Из ложно понятых интересов службы (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Представляю, как тебе хотелось перепутать! — Света оттолкнула меня и пошла в сторону кровати, ну а я развернулся, позвал Демона и вышел из квартиры, осторожно закрыв за собой входную дверь. Через полчаса я был дома, где у меня имелся свой матрас, запас кофе и сгущенки, и запас мясной обрези в морозилке холодильника для пса, и никто не доставал своими глупыми подозрениями. Телефон я предусмотрительно отключил, поэтому прекрасно выспался, утром спокойно выпил кофе, накормил собаку и к десяти часам прибыл на службу.

Руководство уже было в курсе, что я ночью кого-то задержал, поэтому к моему докладу, что мне с экспертом-криминалистом, необходимо вернуться на пустырь, отнеслось благосклонно. БОМЖа и его подругу увезли в спецприемник, согласно рапорта пэпэсников, без вывода с территории учреждения, так что в этой части я мог быть спокоен — никуда не денутся в ближайшее время, но зато отмоют и подлечат.

Машину я опять бросил у забора дисциплинарного батальона, после чего долго бродил по заснеженному пустырю, но все же нашел несколько цепочек занесенных следов, ведущих к большому сугробу.

К тому времени, часовой на вышке, одетый в тяжелый постовой тулуп, устал любоваться моими подозрительными передвижениями и вызвал руководство. Пока я раздумывал, где мне найти понятых, которые согласятся приехать в это забытое богом место, тем более, что сегодня сильно пуржило, Вселенная сама сделала мне шаг навстречу — за спиной раздалось характерное тарахтение и за моей спиной показался армейский «УАЗик» цвета хаки, навстречу которому я бросился, размахивая руками.

Водитель выпучил на меня глаза и ударил по тормозам, что было вполне логично, когда тебе навстречу бежит подозрительный тип и орет «Стой!!!». Из армейского вездехода выскочили прапорщик в белом полушубке, с портупеей и кобурой, а также два солдатика с красными погонами, автоматами и тяжелыми брезентовыми подсумками на ремнях. Оружие на меня пока не направили, но «Стой!» то же крикнули.

— Ты кто такой? — борзо поприветствовал меня командир армейских сил.

— Уголовный розыск, Дорожный РОВД, лейтенант Громов.

— А что тут делаешь…те?

— Обнаружил доказательства убийства, нужна ваша помощь, товарищ прапорщик.

— Под машину зачем бросаешься?

— Тут следы, сейчас зафиксируем их, протокол составим, а затем можете кататься сколько хотите.

От участия в следственных действиях в качестве понятого умный прапорщик отказался категорически, но мое настойчивое желание использовать приданных ему бойцов, он преодолеть не смог. Его вялые возражения, что военным это невместно, я задавил в зародыше, заявив, что закон предъявляет к понятым только одно требование — отсутствие личной заинтересованности. В это время водитель армейского автомобиля заорал, высунув голову из кабины: — Товарищ прапорщик, вас командир к рации вызывает.

Прапорщик, переговорив пару минут по радиостанции, повернулся ко мне с, чуть виноватым лицом:

— Извини, лейтенант, нам сказали сворачиваться, так что ты дальше сам…

Я представил, что потеряю еще по крайней мере час, прежде чем найду замену уже вписанным в протокол осмотра места происшествия солдатикам, но виду не показал.

— Хорошо, товарищ прапорщик, только хочу сразу предупредить — по факту того, что на глазах у круглосуточного поста — я ткнул пальцем в часового, торчащего на вышке: — БОМЖи убивали и ели людей обязательно будет направлен рапорт заместителю военного прокурора округа…. (я назвал фамилию товарища полковника юстиции, на прекрасной дочери которого недавно женился один из наших оперов). Да и думаю, что данный факт в прессу попадет, что вы мало того, что щелками клювами, что у вас непосредственно под забором происходит, но и еще, мягко говоря, не помогали, от слова совсем.

В моем исполнении слова «не помогали» прозвучало как «препятствовали». Ушлый прапорщик намек мой понял сразу, буркнул «один момент» и вновь влез в кабине. Минут через пять военный выскочил из машины, улыбаясь как любящий дядюшка.

