Юлия Григорьева - Лиля (СИ)
— Эд? — король приподнял брови.
— Я так представился ее высочеству, — пояснил архимаг.
— Забавно, — хмыкнул братан. — После зайди ко мне, расскажешь обо всем. — затем обернулся ко мне. — Вам приготовили покои, Лилиан, можете привести себя в порядок.
— Отличная идея, — одобрила я и развернулась, чтобы уйти, но вдруг вспомнила, что за спиной все-таки король. — Разрешите идти, ваше величество?
— Да, пожалуйста, — ответил Иллиадар. — Потом поговорим.
Я кивнула и присела в реверансе. Меня смерили очередным удивленным взглядом. Я досадливо поморщилась, надо будет выучить местный этикет. Король сделал знак, и к нам поспешила молодая дама в синем платье. Она чуть присела, сложив руки на коленях и склонив голову, ну, я почти так и сделала. Повторила ее поклон, братан усмехнулся и развернулся к трону. Я облегченно вздохнула и направилась за дамой. Когда мы покидали тронный зал, за нами увязалось еще дам десять. Я удивленно обернулась на них.
— Его величество определил нас быть вашими фрейлинами, ваше высочество, — пояснила одна из дам.
Офигеть, у меня еще и фрейлины свои есть. Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Я тяжко вздохнула и позволила утащить меня в отведенные мне покои. Там меня ожидала купальня размером с небольшой бассейн, толпа служанок и королева- мать. Мои дамы поклонились ей, я кланяться не стала, потому что глаза у королевы были злые. Она подошла ко мне почти вплотную, смерила презрительным взглядом и чуть ли не выплюнула:
— Дриада.
— Нет, Лилия Владимировна, — усмехнулась я. — Ах, да, простите, Лилиан Селестиновна. С кем имею честь?
— Как ты смеешь так разговаривать со мной, дочь дриады? — гневно вопросила венценосная брошенка.
— Ну, вы тоже мне дифирамбы не поете, ваше величество, — ответила я. — Я понимаю, что теплых чувств вы ко мне не испытываете, но хочу заметить, в моем рождении моей вины нет, как и в отношениях моих родителей.
— Мой сын не должен был приводить сюда дочь этой лесной девки, — прошипела королева.
— Если вы и с папашкой были такой стервой, то не удивительно, что он сбежал от вас. — не удержалась я.
Королева вспыхнула, ее лицо перекосило от гнева, и мою румяную щечку облагодетельствовали хлесткой пощечиной. Я ахнула и успела перехватить длань обозленной женщины, когда она пошла на второй заход. Хотелось бы сказать, что я дала ей сдачи, но нет, не дала. Вместо этого я ясно почувствовала, что у королевы повышенное давление, начинающийся артрит и жуткая мигрень. Непроизвольно потянулась к ее голове обеими руками и прикрыла глаза. Слабо осознавая, что делаю, я потянула на себя ее боль, просто вытащила боль из головы королевы, тут же отсекая ее и от себя. Потом открыла глаза и удивленно посмотрела на ошарашенную женщину.
— Прошла голова? — спросила я.
— Прошла, — кивнула она.
— У вас давление повышено, пусть вам кору дуба заварят, — посоветовала я. — Пальцы на руках беспокоят?
— Да, — неуверенно ответила женщина.
— Яблочный уксус, у вас тут такое делают? Если нет, то я потом вам сама приготовлю. И по чайной ложке на стакан. Интересно, а есть тут чайные ложки? — это уже вопрос себе.
— Отравить хочешь? — тихо спросила королева.
— А смысл? — я пожала плечами. — Домой меня это не вернет. Я же медик… лекарь. Помочь хочу. А теперь позвольте мне принять ванну… помыться, короче.
Она молча отошла с моей дороги, и мы с моими фрейлинами гордо прошествовали в купальню. Я услышала, как королева уходит, и мои дамы перевели дыхание. Они с некоторым уважением взглянули на меня, приятно. Отмывали меня долго и тщательно, в процесс были вовлечены пять служанок и три фрейлины. Не знаю, что могут делать восемь человек, моя одного, но они все нашли себе занятие. Служанки подавали мыло, мочалку, какую-то душистую субстанцию, которая не мылилась, но кожа после нее оказалась восхитительной. Фрейлины тоже разделились. Одна мылила тело, другая голову, третья массировала и поливала водой, причем, первые две участвовали и в ополаскивании. Потом они меня вытирали и сушили, причесывали, укладывали волосы, одевали, короче, утомили меня больше, чем дорога. К концу всего этого издевательства, я готова была убить каждую. Потому что мои дамы умудрились поругаться, выбирая, кто и что будет делать. То есть, не пытаясь избежать, а наоборот, поучаствовать. Поняла, что мне стоит определить их круг обязанностей. Дамы остались довольны, я тихо выла от всего этого маразма.
