Качели судьбы. Каторжанин (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич
Разумеется, кореша, точнее захребетники Андрея Саврасова будут хотя бы какое-то время держать языки за зубами о том, что расправились с Иваном Силаевым. Так что по поводу моего отсутствия в Дубках еще долго никто не спохватится. Бывало мой реципиент неделями околачивался в лесу, особенно во время сбора грибов, ягод и ценных трав, а также частенько уходил за речку в составе какой-нибудь ватаги искателей приключений и богатств иных миров.
О Пустошах в сознании Ивана особо ценной информации я не обнаружил. Поскольку его роль во время походов туда ограничивалась переносом тяжестей и готовкой еды на стоянках. В тонкости охоты на монстров его не посвящали и в Разломы с собой не брали. Иногда наниматели из этих самых Разломов не возвращались. В этом случае Иван сворачивал лагерь через трое суток и, прихватив оставшееся более или менее ценное имущество, отправлялся обратно в Дубки. Удивительно, но мой акцептор или реципиент обладал весьма развитой чуйкой, которая помогала ему избежать нежелательных встреч с особо опасными монстрами, а всякая мелочёвка сама норовила удрать при приближении человека. Интересно, это его свойство перешло ко мне в наследство? Ладно, скоро узнаю, всему свое время. Доставленное из Пустоши имущество Иван сдавал владельцу единственной в селе ресторации, одновременно гостиницы, по совместительству пункта вербовки местных жителей для очередного похода в Пустоши Виталию Иннокентьевичу Варсонофьеву. При этом имел свой процент от реализации ничейных вещичек. Также по возвращении, неважно в составе группы или без оной, Иван получал от ресторатора свой гонорар за выполнение миссии. Эти деньги, во избежание разного рода недоразумений, Виталий Иннокентьевич брал с заказчиков перед выходом группы в опасное путешествие и до поры до времени хранил у себя. Вот такая вполне себе рабочая схема.
Впрочем, не стану пока глубоко копаться в заторможенных мозгах реципиента — уж больно утомительное и тягомотное это занятие. Пока передо мной стоит всего лишь одна главная задача, а именно, ликвидация группы лиц, мешающих моей нормальной жизни в теле Ивана Силаева. Всё.
До вечера успел сплести из прибрежного ивняка кривую, но вполне объемистую корзину. Завтра по утру перед тем, как отправиться в Дубки наловлю рыбы для обеспечения железного алиби. Оно, в принципе, и так следователи не должны ко мне цепляться, но пусть все считают, что дурачок Ваня ловил где-то рыбу, и к тому, чему еще предстояло случиться в окрестностях села, калека ни ухом ни рылом.
Поужинал все той же рыбой, которая даже с ароматными травками, но без соли начала потихоньку приедаться. Ничего, голод самая лучшая приправа, а молодой Иванов организм требовал для своего нормального функционирования приличное количество питательных веществ, и легко усвояемое мясо рыбы вполне для этого подходило. Оно бы и хлебушка не помешало, и от пряников не отказался. Оказывается Иван еще тот сладкоежка, особенно уважает медовые пряники и горький шоколад в плитках из сетевого «Меридиана». А если на халяву от какой сердобольной соседки, таки любая сладость в тему.
Дождавшись начала сумерек, двинул неспешно в нужном направлении. Нужное место находится в пяти верстах, так что топать и топать. Оно хоть одна нога теперешнего моего организма и короче другой, но нелегкая жизнь вызывающего отвращение у окружающих калеки научила Ивана быть как можно более незаметным, в том числе и бесшумному перемещению в любых условиях. Как оказалось, моя душа вполне вольготно обустроилась в новой телесной оболочке, при этом все полезные навыки реципиента без каких-либо шероховатостей стали также и моими умениями. Я буквально чувствовал окружающую обстановку, словами не передать, как именно это у меня получается. А может, это вовсе не от Ивана, а от меня прежнего? На хромоту также я уже не обращал особого внимания и шагал довольно резво, хоть правое плечо при этом норовило обогнать левое.
В селе не без урода, подумал я, и с удивлением осознал, что доморощенная шуточка сомнительного свойства прибавила мне ощутимую толику оптимизма и жизнерадостности. Кажется, с тем, что остаток жизни мне предстоит провести в ущербном теле калеки, я потихоньку начинаю смиряться.