— Командир сказал, чтобы мы помогли все, чем сможем.

— Отлично. За мной, товарищи бойцы.

Я с солдатами и криминалистом зафиксировали занесенные снегом дорожки следов, ведущих от теплового узла до большого сугроба, наметенного вокруг какого-то кустика и густо усеянного желтыми следами мочи. Очевидно, Смычок от души маскировал это место своими выделениями.

Затем, под шуточки солдат, я стал аккуратно, слой за слоем снимать лопатой слои, пропитанного мочой, снега. Смешки закончились, когда под лопатой появились первые кости.

Эксперт, не рефлексируя, фотографировал каждый слой, после чего собирал кости в мешок, а одному солдату стало плохо — он пожелтел лицом и, зажав рот ладонью, резво побежал в сторону, где согнулся и задергался в спазмах рвоты.

Кости вовсе не походили на чистенькие и аккуратненькие костяки, стоящие в школах, в кабинетах биологии. Эти кости были с остатками мяса и хрящей, плохо обглоданные и совсем не аппетитные.

Наконец, через полтора часа, все кости были описаны, сфотографированы и упакованы в мешок. В разворошенный снег мы закопали контейнер, так называемый «маячок», с запиской, что, такого-то числа, такими-то должностными лицами, в присутствии таких-то граждан, именно здесь были обнаружены и изъяты некие кости, похожие на человеческие. Военные люди были отпущены, кости загружены в багажник «Нива», а мы, с экспертом, замершие как собаки, заехали в расположенную в пятистах метрах чайхану, поесть вкуснейшего плова и чуть-чуть обогреться. Криминалист невозмутимо наворачивал рис с говядиной, а я еле ковырял ложкой — костей явно хватало всего на половину человека, и как привязывать их к изъятому в съемной квартире пальцу и устанавливать личность потерпевшего, я не представлял.

Глава 7

Глава седьмая. Врачебная ошибка.

Февраль одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

Я сидел в небольшом кубрике, на входной двери которого висела скромная вывеска «Библиотека». На смотрящем в голубое небо, узеньком окошке под потолком стояло несколько цветочных горшков, прикрывающих толстые прутья решеток.

Эта полуземлянка, собранная из огромных бетонных форм была в девичестве штрафным изолятором зоны номер пять, что притулилась в шестидесятых годах на окраине города, среди торфяных болот. Но шли годы, Город рос и его окраины стали расползаться, вокруг территории зоны стали строится, сначала пяти, а потом и девятиэтажные здания, с крыш которых бывшие и будущие сидельцы отправляли, неучтенные администрацией ИТК, посылки своим братишкам в черных робах. С ростом этажности зданий, окружающих зону, рос в высоту и забор, окружающий зону, но дома росли быстрее.

Наконец, с наступлением эпохи демократии и плюрализма, трудящиеся, населявшие окружающие зону дома, уставшие от толп развязных парней, оккупировавших их крыши и дворы, провели несколько митингов, под лозунгом «Зона, гэть!», и власть их услышала. Зону расселили за город, многочисленные сооружения пока стояли неприкаянные, а из мест заключения здесь остался спецприемник и небольшой изолятор временного содержания. Вот в спецприемник я сегодня и приехал, мне нужен был обстоятельный разговор со Смычком. Территория была не моего района, через речку, в центре Города спецприемника не было, поэтому здесь я был гостем, званым, но не родным.

Смычка привели минут через десять. Был он одет в какой-то спортивный костюм, из числе тех, что мама мне покупала для уроков физической культуры еще в первом классе. Стоили они рублей пять, а коленки на штанах отвисали и болтались пузырями уже после первой носки. Наверное, откопали где-то неликвид, и одевали доставляемых сюда БОМЖей, чтобы им совсем голыми не ходить.

Согласно распечатки Информационного центра гражданин Смычков Андрей Борисович, шестьдесят пятого года рождения, ранее был не судим, и приехал к нам из города, затерявшегося где-то в диких степях Забайкалья.