Юрий Иванович - Война с кентаврами
Намечено – делается! Отойдя от кресла, Светозаров попытался шагнуть в нужном направлении. Грохотнуло, и молнии блеснули, но… дальше этого – ничегошеньки. Повторные попытки привели лишь к тому, что над входной дверью повисла очередная бегущая строка: «Запрет на перемещения внутри объекта!» И дальше самое смешное: «Начинающим, не доказавшим высокого уровня своей профессиональной подготовки операторам запрещено вести себя вызывающе, нагло и некорректно! Любые попытки введения инноваций вначале следует согласовать с программами безопасности и жизнеобеспечения, затем утвердить на центральном агрегате прецедентальной логистики (ЦАПЛ) и только после этого претворять в жизнь…»
Оператор, попавший под унизительное определение «начинающий», захлопнул отвисшую челюсть и озадаченно почесал зудящие виски:
«Да что это творится на… моей Станции?! Мало того, что согласовать каждый прыжок требуется с какими-то программами, так еще и прецедентальный агрегат логистики вдруг нарисовался! Или как его там?.. Цапля, что ли? Хорошо хоть молиться не заставляют и не надо в каждый угол поклоны отбивать, вот смеху было бы!.. И что значит «нагло»? Неужели я своим поведением кого-то раздражаю? Или унизил чье-то самомнение? Подобные эмоциональные определения в принципе могут исходить только от разумного существа, если его чем-то обидели. Верно? Вроде как… Но тогда получается, что некая Цапля – это разумный субъект, проживающий на Станции? Или все-таки нечто сродни искусственному интеллекту? Да уж! Не хватало мне еще и такого недоброжелателя…»
Но время убегало стремительно, и слишком уж многие дела следовало решать немедленно. Поэтому все разбирательства следовало отложить до более благоприятного времени. В следующий раз сюда нужно заявиться с теми, кому полностью доверяешь и кто обязательно поможет разобраться в нежданно свалившейся в руки недвижимости. Или очень даже «движимости»? То есть придется приглашать и уговаривать на творческую командировку Титела Брайса, нескольких Арчивьелов, баюнга Шу’эс Лава, а то и молодого Хотриса прихватить. Кстати, последнего – не сразу, а лишь после проверки легитимности кого-либо из друзей. Вдруг Цапля никого постороннего внутрь пропускать не захочет? Вдруг этот некий агрегат со странным определением «прецедентальный» от старости свихнулся и теперь намерен заниматься саботажем? Что ни говори, а ржавчина за тысячелетия даже в живые организмы проникает.
Дмитрий уже собрался выйти, как по двери проскочила новая надпись:
«Оставлять посторонние предметы в главном зале операторского контакта запрещено!»
– Извините! – с максимальной вежливостью ответил Светозаров, подхватывая подсвечник. – Виноват! Уже к ближайшему ужину постараюсь исправиться!
Так и заявился к центральному сегменту, подкидывая массивное изделие в руках и стараясь ответить на следующий актуальный вопрос:
«Ну и куда податься в первую очередь?»
Глава девятая
Последние сомнения
Крафа, судя по его взгляду и по тому, как он подобрался, словно для прыжка, заподозрил что-то нехорошее. Кажется, ему многозначительно подкидываемый подсвечник не понравился. Его вопрос этот вывод подтвердил:
– Что это у тебя в руках?
– Хм! Со зрением у тебя нелады? – тянул время Дмитрий, раздумывая, как поступить дальше, и отставляя от себя сувенир, словно факел. – Этакое сложнейшее устройство для подачи света населению в темное время суток. Вот сюда вставляешь свечи, зажигаешь их, и… получается праздник. Красиво?
– Несомненно… Только почему у него нет сути? Этот предмет не имеет нормальных внутриатомных связей, поэтому больше похож на иллюзию. Но в то же время не просматривается насквозь, когда его проверяешь на свойства.
– Ах, вот ты о чем! Все правильно: откуда на Опорной Станции возьмутся предметы с привычной тебе материализацией? Тем более что в тайной сути своей эта вещь непростая. Она дает мне возможность разнести вдребезги любую ловушку и уничтожить при этом ее создателя.
– Вот уж страсти-то какие! – явно не поверил Гегемон. – И куда это ты собрался? В места злачные да горемык полные, где лишь ловушки тебя ждут и сатрапы немилосердные?
– Ну, сатрапов разных, кровавых и грязных, я и без этого универсального оружия не боюсь, а вот куда нам сейчас отправиться… как раз и думаю. Жену забрать следует, новых друзей из мира Янтарный отыскать и куда надо переместить, с матерью встретиться. И уже потом встречу с другом Ситиньялло организовать да, как справиться с плагри, решать. А что ты посоветуешь? Куда прежде всего отправимся?
