Анатолий Махавкин - Прайд (СИ)
Комнаты охранников располагались недалеко от гостевого зала. Да и как упустить этот очаровательный шлейф из омерзительного смрада пищи и спиртных напитков! Зловоние накладывалось на зловоние, но нужный аромат я просто не могла упустить.
Ага, вот ты где, мой красавец! Жирной лягушкой развалился на грязных тряпках, брошенных на пол и сотрясал воздух оглушительным храпом. Просто очаровательно!
После недолгих поисков я обнаружила маленький квадратный светильник и зажгла его. Негоже, чтобы мой драгоценный остался в неведении, кто его посетил.
Поставив фонарик на грубо сколоченный дощатый стол, я запрыгнула на грудь охранника. Тот тотчас проснулся и попытался вскочить, хлопая руками о пол. Пришлось слегка попридержать его порывы. Даже после стодневного голодания я оставалась в форме и была сильнее этого бурдюка с жиром.
После того, как жиртрест немного успокоился, я отбросила капюшон и встряхнула головой, освобождая гриву из плена. Теперь человек узнал свою ночную гостью и принялся хрипеть, выпучивая испуганные пятаки глаз.
– Привет, милый, – прошептала я и хихикнула, – думала, ты можешь обидеться, если я уйду, не попрощавшись. Мы же с тобой стали так близки. Помнишь, у тебя даже появились некие мысли о нашем совместном будущем? Как жаль, но они не осуществятся, прости. Ах да, ты ещё упоминал свою усталость. Это печалит меня.
– Пощади! – смог он выжать из пересохшей глотки. Странно, никогда не слышала подобного тона раньше.
– Но я помогу тебе – теперь ты сможешь отдохнуть, – человек принялся верещать, словно раненая свинья и я выпила его. Быстро и легко, хоть он и не заслуживал подобной милости. Глаза мертвеца почти не отличались от его же, но когда он был ещё жив. Чему удивляться? Этот кусок мяса умер намного раньше, чем я добралась до него. Впрочем, свою пользу он принёс: боль в теле прекратилась, и я ощутила прилив свежих сил. Просто замечательно! Этого, конечно, недостаточно, для полного восстановления, но я могу и потерпеть.
Сестра моя не желала терпеть самый лёгкий голод, но я всегда считала, что питаться стоит лишь тогда, когда в этом есть реальная необходимость. Жить хотят все. Даже люди. После подобных заявлений, Зебба начинала смеяться, называя меня пацифисткой, а Серра прекращал спор, закрывая мой рот поцелуем.
Серра, брат мой! Как же мне недостаёт сильного льва, способного заступиться за маленькую слабую львицу, затерянную в безжалостном мире людей.
Я осторожно выскользнула в неосвещённый коридор и тенью проскользнула мимо двери, ведущей на кухню. Там ещё не спали, продолжая грохотать какой-то посудой. Женские голоса глухо пререкались между собой, грубо хохотали и сыпали выражениями, больше подобающими видавшим виды, воякам.
Около крохотного окошка я задержалась, наслаждаясь свежим воздухом, лишённым привкуса человеческих запахов. Свобода! Там – свобода! Очень скоро я смогу вернуться на зелёные поля и безмятежно танцевать, видя над головой звёздное небо и полную луну. Ещё немного…Однако, я ещё не закончила все дела в этом нагромождении холодных камней.
Чар недоумённо уставился на меня, когда я привела его в чувство. Потом приподнялся и покачнувшись, встал на ноги.
– Почему? – спросил он и непонимающе нахмурился, когда я начала смеяться.
– Похоже, у нас, с тобой, появился своеобразный ритуал начала общения, продолжая хихикать, пояснила я, – правильно, к чему эти банальные человеческие: "Привет", "Здравствуй". Суровый охотник Чар начинает общение со слова: "Почему".
Человек ещё некоторое время продолжал сводить брови, а потом до него дошло, и он улыбнулся. О боги! Он умеет просто улыбаться! Хорошо заметно, насколько непривычно для него подобное занятие, но ведь всему можно обучиться.
– Так уже лучше, – одобрила я и придержала пальцами уголки напряжённого рта. Человек попытался вырваться, но я оказалась настойчива, – ну же, не брыкайся! Хотела бы изнасиловать – воспользовалась твоей беспомощностью. А касательно твоего вопроса: скажем, мне нужен крепкий мужчина, способный сопроводить к нужному месту, избавив от ненужных вопросов. Ты – то что надо.
Не знаю, поверил он в мою тираду, или нет, но пожал плечами и пошёл к выходу, поглядывая на меня своими странными, точно покрытыми изморозью, глазами. Вот интересно: они у него изначально были такого цвета или стали, когда у него всё заледенело внутри?
– Расскажи, про свою жену, – попросила я и взяла его под руку, – ну, не напрягайся. Обожаю самцов с крепкими мышцами, но так как-то чересчур жёстко.
– Я был дурак, – бросил он, но немного расслабился.
