Анатолий Махавкин - Прайд (СИ)
– Может быть я столь невнимательна, потому как меня это ни капли не волнует? – язвительно осведомилась я, пиная носком сапога, влекомую ветром чашку, с отбитой ручкой, – пусть твои разлюбезные люди хоть и вовсе друг-дружку поубивают. Они же обожают это занятие.
– Чем же ты тогда будешь питаться? – тонкая бровь Серра саркастически надломилась, – иногда ты просто неотличима от… Впрочем, не важно, судя по каплям крови, нам нужно в тот сарай.
Его палец указал на приземистую постройку, лишённую всяких признаков окон. Похоже, обычно там держали скот, используемый людьми в пищу. Пища для пищи! Не удержавшись, я хихикнула, заработав ещё один укоризненный взгляд от компаньона.
Теперь, когда я была намного внимательнее, от моего взора не укрылся небольшой холмик собачьих тушек, за плетёной оградой одного из домов. Кажется, рубленые трупики, в спешке бросали туда, не потрудившись найти скрытое место. Всё-таки любопытно…Нет, ни капли не любопытно. Попытка вызвать интерес к произошедшему в деревушке, с треском провалилась.
Ворота сарая оказались подпёрты толстой рогатиной и щеголяли свежими подпалинами, словно кто-то пытался поджечь здание. Однако, отсыревшее промёрзшее дерево – не самый удачный материал, для быстрого пожара.
Серра пнул ногой бревно, подпиравшее дверь и переломил его пополам. Потом кот решительно рванул створку на себя и пропал из виду. Пожав плечами, я последовала за ним.
Внутри было приблизительно так, как я и ожидала: смрад и мрак. Даже луч света, проникающий через полуоткрытую дверь не рассеивал зловонной темноты. Не беда: ночное зрение ещё не подводило ни одного льва.
– Обычный случай человеческого идиотизма, – заметила я, обращаясь к неподвижной спине Серра, – животных-то они на кой чёрт порезали? В раж вошли? Полюбуйся, вот они, твои любимые зверьки со своими любимыми развлечениями: кровь и горы трупов.
Я нисколько не преувеличила: перед нами темнели две груды тел каких-то рогатых тварей, с огромными плоскими копытами, напоминающими лепёшки. От рогачей мерзко воняло навозом и прелой травой. От третьей кучи несло чуть меньше, но также противно. Неудивительно, ибо там лежали мёртвые люди. Их сначала раздели догола, а затем истыкали чем-то острым.
– Ну что, доволен? – осведомилась я, зажимая нос двумя пальцами, – пошли уже отсюда.
– Здесь есть кто-то живой, – сообщил кот и сделал шаг вперёд, – я чувствую его ауру…
И всё же кошки – лучшие охотники, чем эти бестолковые красавчики, способные на одни глупости. Выжившего заметила именно я. Старик, обернувшийся грубой тряпкой, насквозь пропитанной кровью из огромной раны в боку. Человек, поросший седым косматым волосом, оказался на последнем издыхании и пергаментно-жёлтые веки мелко вздрагивали, словно крылья раненой бабочки.
Видимо он ощутил наше присутствие и его глаза широко распахнулись. Человек уставился на Серра и попытался говорить, но из чёрного провала рта вырвалось только сдавленное сипение. Заперхав, старик перевернулся на живот и судорожно приподнялся. Тотчас кровь хлынула из огромной раны на пол, где этого добра и так хватало.
– Дети, – прохрипел человек, протягивая руку к Серра, – Дети!..
Я изумлённо склонилась над телом.
Она, действительно, была прекрасна.
Волосы широким ореолом рассыпались вокруг бледного лица, где бездонными провалами чернели огромные глаза, незряче глядящие в снежное небо. Изморозь превратила каждую волосинку в драгоценною нить, лежащую на белоснежном покрывале. На длинной гладкой шее едва заметно пульсировал крошечный сосудик, а пухлые губы, мало-помалу, прекращали испускать облачка полупрозрачного пара.
Она уже не пыталась согреться и худые руки, бессильно разбросанные в стороны, напоминали крылья птицы, лишённые перьев. Тонкие пальцы были чуть согнуты, и я могла видеть, по-детски обкусанные ногти. Идеальные формы, подобающие будущему художнику или музыканту. Тому, кем она уже никогда не станет.
Остатки жалкой одежды не могли скрыть тощего тела, имеющего все предпосылки для совершенной красоты. Впрочем, вьюга уже обеспечила девочку лучшим облачением, нежели те жалкие остатки, которые остервенело трепал ветер. Снежная туника, прикрывающая едва появившуюся грудь и длинные ноги, казалась, по-настоящему, царским одеянием.
