Адмирал (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

Радиорубку нам снесли бразильцы. Дружественный огонь, так это в умных книгах называется кажется. Но вот нам он дружественным не показался! Повторный налёт на базу аргентинского флота был пару часов назад и прошёл по тому же сценарию, что и первый. Ковровая бомбардировка, не выбирая целей! В этой жизни меня много кто бомбил, и немцы, и японцы, аргентинцы вот недавно отличились, но никто так меня не бесил сейчас как бразильские пилоты! Во время бомбёжки, ни одна бомба не попала в аргентинские корабли, а по нам сразу две! Минус боевая и радиорубки! То, что не смогли сделать враги, едва не доделали союзники! И теперь я сижу на этих обломках, нашпигованный осколками и не имея связи!

— Похоже додавливают наши аргентинцев — это снова «дед» — корректировщик Гришина просит перенести огонь на окраину порта, чтобы не попали по своим. Быстро идёт пехотинец водоплавающий! Как только мы разделались с «Альмиранте Браун» и перенесли весь огонь на берег, у него как будто второе дыхание открылось!

— Ну так если тебе всё время прилетают подарки четырёхсотого калибра, которые эти домики на берегу складывают как картонные коробки, хочешь, не хочешь на месте сидеть не будешь — хмыкнул артиллерист.

— Передай ему через корректировщика, пусть докладывает обстановку и о потерях! Совсем расслабился на берегу без папиного пригляда! И наладьте наконец уже мне тут нормальную связь с берегом! — говорю я, стараясь делать это по тише, чтобы не вызвать новую вспышку боли в поврежденных ребрах. Во время взрыва меня знатно приложило о штурманский столик, дышу через раз, скорее всего несколько штук сломано.

Через час наступило долгожданное затишье. Стрельба на берегу смолкла, нас тоже никто не бомбил и не обстреливал. Гришин доложил, что база полностью под контролем моих моряков. Аргентинцы, прекратив сопротивление отошли. Краткую передышку мы постарались использовать по полной программе, как писал когда-то Лермонтов: «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать.». Вести с берега и из отсеков линкора были не утешительными. Потери огромны! От роты Гришина на ногах остался едва ли не взвод! Сто сорок семь человек убитыми и почти четыреста ранеными мы потеряли в этом бою! Героически погибли оба тральщика, «Шторм» не способен к передвижению и не затонул только по тому, что он и так уже на дне! Конечно, с потерями аргентинцев это даже не сравнить, потеря двух линкоров и крейсера уже для них грандиозный удар, потеряна военно-морская база со складами оружия и материальных ценностей, погибло масса солдат, в воздушных боях они потеряли несколько десятков самолётов, но у нас больше нет резервов кроме тех немногих моряков, которые жизненно необходимы на линкоре.

— Товарищ командир! К порту приближаются четыре неизвестных надводных корабля. Опознать не могу, они только появились на радаре — хорошо хоть радар цел и сейчас его оператор сообщил мне радостную новость. Союзники на подходе! Плохо только то, что их так мало, но и то хорошо, сколько бы не было, а это подкрепления!

— Ну наконец-то! — с облегчением выдохнул я. Стоящий рядом доктор заулыбался и вытащил из своего загашника шприц с морфием. Он давно уже предлагал мне сделать укол обезболивающего, только я не соглашался, боясь потерять сознание и ясность мыслей. Доктору я обещал, что как только первые корабли союзников войдут в порт, то он может делать со мной всё что хочет, а пока пусть не трогает. Ну не совсем что хочет, всё же я натурал и к разным там распространённым на западе игрищам отношусь крайне плохо! Боль от ран была пока терпимая. Подумаешь, к первым двум ранам прибавилась всего то два осколка в бедро и бок, да переломанные рёбра! Да и бок в скользь задело, иначе бы я уже давно ласты склеил — пока затишье, пусть с ними свяжется или пост управления, или кто-то из корректировщиков на берегу! Откуда они идут кстати?

— Со стороны залива Сан-Матиас! — сообщил радостный оператор. Я тут же отдёрнул руку от шприца, который уже было собирался мне вколоть врач. Сука, да когда же это уже кончится!

