Мир совкового периода. Четвертая масть (СИ) - Черемис Игорь
– У нас – миллионы, да ещё и в долларах, если клуб богатый, – объяснил я. – Это как раз в восьмидесятые началось, как перестройку объявили. Первыми хоккеисты на Запад побежали... Фетисов, кажется... но его честь по чести отпустили. Многие в НХЛ прижились, о стране рождения только в прозвищах вспоминали – «русская ракета» там или ещё что. А в остальном – обычные американцы или канадцы, только что в сборной иногда играют. Ну а в девяностые и футболисты поехали, но они там плохо прижились – всё же в футболе мы тех же англичан ничем удивить не могли. Многие только под закат карьеры уезжали, чтобы на пенсию заработать.
– Интересно там у вас стало... – пробормотал Валентин.
– У нас, – поправил я его. – Думаю, у вас есть шанс увидеть всё это... ещё и разрешение на выезд тем же армейцам давать будете – мол, тупой, секретов не знает, пусть едет.
Валентин рассмеялся.
– Смешно, – он покивал, но потом внезапно посерьезнел. – Нет, вряд ли увижу. Ты это... и сам в воскресенье в центр не суйся, и своих предупреди.
– А что будет? – полюбопытствовал я, уже догадываясь, о чем речь.
– То, что я надеялся больше никогда не увидеть при своей жизни, – жестко ответил Валентин.
– А что видели и когда?
– В 1964-м... помнишь, что тогда случилось?
Я хотел было ответить, что для меня это древняя древность, но потом заставил себя напрячь память. Почему-то в первую очередь я вспомнил про The Beatles, которые как раз тогда открывали Америку для британских музыкантов, но потом мои мысли перенеслись чуть ближе к родным осинам – и на память пришел ещё не вылетевшей у меня из головы «Истории КПСС».
– Хрущев и его волюнтаризм? – с легким сарказмом спросил я.
Валентин посмотрел на меня, как Ленин на буржуазию, но почему-то решил не выговаривать мне за очередную антисоветчину.
– Примерно, – лаконично ответил он.
– И кто на этот раз? Неужто Черненко? – я заметил неподалеку двух женщин и чуть понизил голос. – А зачем? Ему же и так осталось...
– Вот любишь ты влезать в дела, которые тебя не касаются... – также тихо сказал Валентин. – Впрочем... думаю, ты имеешь право кое-что знать. Иногда важно не само по себе действие, а действие, совершенное в определенное время.
Я подумал, что уже слышал сегодня что-то подобное.
– Я не влезаю... уж в эти дела – точно не буду, я там ничего не понимаю, буду, как слон в посудной лавке, – небрежно ответил я, словно не мне только что доверили очень секретную информацию. – И что это будет? ГКЧП? Они не очень хорошо кончили, лучше бы и не начинали...
– Если ты ничего не напутал, то их провал был предопределен изначально, – Валентин выдохнул дым в сторону и посмотрел мне прямо в глаза. – Говорю же – всё должно делаться вовремя. А этот ГКЧП... они опоздали, по нашим прикидкам, самое малое года на четыре.
– Нашим... – эхом повторил я. – А много... «нас»?
– Зачем тебе?
– В КГБ пойду, сдам всех, может, тогда меня помилуют и не убьют сразу, а всего лишь отправят на урановые рудники, – шутка вышла так себе, но мне было не до шуток. – Спасибо, что предупредили, товарищ подполковник...
– Вообще-то уже полковник, – усмехнулся он.
На «урановые рудники» он внимания не обратил.
– Ого... поздравляю! – искренне сказал я. – И давно?
– Вчера приказ вышел, сегодня поздравляли, – ответил он. – Обещают отдел... но это вилами на воде писано, я давно в такие чудеса не верю.
– Знаете, я тоже во многое не верил, но потом пришлось, – многозначительно намекнул я на своё участие в его продвижении по службе. – А сейчас думаю – всё возможно. Про генерала ещё не говорили?
– Пока нет, – он ухмыльнулся. – Так что давай и мы не будем, сглазим ещё... Но всё это к делу не относится. Я тебя предупредил, чтобы ты глупостей не натворил. Вообще будет лучше, если вы всем кагалом прямо с утра воскресенья двинетесь... хотя уже поздно будет, не проскочите, не надо рисковать. Тут сидите – и на улицу даже носа не высовывайте. Лучше, конечно, и завтра никуда не ходить, но футбол – дело святое... да и не должно ещё ничего начаться.
– Спрашивать, почему решились на такое, бессмысленно? – спросил я.
– Нет, почему... спрашивай, – Валентин ухмыльнулся. – Только я тебе не отвечу. Сейчас не отвечу, во всяком случае.
– Ясно, – остальные вопросы, которых у меня было огромное количество, я задавать не стал.
– Вот и хорошо... Но хватит про это. С этой девушкой... убитой... у тебя там, – он неопределенно мотнул головой, – она тоже погибла?
***
Где «там» – было понятно и без уточнений. Я не мог сказать, что помнил всё и про всех, и уж тем более ничего не знал про судьбу Ирки, которую в той, первой своей жизни даже не встретил – вернее, наверняка встретил, мазнул взглядом и пошел дальше. Но вроде бы никаких смертей этим летом в нашей общаге не случилось; меня, правда, в Москве уже не было – но вот Дёмыч все каникулы просидел на месте, на родину не ездил и вряд ли пропустил бы такое развлечение. Ему бы просто не позволили его пропустить – милиционеры обычно опрашивали всех по кругу, хотя бы формально. К тому же смерть Ирки тогда последовала бы почти сразу после смерти Аллы, а эти две девицы были подругами – и любой следователь при подобном раскладе сильно бы напрягся. Так что расследование могло захватить и учебный год, когда и я уже вернулся с родных краев. Но ничего подобного в моей памяти не сохранилось.
– Скорее всего, нет, – аккуратно ответил я. – Два убийства студентов подряд – милиция всю общагу на уши поставила бы.
– А кто ещё? – быстро спросил Валентин.
Чёрт, подумал я, мы с ним слишком редко и мало общались, и о многом я умолчал – в основном о том, что не имело отношения к надвигающемуся страшному будущему. Смерть Аллы как раз и относилась к числу тех событий, которые я опустил.
– Алла, – тихо сказал я.
– Вот как... – Валентин задумчиво потер подбородок и достал ещё одну сигарету. – Ну-ка, рассказывай и поподробнее.
Я тоже закурил и выложил всю предысторию – с девушкой, которая в той версии вселенной умерла от перепива на кухне нашего этажа, а в этой была спасена мною и в итоге стала моей почти официальной невестой.
– Любопытненько... – пробормотал Валентин. – А чего раньше молчал?
– Вы не спрашивали, – я невесело улыбнулся, показывая, что пытаюсь шутить. – Нет, на самом деле – что я должен был об этом говорить и, главное, когда? Вас же политика в основном интересовала...
– Это да... – согласился он. – Думаю, ты прав, два таких происшествия в одном общежитии – это перебор по любым меркам. Скорее всего, город бы забрал, да и нас могли подключить, мимо такого не пройдешь. А на одну девушку, которая просто много выпила, местные, наверное, и дела-то никакого не заводили – опросили вас, подшили результаты вскрытия и отправили в архив.
