Чужой (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич
На завтрак принесли рисовою кашу с соевым соусом и вонючий овощной салатик с сыром тофу. Напиток — жидкий кофе с пресной булочкой. Как говорится, — совсем «не фонтан», но айдола подобным меню не испугать. Минут через десять после приёма пищи и чистки зубов, — вывели из камеры и под конвоем отправили знакомиться с местными официальными лицами, пожелавшими меня увидеть. Первой в списке «глазеющих» стала начальница тюрьмы, — женщина достаточно пожилых лет. Внимательно оглядев меня, она с неожиданной энергией сообщила о радости по факту того, что в её «заведении» будет отбывать срок звезда с мировым именем. Подобные кадры здесь ещё не сиживали и, несомненно, появление знаменитости такого уровня, значительно повысит уровень популярности учреждения. По крайней мере, — она на это рассчитывает.
Выслушав весьма странный спич главной персоны в здешней иерархии, я на пару секунд загрузился вопросом — «Она нормальная или прикалывается так?». Какая ещё «популярность»? Скорее, уровень «геморроя» у неё повысится, а не чего-нибудь ещё. Но поскольку увидел данную аджуму первый раз в жизни, то к однозначному выводу прийти не смог. Поэтому, на предложение «по всем проблемам обращаться прямо ко мне», — ответил вежливо, но расплывчато. Мол, спасибо, обязательно буду действовать согласно установленным правилам. На мои слова начальница одобряюще покивала, а я чуть позже сообразил, что вполне возможно, она их, эти правила, и составляла.
Затем меня отконвоировали в другой конец коридора, в кабинет заместителя руководителя учреждения. По своему возрасту та оказалась не особо моложе своей начальницы. Вот с ней вышло много говорильни, я даже слегка подустал. Как выяснилось, — официально тюрьма находится под управлением двух человек — начальника и её заместительницы. Только если первая из этой пары решает вопросы, так сказать, «глобального порядка», — соблюдения прав заключённых, охраны и безопасности, то вторая курирует более разнообразный спектр задач: снабжение, образование, медицину, воспитание и подсобное хозяйство при учреждении.
Возможно поэтому, заместительница интересовалась буквально всем: как себя чувствую, какое у меня первое впечатление, планы на будущее, прошлые дела и ещё дофига всяких вопросов, на которые мною давались уклончивые ответы. Беседа началась с информирования о том, что в данный момент я нахожусь в провинции Кенгидо, в тюрьме «Анян». Это одно из двух корейских исправительных учреждений для несовершеннолетних девочек. Это примерно в тридцати километрах от Сеула. И понятия «колония» или «тюрьма» три года назад заменены в официальных документах на словосочетание — «институты коррекции поведения».
Услышав слово «институт», подумал, что не особо покривлю душой, если в дальнейшем стану говорить о наличии в своём «портфолио» пятилетнего «обучения», по окончании которого получил «диплом школы жизни».
Воспользовавшись тем, что общение с «замом» происходило не только лишь в одну сторону как с начальницей, поинтересовался — «за какие грехи отбывает контингент?». Ответили — «за всякие». Есть убийцы младенцев (родила — выкинула нафиг), есть «душегубы дорожные». Усесться за руль автомобиля в Корее можно ещё до совершеннолетия. Затем «зевок» на дороге, и нате вам, — нечаянно перееханный соотечественник, ставший трупом. Наличествует и «классика», — девушки, однажды потыкавшие чем-то острым в неугодную им личность. Но относительно них меня успокоили, — мол, подобных единицы, и они на особом контроле. Поэтому, не парься.
Зато имеется значительное число «отбывающих» за употребление наркотических средств. О «дурман-траве» и прочей «химии» говорят, — такого в Корее практически нет, поскольку сроки за распространение дают «конские», и, как следствие, всё очень сложно достать. Но, как видно, — реальность не коррелирует со слухами. Раз «наполняемость» по данной статье велика, — значит, народ с «трудностями» справляется, где-то «вещества» себе находит. Достаточно много девочек сидит за буллинг. Или, если не использовать нейтрально звучащие англицизмы, а называть вещи своими именами, — за «доведение до самоубийства» одноклассников. Такая вот весёлая школьная жизнь в Республике Корея. Кроме всего перечисленного, есть эти, которые — «лёгкого поведения». Этих тут тоже хватает.
