Княжна Разумовская. Спасти Императора (СИ) - Богачева Виктория

Наверное, я была слишком возбуждена и нервничала, вот у меня и разыгралась паранойя.

Мы доехали довольно быстро: по моим ощущениям, не прошло и десяти минут.

— Так он у вас по иноверцам ходок… — как-то напряженно протянул извозчик, остановив двуколку.

— Что?.. — пробормотала я, не понимая.

Я отлепилась от сидения, с которым пыталась слиться всю поездку, чтобы меня нельзя было разглядеть сбоку, и выпрямилась. Проследив за напряженным взглядом извозчика, я догадалась, чем вызвана его реплика.

Экипаж Сержа остановился с другой стороны улицы напротив роскошного, старинного особняка, который охраняли настоящие гвардейцы. Я заметила вывеску и с трудом прочитала надпись, выведенную старинным, мудрёным шрифтом.

Младший князь Разумовский прибыл в резиденцию английского посла.

Выйдя из экипажа, Серж торопливо огляделся по сторонам и зашагал прочь. Я ожидала, что он направится прямо к особняку, но нет! Он прошел мимо высоких, кованных ворот, мимо стоявших по струнке гвардейцев... А дальше я уже не могла видеть, поэтому торопливо попрощалась с извозчиком и выскочила из повозки.

Подхватив подол платья, я заспешила через дорогу. Каблучки громко стучали по мостовой и так и норовили застрять между булыжниками, и потому я сосредоточенно глядела себе под ноги.

И не видела, что творилось по сторонам.

Я насторожилась, услышав громкий крик все того же извозчика.

— Барышня!!! Берегитесь!!!

Я насторожилась, услышав громкий крик все того же извозчика.

— Барышня!!! Берегитесь!!!

Потом коротко взвизгнула женщина.

И меня что-то ударило, сбило с ног, и наступила темнота.

… которая оказалась не такой долгой и спасительной, как я ее себе представляла.

— ... покой, покой и еще раз покой… да что вы, Ваше Сиятельство, какие хлопоты, побойтесь Бога… для вас я...

Свет, пробивавшийся сквозь зажмуренные веки, немилосердно резал глаза. Голова нещадно кружилась, хотя я лежала: чувствовала под затылком мягкую перину подушки. Мужские голоса доносились так, словно уши у меня были набиты ватой. Воздух пах свежестью и почему-то дождем… Поежившись от холода, я застонала. Сухие губы словно обожгло огнем, а в комнате резко стало тихо.

— Варвара Алексеевна? — потом я вновь услышала старческий голос.

Почувствовала, как шевельнулся воздух, и прямо рядом со мной запахло горькими лекарствами и аптекой. И спустя мгновение под ном мне подсунули ватку с нашатырем, и я чуть не задохнулась. Из открывшихся глаз брызнули слезы, а голову от резкого подъема словно прострелило насквозь.

— Варвара Алексеевна, барышня, ну куда же вы так вскочили… лежите, лежите… — теплые руки надавили мне на плечи, укладывая обратно на подушки.

Под ладонью я нащупала гладкую, шелковую обивку и лакированный бортик. Кажется, разместили меня на диване.

Когда слезы высохли, и с глаз спала пелена, я смогла, наконец, разглядеть лицо мужчины, говорившего со мной. Им оказался сухонький, пожилой доктор с пенсе, добродушным и седыми усами. Поверх туго накрахмаленного, белоснежного нагрудника рубашки угадывалась черная жилетка, а поверх он носил короткий, однобортный пиджак.

— Как вы себя чувствуете, Варвара Алексеевна? — спросил он и коснулся прохладной, сухой ладонью моего лба.

— Где я? — я повернула голову, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывчатой фигуре, стоявшей у огромного французского окна слева от меня.

Но усилия оказались напрасными.

— В особняке Их Светлости, — ответил доктор, словно само собой разумеющееся. — Вас лошадь сбила...

— Лошадь? — переспросила я и наморщила лоб, пытаясь вспомнить.

Я следила за Сержем. Перебегала дорогу. Женщина кричала… Извозчик тоже кричал.

— Их Светлости?.. — тихо пробормотала я, ненавидя себя за эту слабость. — А фамилия?