Крафа заметно оживился, и тон его был ехидным:
– Ну наконец-то ты решил заняться делом! А то я уж было грешным делом подумал, что придется тут еще с тобой обедать, а потом и чаи распивать. Все-таки мы оба, как звери, поработали, и подкрепиться бы не помешало… – это он намекал на то, что черствые хозяева гостю не предложили даже водички. – Но это ладно, у меня во дворце нам стол накроют в мгновение ока. Так что давай вначале ко мне, отобедаем вместе с твоей дражайшей супругой, а уж потом, на сытый желудок, будем решать дальнейшие вопросы по мере их значимости.
Александру очень хотелось увидеть, немедленно. Но и меры безопасности следовало принимать самому, не полагаясь на слово подлого и коварного узурпатора. Тот ведь неспроста так настойчиво к себе заманивает, неспроста распинается о беспокойстве молодой графини. Знает прекрасно, чем можно сбить с толку любящего мужчину, заставить его торопиться и делать ошибки.
Следовательно, ни в коем случае нельзя соглашаться на его план. Лучше всего вообще такому гаду не верить и действовать против него настолько же низменно, с обманом, как поступал он. То есть на этот раз уже точно отправиться в Свирепую долину, где Крафа благополучно окажется в ловушке. Да в такой ловушке, что живым из нее не вырвется при всем желании.
«Или вырвется? – именно эти сомнения и останавливали графа. – И если бы хоть Тител с Эрлионой были готовы к приему гостя! Если бы они знали, какого монстра я им приволоку! Они бы вокруг с десяток Арчивьелов собрали и тогда общими усилиями точно бы Гегемона, как суслика, повязали… А вдруг они вообще некие усовершенствования вносят и ловушку отключили по этому поводу? Или еще по какой причине она как раз отключена будет?»
Последнее соображение окончательно отторгло идею затащить Трибуна в тюрьму, выведать у него все (если удастся!) и потом действовать по обстоятельствам. Ну и немножко все-таки совесть заедать стала: слово-то давал, что в тюрьму не потащит, а вот уже более двух часов лишает «гостя» свободы передвижения.
И, словно подслушав его мысли, Крафа добавил с обидой:
– Некрасиво получается! К себе пригласил, а в дом не пускаешь!
– Во-первых, это не дом! – осадил его Светозаров. – И сюда я тебя доставил лишь для скрупулезного снятия твоих данных. Отныне ты будешь в моем реестре, и поиск твоей тушки у меня займет считаные секунды. А во-вторых, ты и сам должен понимать, что доверия к тебе нет ни на грамм. Только одно похищение моей супруги достойно вынесению тебе смертного приговора. А я еще тут деликатничаю с тобой, миндальничаю…
– Ну и наглость! – воскликнул Трибун. – Мне что, повторяться и опять перечислять причины приглашения твоей Александры в гости? Неужели ты до сих пор мне не веришь?
– Вот ты, наверное, удивишься сильно – но не верю.
– А что надо, чтобы поверил?
Предложение было уже заготовлено и тут же озвучено:
– Самую малость: ты мне сейчас сбрасываешь информацию о месте, где находится моя мать. Я к ней смотаюсь, переговорю, а потом уже мы с ней вместе, на пути к Александре, за тобой заскочим.
Погрустневший Крафа скорбно покивал:
– Ну вот и как после этого можно верить людям? Как?! И ведь когда слово давал, так честностью праведной весь светился. И то… соврал…
Удалось ему смутить Дмитрия, ох как удалось. Но смущенный союзник все равно продолжал себя убеждать, что вся эта скорбь притворная. Такому коварному типу не впервой обманывать целые цивилизации, а не то что молодого коллегу, которому еще и сорока нет. Поэтому он сделал еще одну попытку уговорить сатрапа:
– Неужели тебе трудно дать мне информацию? Ведь если я увижу мать, то, значит, наши отношения выходят на совсем иной уровень доверия. И я тотчас вернусь за тобой, чуть ли не молниеносно. Мало того, вполне возможно, что со временем я тебя даже смогу допустить на Станцию для ее изучения.
Гегемон закивал похвально:
– Щедрое предложение, польщен. Но ты знаешь, что я тебе посоветую: мне кажется, что данный секрет тебе вообще не стоит показывать кому бы то ни было. Даже своей супруге или матери. Я буду молчать об этом, и ты не проговорись… Ну а по поводу твоей матери… Как ты свой визит представляешь? Заскочишь туда, доведешь мать до обморока, вся охрана бросится тебя уничтожать, потому что ты для них чужак, и напоследок выяснится, что отец самого императора Эзенберро в это время находился в постыдном заточении. Да меня каждый обитатель того мира презирать начнет! Я родному сыну на глаза показаться не смогу! Ха! Чего ты боишься? У тебя же в руках всемогущественный разрушитель ловушек. Да еще и попутно убивающий всех создателей и творцов этой самой расставленной на тебя западни.