— От куда⁈ — на всякий случай переспросил я, верить в то что я услышал мне совсем не хотелось.

— Залив Сан-Матиас — повторил оператор радара.

— Всем готовится к бою! Отмените мой приказ о запросе кораблей! Это аргентинцы! — этот грёбанный залив находится южнее базы, а оттуда можно помощи не ждать. Только разве что подкрепления союзников вокруг Южной Америки прошли, со стороны Чили, побив все рекорды скорости!

— В смысле аргентинцы⁈ — не понял меня главный механик, который только что от радости обнимался с командиром кормовой башни — а разве у них остались корабли?

— Мы ждём в гости брата близнеца вон того пылающего корыта! А с ним или три эсминца, или два эсминца и легкий крейсер! — прохрипел я, показывая на обломки «Альмиранте Браун» рукой — нашлась пропажа!

— Нам звиздец! — емко отреагировал «дед».

— Похоже на то… — согласился я — связь не починили?

— Нет… — обреченно ответил механик.

Ну что же, приказ командования мы выполнили и даже с лихвой перевыполнили! Караван ушёл, за ним нет погони, о чем свидетельствуют эти последние аргентинские корабли, которые идут разделаться с наглым советским линкором. Продержались мы гораздо больше, чем от нас просили, и даже захватили базу аргентинского военно-морского флота, гавань которого сейчас усеяна обломками аргентинских же кораблей. Но наши силы иссякли, снарядов почти нет, и против еще одного «Альмиранте Браун» мы просто не выгребем!

— Передайте на берег Гришину, о подходе вражеских кораблей. Скорее всего одновременно с их атакой на земле тоже начнётся.

— Может на берег перейдёшь командир? Мы тут сами управимся! — снова сделал попытку избавится от меня «дед». В минуту опасности он заговорил со мной как обреченный на смерь, без всяких чинов и званий. Он старше меня чуть ли не вдвое, и искренне переживает — ты ранен, а тут сейчас опять ад начнётся! Молодой ещё, поживёшь!

— А они чего, старые? — я обвёл вокруг рукой, показывая на своих подчинённых, половина из которых были мои ровесники или даже младше — Или я больше всех жить достоин? Ты знаешь, за последние четыре года меня уже столько раз пытались убить, что я со счёта сбился! Я почему-то верю в то, что если я уйду с мостика, то кораблю конец! «Шторм» меня никогда не подводил, ни первый, ни этот, и в этот раз всё будет хорошо! Я останусь «дед», из рубки вы меня вынесите только вперёд ногами! Ну всё! Хватит лирики, всем по местам!

Как я и предполагал, так всё и получилось. Одновременно с первыми залпами вражеских кораблей, атака началась и с воздуха, и с земли. Гришин доложил, что до батальона пехоты перешло в контратаку, пытаясь отбить порт. Это были уже не моряки с базы, в атаку шли пехотные подразделения, вооруженные автоматическим оружием. На «Шторм» же заходила новая партия бомбардировщиков.

Маневрировать, что бы уклонится от атаки с воздуха линкор не мог, вся надежда была только на расчёты зенитных орудий, которые так хорошо себе показали в предыдущих боях. Полное вооружение ПВО «Шторма» составляло из восьмидесяти четырёх стволов разных калибров, а когда вся эта мощь обрушивалась на небольшой участок неба над линкором, грустно в нём становилось абсолютно всем. Девять двухмоторных самолётов под прикрытием почти тридцати истребителей выстраивались для бомбометания. Мы научили их себя уважать, так что никаких атак на сверхнизких высотах не будет, аргентинцы решили повторить успех своих бразильских коллег и засыпать поврежденный корабль бомбами с большой высоты. Помочь Гришину сейчас могли только две башни орудий вспомогательного калибра. Две батареи сто пятидесятимиллиметровых орудий, обращенные к порту, включились в отражение нападения с земли, главный же калибр спешно наводился на вражеские корабли. Погибший «Ривадавия», частично скрывал и защищал «Шторм» от аргентинских кораблей. Ситуация в корне поменялась, теперь уже советские моряки были заперты в гавани и оборонялись, а маленькая эскадра аргентинцев, маневрируя пыталась уничтожить советский линкор на своей бывшей базе.