Ну, или – ангельским.
– Что скажешь? – поинтересовался Серра.
– Я тебя ненавижу, – сообщила я, – сначала, дурацкая деревушка с горами мертвецов, а теперь ещё и эта, никому не нужная погоня.
– Расслабься, – Серра ухмыльнулся и подмигнул, – лучше посмотри, какая красота вокруг! Подумай сама: разве не прекрасно бежать вперёд и не думать ни о чём? В том числе и о смысле самого бега?
Я только пожала плечами. Коты, они иногда такие странные. Хоть, должна признать – в чём-то он был прав. Мы быстро бежали по белому покрывалу заснеженной равнины и встречный ветер не скупился бросать нам навстречу огромные лохматые хлопья. Справа, смутными тенями, поднимались в едва различимое небо, острые верхушки гор, напоминающие клыки какого-то исполинского хищника, распахнувшего пасть в медленном зевке. Мы были там, несколько дней назад – ничего интересного: одни голые скалы и скудный кустарник. А отсюда смотрелось просто восхитительно.
Слева тянулись пологие холмы, поросшие низкорослыми деревьями. Там водились шустрые забавные зверьки с длинными ушками, которые трусливо прятались в норы, стоило приблизиться. Похоже, люди охотились на симпатичных ушастиков, потому как я заметила странные приспособления, из палок и верёвок, скрытые под снегом.
– И всё-таки, – Серра не отставал, – после того, как ты назвала нашу затею глупостью, я не услышал ни единого слова.
– Очевидно, потому как я не вижу, что тут можно ещё добавить! – отозвалась я, перепрыгивая высокий сугроб, барьером вставший на нашем пути, – зачем вмешиваться в человеческие дела? Хорошо, какие-то, как ты их назвал, работорговцы, захватили деревушку, перебили всех взрослых и увели детей. Да пусть они их хоть сожрут! Кстати, детская энергия самая чистая и приятная на вкус.
Похоже, моя шпилька достигла цели: кот, на некоторое время, замолчал. Он молчал очень долго, прежде чем вновь открыть рот. Да и то: способ нашего передвижения не располагает к длительным беседам. Чтобы скорость была выше, при беге по песку или глубокому снегу нужно по-особенному опускать ступни и постоянно посылать в ноги небольшие дозы энергии. Казалось бы – чепуха, но, рано или поздно, начинаешь ощущать определённую усталость.
– Сделаем вид, будто я этого не слышал, – лев поморщился, – или сошлёмся на твоё раздражение. Помнится, одна моя знакомая, точно так же любила рассказывать об употреблении детей, когда мы с ней ссорились. Даже не хочу знать – правда это была, или нет.
– Видимо, она состояла из одних недостатков, – я становлюсь очень ядовитой, если меня вывести из себя.
Разозлить Серра так и не получилось, он лишь погрустнел и покачал головой.
– Возможно, – кот поднял голову к небу, осыпающему нас мириадами драгоценностей, – к сожалению, мы не выбираем тех, кого любим. Прощаем им практически всё. Даже то, чего не позволяем себе. Просто, есть вещи непозволительные никому, даже самым любимым.
О, дьявол! Похоже, я ударила по его незаживающей ране. Прости, Серра, я не хотела! Но, проклятое любопытство не давало остановиться. Тем более, кот впервые стал настолько разговорчивым.
– Она…перешла грань?
– Да, – коротко бросил он, – и давай, остановимся на этом. Возможно, я когда-нибудь дозрею до подробного рассказа, но пока я не готов.
Равнина, совершенно неожиданно, превратилась в пологий склон, ведущий к блестящей змее, скованной ледяным панцирем реки. Под ногами промелькнул и захрустел слежавшийся снег, несущий следы санных полозьев. Судя по свежести отпечатков, здесь проехали те, кого преследовал Серра.
Бежать стало намного легче, и я тут же ускорила темп. О-ох, напрасно! Снежный пласт содрогнулся, увлекая меня за собой. Некоторое время я надеялась устоять на ногах, но лавина охватила тело колючими щупальцами и перевернув вниз головой, завертела в бушующем потоке низвергающегося снега.
Пока я кувыркалась в белоснежной царапающейся мгле, перед глазами внезапно вспыхнула яркая картинка, напоминающая дивное сновидение: я, в коротком платье, танцую посреди цветастой лужайки, между двух приземистых скал, поросших мохнатым коричневым мхом. Цветы, под ногами, напоминают ковёр: их так много, и они так пахнут, что от единения цвета и аромата, голова идёт кругом. Светловолосый незнакомец, играющий на свирели, напоминает…
Сильная рука выловила меня из снежного плена и бережно поставила на сверкающую поверхность реки.
