Олень (СИ) - "Mr.Eugene"

- Ну, что ты, милая? – Моя правая ладонь огладила щеку девушки, большим пальцем убирая народившуюся слезинку. – Всё. Уже всё. Ты здесь, в моих руках. А вскоре и примеришь мой плащ...

- Я должна тебе кое-что рассказать... – Аша, собравшись с духом, прервала меня, вновь пряча свои тёмные глаза, но вырываться из объятий не стала.

- Это как-то связано с Дорном? – Не без неприкрытой иронии уточнил, с мягкой улыбкой рассматривая так полюбившиеся черты лица.

- Да... – На глухом выдохе выдавила из себя девушка.

- Леди Ним? – На мой следующий вопрос Аша сразу не ответила, скрыв личико, уткнувшись мне в грудь.

- Откуда... как? – Послышался сдавленный вопрос.

- Лорд Варис часто хвалит меня за проницательность, дорогая. – Мне оставалась только прижать девушку к себе покрепче, оказывая невербальную поддержку. – Льстит, безусловно, но в этой лести есть и толика истины. Да и победный взгляд Нимерии был выразительнее и красноречивее любых слов.

- Сучка. – Последовал короткий, но ёмкий комментарий немного успокоившейся невесты. – Но красивая.

- Тут не поспоришь, – задумчивым голосом промолвил, чем вызвал бурную реакцию притихшей Грейджой.

Аша моментально подняла свои прелестные глазки, хмурясь и бросая на меня чуть прищуренный взгляд, полный самых разных значений. Само очарование.

- А ты был щедр на комплименты, дорогой. – «Дорогой» был произнесен тем самым тоном, который не предвещал ничего хорошего для этого самого «дорогого». – Вон как у этих шлюшек загорелись глазки.

- А как ещё мне ворошить угли твоей страсти? – Невинно задался вопросом. – Столько времени, такие дистанции. Как не забояться, что ты вдруг охладеешь ко мне?

- Ворошить. Угли. Моей. Страсти. Так значит? – Аша отчеканила каждое слово, словно пробуя их на вкус, с неверием ощутив на языке терпкий, волнующий и вместе с тем омерзительный вкус ревности.

Девичья фигурка мигом налилась силой и напором, сжав меня в крепких объятиях, и наградив требовательным, по-настоящему властным поцелуем. Очень долгим поцелуем, который всё же пришлось прервать.

- Понятно! – Отдышавшись воскликнула Грейджой. – Только посмей ещё раз сказать подобное! Понятно?!

- Как скажешь, дорогая. – Мне оставалось только подыгрывать.

- И только посмей лезть под юбки дорнийкам без спросу! – Душевный подъём Аши и не думал утихать. – Иначе лично протащу каждую под килем!

Мне оставалось только любоваться своей малышкой... погодите... что?

Э?!

Глава 36

Порой мы совершенно не ценим те мелочи жизни, которые её наполняют и создают становящийся нормой комфорт. Не ценим мы и то весьма ограниченное время, что нам отпущено. Стоит только эту «мелочь» потерять, как душа начинает ныть и стенать, вызывая в разуме фантомную боль былых эмоций. Страшное это чувство – скорбь и сожаление по ушедшему, что уже никак не возвратить. Постоянные поиски «новых» привычных вкусов, жизнь бьющая ключом, хитросплетение политических интриг и красивые женщины отвлекают – и тем спасают, – несчастную заблудшую душу, но настают моменты, когда образы из былой, уже совсем иной жизни восстают болезненными, но столь сладкими миражами.

Тяжело смириться с одним, казалось бы, самым очевидным и фундаментальным фактом, что ты – мертвец. «Перерожденец», «вселенец», «реинкорнатор»… как хочешь это назови, – вопрос вкуса, – а суть вещей определение не меняет. Ты жив и одновременно мёртв. Ты любишь, ненавидишь, борешься, ставишь цели и планы, к чему-то стремишься и живёшь, как можешь, как умеешь, а иногда даже как хочешь. Но настают минуты тишины, когда с горьким отчаянием вспоминаешь, осознаёшь как в первый раз, всем своим нутром, что больше никогда не проснешься в своей квартире. Не приготовишь свой любимый завтрак, не сваришь любимый кофе, не выкуришь сигаретку на балконе. Никогда более не перечитаешь любимую книгу, не посмотришь фильм, не услышишь музыку, которой вскормлен с пелёнок. Забудутся голоса любимых и детей, их лица выцветут и замылятся, и они будут жить только в твоём сознании, пока, в конце концов, не умрут вместе с тобой. Ещё раз...