А еще в молодом организме проснулась жажда обладания женской плотью. Раньше Иван решал данную проблему банальным рукоблудием и по причине врожденной стеснительности даже не помышлял о том, чтобы подойти к какой-нибудь бабёнке и предложить ей услуги интимного свойства. Но мне-то отлично известно, что для женщины внешность сексуального партнера не так уж и важна, главное душа, ну и еще кое-что. Еще бы мою речь сделать более внятной, иначе трудно будет донести до сознания дамы свои романтические помыслы и намерения. Жаль в Дубках логофеды, исправляющие фефекты рефи не водятся: «Фефочка скажи иба». Чёрте что в башку лезет. Нужно было реже смотреть лагерный телек.
Вот же Казанова неугомонный! Не успел толком обжиться в новом теле, бабу ему подавай, да посимпатишнее и чтобы душу его тонкую за внешним уродством рассмотрела. Размечтался!
Так или иначе, но гормональный взрыв послужил еще одним подтверждением тому, что я все-таки очутился не в виртуальной, а в самой настоящей реальности.
Место, выбранное моими недругами для посиделок и моральной подготовки к очередной веселой гулянке, находилось в полуверсте от Дубков. Оно, конечно, ничто не мешает им выдуть по фунфырю винища где-нибудь в пределах села, но там в процессе пития не поговорить на разного рода интересные темы, например, как на прошлой гулянке Андрюхе Саврасову удалось наконец-то уговорить недотрогу Лариску Северянину на предмет основательно помацать её аппетитные сиськи. Именно об этом сейчас восторженно рассказал сидящим на бревнышках у костерка дружкам их неформальный лидер. И с горечью в голосе добавил:
— Жаль, вдуть не позволила. Грит, женись, опосля всё случится. А мне оно надо ждать⁈ Не, уж лучше с Клавкой Щукиной, там уж точно без отказа, главное вовремя вытащить, чтобы с пузом к бате не прибежала.
На что обычно первый подпевала Саврасова Колька Васильев тут же выдал неожиданно в пику своему боссу:
— Я обычно презиками пользуюсь.
— Не, с гондоном не те ощущения, — авторитетно выдал Сысой и, улыбнувшись чему-то ведомому лишь одному ему, добавил невнятное: — и вообще…
Я же в это время прятался в прибрежных кустах и наблюдал, как парни, сидя на бревнышках, разливают бормотуху по пластиковым стаканам и закусывают бутерами с домашней вяленой колбасой и пластами копченого мяса. От манящих запахов свежеиспечённого хлеба в совокупности с копченостями едва слюной не захлебнулся.
За употреблением вина и перекусом ребята еще долго «обсасывали» интересную тему «давалок» и «недотрог». Оно и для Ивана Силаева, возможно, было бы интересно, но для меня нынешнего пустой пацанский трёп с нехилой порцией преувеличений о надуманных победах на сексуальном поприще над юными дубцовскими селянками не представлял абсолютно никакого интереса. Рассказывали наперебой, кто скольких девок невинности лишил. Врали, разумеется, ибо большинство местных девчат бережно хранят свою невинность до будущей свадьбы. Лишь пара-тройка шалав ничуть не стеснялись раздвигать ноги перед всяким жаждущим юного девичьего тела. Однако бравировать связями с таковыми было как-то не комильфо. Лучше придумать, как «окучивал» какую-нить недотрогу и описать словесно в красках и со всеми подробностями, сколько крови из неё вытекло и как она верещала от боли и, разумеется, удовольствия, благо фантазии на этот счет парням было не занимать.
За разговорами, шуточками-прибауточками и грандиозными планами, кто кого нынче вечером непременно трахнет со всей юношеской злобой и азартом, винишко и закусь начали подходить к концу. Вскоре, принятые на грудь каждым из них по паре литров бормотухи стали чувствительно давить на мочевые пузыри, и парни по очереди начали бегать в кустики, ибо отливать в реку или на глазах товарищей считалось западло. Тюменька-хранительница, оберегает людей от нашествия тварей Пустошей, поэтому ссать в нее категорически не рекомендуется, а также данное действие не приветствуется рядом с местом дружеских посиделок. Так что, коль приспичило, изволь отойти в кусты подальше от реки и прибрежной поляны, используемой для коллективных посиделок.