– Это я уже слышала и успела понять, так оно и есть, – настроение у меня стремительно улучшалось, и я с трудом удерживалась от ходьбы вприпрыжку, – только не злись – я ведь пошутила! Все в жизни совершают какие-нибудь ошибки, нелепости, глупости, просто вы, люди, постоянно о них вспоминаете, мучаетесь сами и мучаете других.
– А вы – нет?
– Не-а, – я не удержалась и подпрыгнула, – прости. Мы оставляем в памяти только самое светлое и хорошее. Плохое, постепенно отваливается и остаётся где-то там, – я покрутила рукой над головой, – так как там насчёт жены? Только давай без этого: я был дурак.
– Всё равно сведётся к этому, – Чар придержал меня под локоть, когда я вновь попыталась взлететь, – даже не спрашиваю, почему у тебя такое хорошее настроение. Специально меня вырубила, чтобы не мешал охотиться? Ох, какие у тебя хитрые глаза! Я то чем тебе не подошёл?
– Жестковат, – я поджала губы, пытаясь не расхохотаться, – ну и я по-прежнему желаю послушать рассказ про твою жену.
Из полуоткрытой двери, ведущей в тёмное помещение, пропахшее кислым зловонием спиртного, вывалился огромный полуобнажённый толстяк. В волосатой ручище он сжимал здоровенную бутыль, наполненную чем-то багровым, а другой – упёрся в стену, очевидно для поддержки шатающегося тела. Плывущий взгляд попытался сфокусироваться, сначала на мне, а потом – на Чаре. Громила криво ухмыльнулся.
– Вот и наш славный отпускник! Наконец-то решил пуститься во все тяжкие? Как и мы, простые смертные…Бабу, вон, смотрю подцепил. Осталось ещё напиться. Налить?
– Мы пройдём? – спросил охотник и в его тихом вопросе лязгнула сталь.
– Конечно! – толстяк взмахнул бутылкой, но дорогу уступать не спешил, – только вот, для начала, посмотрим на твою шлюху, пощупаем её, попробуем…Напомним славному Чару те трибуналы и суды, в которых он участвовал, паскуда!
– Это всё? – температура, в голосе моего спутника стремительно понижалась.
– Думаю, сукин сын, ты заслужил посмотреть, как мы оттрахаем твою кобылу! – громила пустил слюну, но не заметил этого, нависая над нами, – Сур вообще говорил, что так рассуждать, как ты, может лишь снюхавшийся с этими тварями! Ты же с ними снюхался?
– Какое верное замечание, – я отбросила капюшон, и толстяк широко распахнул слюнявую пасть, уставившись на меня, – и мне не нравится, как ты с нами общаешься, кусок мяса!
Великан попытался заорать, но Чар хлёстким движением ударил его ребром ладони по кадыку. Не начавшийся вопль превратился в глухой клёкот, и я решила принять участие в общем веселье: не пропадать же добру! Кончики пальцев, как обычно, обожгло, словно я погрузила их в жидкое пламя, и тут же блаженная истома окутала всё тело. Бурлящий огонь бежал по мне и внутри будто восходило солнце, озаряя лучами мысли и чувства.
Я подняла взгляд на Чара, неподвижно стоящего рядом. Охотник пребывал в задумчивости, но ничего не предпринимал.
– Вот, как это происходит, – пробормотал он, – никогда прежде не видел…Ты словно светилась, особенно лицо. Ты вообще, очень красивая, а в этот момент напоминала ангела.
– Большое спасибо, – обожаю комплименты, пусть и столь лаконичные. Серра, тот бывало разливался полноводными реками, расписывая мои достоинства и не забывал вставлять колкие шпильки в тот момент, когда я этого меньше всего ожидала, – тебя не смущает, что этот ангел на твоих глазах убил человека?
– Ублюдок насиловал маленьких девочек, пока его не застукали и не отдали под суд. Я требовал казнить сукина сына, но дело решили замять и тварь просто вышвырнули из Защитников. Нет, меня ничего не смущает. Уже не смущает.
Он весь потемнел и тогда я тихонько взяла охотника за руку и потащила дальше. Мы следовали неосвещёнными переходами, далеко от жилых помещений: коридоры, продуваемые холодными ветрами, напоминали извилистые лабиринты, и я непременно бы заблудилась, если бы шла одна. Но Чар безошибочно следовал выбранным курсом, уверенно поворачивая на перекрёстках, спускаясь по узким винтовым лестницам и придерживая меня, если впереди слышались чьи-то голоса.
Следовать за ним оказалось удивительно хорошо, и я вдруг вспомнила, как точно так же бежала за Серра в заброшенном замке, на одной из дальних граней. Брат мой нёсся вперёд, зловещим голосом вещая о призраках древних львов, которые облюбовали старые стены и ждут не дождутся, пока незадачливые путники повернутся к ним спиной. Зебба всё время саркастически хмыкала, любопытствуя, посредством чего получаются призраки у львов и чего они собственно хотят от идиотов, шатающихся по старым развалинам.
