
– Финнеган послал, – объяснил он. – Пойдем быстрее!
– Куда?
– Скоро нас примет король, – ответил он.
– И нас с тобой?
Он ухмыльнулся.
– Финнеган так решил. Почему-то.
Финнеган с Эллианом и Баффи ждут подле одной из дверей, в нашу сторону покосились недовольно, Финнеган сказал холодно:
– Не отвлекайтесь, глерды. Мы с официальной миссией. На приеме быть обязательно, на пиру желательно, а потом у вас будет свободное время.
Эллиан уточнил:
– С полночи и до самого утра.
Фицрой сказал саркастически:
– Как любезно. Куда и девать такую уйму времени?
Баффи застенчиво улыбнулся, стараясь смягчить взаимную неприязнь, но сказать ничего не успел, Финнеган прошипел:
– Тихо всем!.. Ждем.
Я продолжал осматриваться, недоброжелательства к себе не чувствую, ибо сам не совсем чуток, а вот вражду бы или желание повредить ощутил, но мы большинству просто безразличны.
Редко-редко кто посмотрит с интересом, да и то чисто практическим: есть ли что-то в Нижних Долинах интересное для торговли или добычи минералов?
На той стороне зала появился высокий и чопорный мужчина, нацеленно направился к нам, я решил было, что церемониймейстер, что введет нас в зал приемов, но тот приблизился и сказал отрывисто:
– Королевский секретарь Гернер Ваддингтон. Прошу вас следовать за мной.
Финнеган сдвинулся с места первым, остальные послушно пристроились следом. В коридорах и залах, через которые нас повели, полумрак, я то и дело замечал в углах шепчущиеся парочки, и хотя издали вроде бы в рамках пристойности, но это смотря какие здесь рамки.
Гвардейцы с копьями возле каждой двери и даже арочного прохода из зала в зал, придворные двигаются все медленнее, голоса звучат тише.
Двери кабинета, где нас примет король, закрыты, перед ними двое стражей в ярких костюмах красного с золотым, но лорд Ваддингтон шел прямо к дверям, слуги отворили перед ним, и я понял, что там еще не кабинет короля, потому что ни трона, ни вообще стульев.
Лорд Ваддингтон повернулся в нашу сторону со строгим и напряженным лицом.
– Глерды, – произнес он, – король сейчас вас примет. И хотя вы люди новые, но, надеюсь, все знакомы с правилами этикета Уламрии?
Глерд Финнеган важно кивнул.
– Не беспокойтесь, лорд. Лорд Краутхаммер нам все пересказал, да и я уже бывал в составе посольств в ряде королевств. Хотя и не на главных ролях.
– Отлично, – сказал Ваддингтон сухо. – Ждите.
Мимо нас проходили важные персоны, перед ними распахивались двери и закрывались следом, а что в самом зале приемов, я рассмотреть не успевал, только всматривался и вслушивался, замечая к нам интерес чуть выше того, что был в общем зале, но не слишком.
Дверь распахнулась, Ваддингтон сказал быстро:
– Наша очередь.
Глава 12
Глерд Финнеган приосанился и пошел красиво и твердо, едва не чеканя шаг, как никогда не ходил в королевском дворце Орландии, где королевой была всего лишь женщина.
Эллиан и Баффи двинулись следом тоже чуть бодрее, чем у себя на родине, то ли хотят показаться королю Антриасу совсем не рохлями, то ли здесь вся атмосфера такая, насыщенная энергией.
Я шел последним, мне можно даже шаркать и горбиться, мелкая сошка, Фицрой идет бодрее, но тоже как бы не чувствует этот момент самым важным в жизни, скалит зубы и весело рассматривает народ.