В общем, в колонии «напихано» как в Ноевом ковчеге, — каждой твари по паре. Однако и на фоне этого «зверинца» я-таки сумел «выделиться». За дезертирство тут ещё никто и никогда не сидел. Несомненный повод для гордости. А также лауреатов «Грэмми» и «Хьюго», тоже, — не сиживало. То есть, — у меня есть двойная причина кичиться. Плюс из этого можно составлять различные комбинации, — гордиться либо сразу всеми этими фактами, либо каждым по очереди, ну или парами, в зависимости от настроения. В жизни должна быть возможность выбора. Если её нет, тогда ты раб, привязанный неразрушимой цепью к своему единственному варианту. Посему в этом плане у меня всё хорошо. Я — свободная личность. Только, правда, в тюрьме сижу. Но это — такое, как говорится. Нюансы…
Ещё узнал, как народ здесь время коротает, в ожидании освобождения. Вначале ушам не поверил, когда услышал. Решил было — шутка. Но, оказалось, — нет, всё взаправду. К сунын они тут готовятся! Людей нужно занимать, иначе те от безделья начнут проламывать бошки друг дружке. Поскольку у собранных здесь природные склонности к этому имеются, а у некоторых они подкреплены ещё и практикой, то результат длительного сидения в закрытом пространстве более чем предсказуем. Администрации это ведомо, и она, при помощи процесса обучения, рассеивает избыточную энергию молодёжи. Якобы готовит своих подопечных ко «взрослой жизни», которая будет становиться всё лучше и лучше с каждым ростом полученных за экзамен баллов. Сунын можно сдавать столько раз, сколько пожелается. Поэтому, отбывающие наказание экзаменуются здесь каждый год, стараясь увеличить личный результат. На мой взгляд, — занятие абсолютно бредовое, но время тратится, девочки учатся, веря, что от этого им будет польза. В итоге все довольны, включая проверяющих.
Кроме прогрессирующего отупения (в результате постоянного зазубривания ответов на тестовые задания), в исправительном учреждении практикуют и «трудотерапию». Хотя все отбывающие здесь срок — несовершеннолетние, но пять часов работать «на дядю» закон им дозволяет. В результате подобной юридической уступки, на территории имеется небольшой цех пошива одежды. Работа на производстве ведётся посменно, перемежаясь подготовкой к сунын. И мне тоже придётся научиться портняжному искусству, вне зависимости от того, — хочется мне этого или нет.
— «Полученная профессия может пригодиться в будущем». — наклонившись через стол, доверительно пообещала мне замначальница.
В ответ я с грустным видом пожаловался на слабую фантазию, которая никак не даёт представить себя за швейной машинкой.
«Не нужно напрягаться.» — посоветовали мне, перед этим вначале недоверчиво посмотрев. Мол, — всё увидишь «в реале».
Далее вторая по значимости шишка в «институте» рассказала весьма милую и, в какой-то мере, может даже душещипательную сказку о том, что «корейцы своих не бросают». Особенно, — молодёжь. И если кто-либо из подростков оступился и попал сюда, то это совсем не означает для него конец всего. Нация очень заинтересована в исправлении несовершеннолетних нарушителей закона и становлении их сознания на правильные рельсы, ведущие к станции с названием «Полноценный член общества». Это особенно актуально для лиц женского пола, ибо они — потенциальные матери и, поэтому, ответственные за воспитание своих будущих детей. Поэтому в здешнем «институте» созданы максимально подходящие условия для «перевоспитания» девочек.
Раньше, может быть, я в такое и поверил, услышав, что речь идёт про Южную Корею. «Раньше», — это когда ещё жил на своей, «прошлой», Земле. Но после того, как меня «кинули» в этой «замечательной стране», точно уже больше трёх раз, хотя Бог — «троицу любит», подобные «разговоры в пользу бедных» больше не вызывают в моей душе никакого эмоционального отклика. Разве только саркастическую ухмылку.