Когда я была помыта, одета и замучена, явился слуга, сообщая, что его величество ожидает меня на трапезу. Я глянула на себя в зеркало и пришла к выводу, что хороша, хотя привыкнуть к золотоволосой Барби было сложно. Как же я скучаю по себе прежней. Может у меня не было таких идеальных форм, но я себе нравилась. Эх…
Я пошла за слугой, мой боевой отряд выдвинулся следом. Оглянулась на своих дам, они несли себя с высоко поднятой головой, не обращая внимания на неприязненные взгляды придворных, явно настроенных ко меня предвзято, и почувствовала гордость за своих фрейлин, сработаемся. Надо будет проставиться им, заодно узнаю сплетни о жизни при дворе…
Король сидел за длинным столом, за которым присутствовала королева- мать, она занимала противоположный конец стола, а между ними сидели уже знакомые мне лица из отряда сопровождения, еще были какие-то придворные и важные дядьки с цепями на груди. Прикинула, должно быть министры и сановники. Меня усадили рядом с королем, моих дам отправили за другой стол, стоявший в некотором удалении, там тоже сидела разношерстная публика. Фрейлины поклонились королю, королеве, потом мне, я им улыбнулась, они улыбнулись в ответ и ретировались, оставив меня с братаном. Тут же подскочили слуги, наполнив кубок вином, накидали мне на тарелку еды и исчезли. Я взяла вилку и нож, эти приборы тут имелись, и церемонно приступила к трапезе. Иллиадар наблюдал за мной. Я терпела до тех пор, пока не подавилась.
— Братишка, а можно не пялиться мне в рот? — возмутилась я, король усмехнулся и отвел взгляд.
Я манерно отрезала очередной кусок нежного мяса, обмакнула его в сладковатый соус и отправила в рот, закрыв глаза от удовольствия. В тайне понадеялась, что это мясо какой-нибудь милой хрюшки. Уточнять не стала, кто его знает, что за животные тут водятся. Король снова повернулся ко мне, поглядел на мой гурманский экстаз и тихо засмеялся. Я недобро посмотрела на него. Он поднял свой кубок:
— За вас, сестра моя.
Пришлось взяться за свой и отсалютовать им в ответ. Потом пригубила вино.
— М-м-м, — промычала я с наслаждением. — Прелесть какая. Можно мне с собой пару бутылочек?
— Зачем? — удивился братик.
— Надо, — таинственно ответила я и сразу добавила. — Я не пьяница.
— Жаль, — усмехнулся Иллиадар. — Иначе вы были бы первой пьющей дриадой. Мы бы прославились.
— Кстати, что там с нашим папиком? — я отставила кубок и оперлась на локти. — Я расслышала вашу фразу после слов о моем крике.
— Наша с вами прабабушка была из рода баньши, — ответил король. — Мне досталась внешность, как и нашему отцу, а вам вопль.
— Замечательно, — восхитилась я. — Была нормальным человеком, стала мутантом с внешностью дриады и голосовыми связками баньши. Целительская магия у меня откуда?
— Это уже вопрос к вашей матери, — ответил король. — Это по ее линии. Кстати, сестрица, у меня ноет шея, полечите?
— Сейчас? — поинтересовалась я.
— А чего тянуть? — улыбнулся братик.
— Действительно, — хмыкнула я и встала, подходя к Иллиадару.
Стража напряглась, король и я забили на их напряжение. Первый раз я трогала настоящего самодержца, оказалось все тоже самое, что и у пациента Николаева, человек, как человек, только король. Когда я положила руку братцу на шею, то уловила и скривление позвоночника, так что проблем у него было предостаточно уже только от одного этого. Боль я ему сняла, и Иллиадар блаженно покрутил шеей.
— Массаж бы вам, ваше величество, — сказала я, садясь на место.
— Что это? — полюбопытствовал король.
— Почти то, что делают фрейлины в купальне, — пояснила я, и он хмыкнул.
Я задумалась и пришла к выводу, что с ним в купальне фрейлины делают несколько иное, чем со мной.
— В общем, если доверитесь, я вам намну бока, — сказала я. — Не как фрейлины.
— Почему бы и нет, слово любопытное, можно попробовать, — дал милостивое соизволение монарх. — Кстати, сестрица, ваш жених приедет через три дня, — обрадовал меня братан.
Я как раз поднесла к губам кубок и, услышав новость, отчаянно закашлялась.