Неожиданные прикосновения любимой вырвали из водоворота меланхолии и уныния, вызванных неожиданно нахлынувшим желанием закурить после «более тесного общения» с моей невестой. Меня нежно обняли со спины, смыкая тонкие девичьи ручки замком на животе, а острый подбородок Аши, теперь уже вместе со мной наблюдавшей за спящим городом, упёрся мне в правое плечо. Аша прижалась всем телом, и ни мой лёгкий халат, ни её ночная рубаха не могли скрыть жар наших тел. После долгой разлуки она то и дело при возможности стремилась оказаться ко мне настолько близко, прижать настолько крепко, словно боялась, что я исчезну. Глупышка… а, в прочем, глупышка ли? Ещё не успевшие развеяться остатки меланхолии шептали, что эта жизнь, как и предыдущая, может оказаться не менее скоротечной и внезапно оборвавшейся. Именно эта мысль, впрочем, заставила меланхолию отступать – всякий момент нужно ценить и проживать в полной мере.

– Я так тебе этого и не сказала... – Аша прижалась ещё сильнее, не давая мне повернуться к ней лицом, говоря гулко и ломко, – прости. Я не должна была этого делать. Меня как будто... не хочу оправдываться. И не буду. Нимерия была так…

Не дослушав, я мягко рассмеялся, млея от тепла любимой и её попытки спрятать сквозившее в ломоте голоса искреннее раскаяние за бравадой и зубоскальством. Интересно, как её повадки раскроются, когда залихватская капитанша станет всё больше и больше времени проводить при дворе?

– Милая, зная тебя и будучи наслышанным о дорнийцах и дорнийках, сложно было ожидать другого итога твоего там прибывания. – Сзади послышался злобный и протяжный выдох, но пока всё обошлось без членовредительства. – Тем более, у леди Ним есть одно неоспоримое позитивное качество, которое я в ней крайне ценю.

– И какое же? – Удивлённо-негодующе ответила девушка, слегка растерявшись.

– У неё нет члена, – Аша гаденько захихикала в моё плечо, но резко прекратила, стоило мне продолжить, – в отличие от Кварла Девицы.

– Кто?

Объятия Аши стала сильнее, потеряв толику присущей им нежности, а голос отливал холодком, происхождение которого я, познакомившись, наконец, с Бейлоном, мог смело отнести к фамильным чертам. Холодок, который мог бы обернуться вящим ужасом для обладателя длинного языка.

– Привыкай, дорогая, – я постарался вложить достаточно тепла в иронию моего комментария, чтобы не сбить курс беседы к совсем уж тёмным водам, – что в столице добросердечных господ и дам, всех этих поборников правды и справедливости, как собак нерезаных.

– Я не была с ним с тех пор, как... – быстро и серьёзным тоном начала оправдываться Аша, но мне этого было не нужно.

– Знаю.

Я нежно огладил руки Аши, положив свои руки поверх её, и мягко их разомкнул, повернувшись, наконец, к ней лицом и встретив блеск внимательных глаз, выдававших напряжение и обилие немых вопросов.

– Через пару дней всё изменится. Мы перестанем быть просто любовниками, а станем мужем и женой. Ты станешь Ашей Баратеон и перестанешь принадлежать себе. Впрочем, как и я.

– О чём ты говоришь? – Тихо спросила Аша, не став протестовать против моего тезиса.

– Что такое наш брак, Аша? – Задал вопрос в тишину, силясь оторвать взгляд – безуспешно, конечно же, – от серых глаз, приобретших сейчас оттенок мрачнеющего перед штормом неба.

– Союз семей. – Подумав, ответила девушка, тоже не разрывая тесный зрительный контакт.

– Верно. А для чего он? – Продолжал выводить девушку на нужную дорожку размышлений.

– Чтобы, – Аша заговорила чуть медленнее, перебирая мысли и не демонстрируя явного недовольства от вынужденной игры в «угадайку», – упрочить положение. Стать сильнее.