— Князь Хованский к вашим услугам, Варвара Алексеевна, — раздался холодный, надменный голос, и я застонала.

Лучше бы я не приходила в себя.

Темнота и забытье казались раем по сравнению с обрушившейся на меня действительностью.

Я уперлась локтями в диван и кое-как подтянулась наверх, чтобы полусидеть на подушках. Послышались шаги, и вскоре позади доктора выросла высокая фигура моего жениха. Чтобы не смотреть на него, я мельком оглядела свое платье: испачканное, порванное, почему-то намокшее по подолу...

Я задрожала. Даже зубы клацнули несколько раз.

— Вы мерзнете? Я закрою окно, — сказал князь и отошел от дивана.

Сразу стало легче дышать.

— Георгий Александрович, я пойду, коли больше от меня ничего не нужно... рецепты на микстуры я тут выписал. А вам, барышня, показан полнейший покой в течение нескольких дней. Совсем вы себя не бережете... Два таких сильных ушиба один за другим. А здоровьечко-то у вас хрупкое совсем. Вам еще деток носить, подумайте об этом...

Бормотал доктор немного рассеянно, пока убирал в свой слегка потрепанный портфель странного вида приборы, которыми он меня рассматривал.

— Два ушиба? — напряженным голосом спросил мой жених.

Он так и стоял у окна, скрестив на груди руки.

— Два, два, — закивал доктор. — Что же вы, Варвара Алексеевна, — укорил он меня. — От предыдущего не оправились, а уже новый себе заработали… Вы берегите себя, голубушка, — и он так чудесно, доброжелательно мне улыбнулся, что у меня слезы невольно подступили к глазам.

Это был первый человек после Сони, от которого я услышала доброе слово за все время, что провела в этом теле и этом мире.

— Я провожу, — жених шагнул следом за доктором к дверям.

— Да что вы, Ваше Сиятельство, будете утруждать себя по пустякам...

— Это не пустяки, — непреклонно заявил князь Хованский, и они оба вышли в соседнюю комнату.

Оставшись одна, я издала вздох, больше похожий на сон, и вжалась спиной в подушки, закрыв глаза. Боже мой, как я умудрилась так вляпаться... И как мне теперь из всего этого выбраться...

Меня сбила лошадь. Случайно? Или же намеренно?

Трудно поверить в подобную случайность. Все же произошло это среди белого дня. И ровно в тот момент, когда я вышла из двуколки, чтобы проследить за Сержем.

Следил ли кто-то за мной?..

Князь Хованский не дал мне времени на размышления. Он вернулся спустя буквально минуту, но не один, а в сопровождении женщины лет пятидесяти. Судя по простой, скромной одежде из темной, немаркой ткани, она служила в доме горничной. Поклонившись мне, она остановилась у самых дверей и застыла.

Я подняла на жениха удивленный взгляд, но осознание настигло меня довольно быстро.

Конечно же.

Мы не могли оставаться наедине, даже будучи официально женихом и невестой. Это могло бы скомпрометировать нас.

Забавно, как князь озаботился вдруг добродетелью. После того, как обжимался в салоне с милашкой Долли на глазах у множества знакомых. И после того, как лишь несколько часов назад посреди белого дня какая-то девица висела у него на локте в самом центре города.

— Несколько недель назад Ваш брат отписал всем, что вы слегли с недомоганием. В записке, которую я получил, ничего не говорилось о том, что вы ударились головой.

Мужчина остановился прямо посреди комнаты на роскошном, темном паркете. На нем был двубортный черный сюртук из тонкой шерсти с широкими отворотами, под которым угадывался темный жилет и темные же брюки в тонкую полоску. Рубашка была настолько белоснежной и накрахмаленной, что слепила глаза.

Я пожала плечами. Что он хотел от меня услышать? Я не Серж; лично я никому ничего не писала.

Мне показалось, князь говорил с некой досадой даже. С чего бы? Какая ему разница, почему неугодная, нежеланная, навязанная невеста провалялись в постели больше недели?..

— Как я здесь оказалась? — спросила я, проигнорировав его реплику.

Князь Хованский недовольно вскинул брови.

— Что на самом деле с вами тогда случилось? Кондрат Тимофеевич говорил про два сотрясения головы.