Елена Гриб - Игра в чужую жизнь
Марк с удивлением переспросил:
– Ты предлагаешь уничтожить нас и оставить горстку сумасшедших оборотней?
– Когда-то их было гораздо больше… А почему оборотней? Метаморфов.
– Да я так, по-народному. Для крестьянина ведь что? Был человек, обернулся, стал чем-то другим – значит, оборотень.
– А-а. Так почему, Кари, вы такие великодушные? – она запоздало поняла, что злится не на автора, описавшего те ужасы, а на Варласта, сделавшего их очень даже вероятными для одного конкретного ребенка. Для метаморфского ребенка.
– Не знаю, – растерянно ответил тот, – наши воины непобедимы, это правда. Но зачем нам уничтожать все? Мы – сами по себе, и не трогаем никого, пока нам не угрожают. Пусть мой народ немногочислен, но с нас достаточно нашего острова. Вот если кто-то попытается его захватить… И что еще за убийства детей?
Лин сунула ему в руки книгу, раскрытую на той злосчастной странице:
– Что скажешь?
Метаморф внимательно пробежал глазами по строчкам и пожал плечами:
– Не знаю… Бред какой-то. Пятьдесят осталось, надо же, – он захлопнул книгу и посмотрел на обложку. – Это ведь кожа драконенка!
– И что?
– Последнего дракона видели в Открытом мире, когда люди жили в пещерах и пугались огня. Наш старейшина любит рассказывать забавные истории о том времени… Как хорошо сохранилась! Не иначе, магия.
Эти откровения навели девушку на одну интересную мысль:
– Кари, сколько тебе лет?
Тот смутился:
– Э-э-э… человеческих?
– Пусть человеческих.
– Двадцать пять.
– А метаморфских? – с ехидной ухмылкой уточнил Марк.
– Тоже двадцать пять, – хмуро признался Кари, – мы развиваемся, как люди, но живем дольше.
– Лин, что я тебе говорил, – гвардеец был донельзя доволен собой, – ребенку еще лет сто учиться!
– Не сто, а семьдесят пять, – уточнил «ребенок». – И только тому, что должен уметь настоящий воин.
– Ну-ну, учи солдата. Воин должен уметь держать клинок в руках, а не эти… штучки.
– Каждому свое, – парировал метаморф. – Тебе сколько лет?
– Да уж я постарше некоторых!
– Намного? – поинтересовалась Лин, которую этот вопрос тоже занимал.
– На целый год! – огрызнулся тот. – И что с того?
– Ничего, – девушка отнюдь не хотела спорить, – просто спросила.
А Кари упрямо продолжал:
– Видишь, Марк, ты всего на год старше, а считаешь меня сопляком лишь потому, что я все еще ученик. И то, что я могу победить тебя хоть с оружием, хоть без, на твое восприятие не влияет. Лин, тебя это тоже касается.
– Ха! Меня может победить даже курица, будь она достаточно злая. Сила – не показатель.
– Да? – парень расстроился. – Значит, то, что я воспитывался последователями Владычицы, для вас важнее моих боевых навыков?
Вот так сюрприз!
– А твоя семья, – осторожно начала девушка, – поклоняется Владычице?
– Не совсем… Но мой учитель… Не Варласт, нет! Мой первый учитель и его жена… – метаморф покраснел.
Похоже, он даже предположить не мог, будто кто-то еще не знает о данном факте его биографии, и простодушно выболтал свою главную тайну. А теперь мучительно решал, как минимизировать возможные негативные последствия. Или хоть бы защититься от подколок Марка. Или просто к ним приспособиться. Или…
Лин его прекрасно понимала: она сама старалась поменьше попадаться на глаза кому-либо, предпочитая общаться с посвященными в ее секрет, поскольку то и дело казалось, будто каждый встречный подозревает в ней самозванку. И сейчас девушка пыталась сообразить, как потактичнее намекнуть гвардейцу, что юмор в этом случае неуместен. Или как повежливее заткнуть ему рот, если намеки до него не дойдут.
Но, по-видимому, Марк имел свои скелеты в шкафу, поскольку ограничился одним-единственным замечанием:
– У вас же вроде как нет официальной религии?
– Почему нет? Мы верим во Владычицу, каждый по-своему.
Лин воспользовалась случаем и начала расспрашивать парней о богах. Если Кари и удивился такой неосведомленности принцессы в элементарных вещах, то никак этого не показал.
Как выяснилось, Владычица не была богиней в общепринятом смысле. Более того, хоть ее приход только ожидался, недругов у нее уже хватало. Вернее, все расы расценивали появление Владычицы, по меньшей мере, как апокалипсис. Пожалуй, лишь народ метаморфов считал ее положительной героиней. Почему? Согласно преданию, ей предстояло освободить Закрытый мир – Мир Тварей, а большинство обывателей полагали, что лучше уж тварям оставаться на старом месте.
Мир, в котором оказалась девушка, еще во времена Первых магов (да, братья постарались!) был разделен на две части: Открытую (обычно ее называли Главной) и Закрытую. Даже клусские маги не смогли разгадать феномен этого деления. Главный мир охватывал материк, на котором размещалась Веллийская империя, и многочисленные острова, в том числе Римай, где теперь жили метаморфы. Открытым его называли потому, что из него можно было без проблем попасть в Закрытый мир.
Второй континент (в западном полушарии) находился под магическим колпаком и служил местом так называемой «вечной ссылки» – высшей меры наказания в человеческих государствах. Возвратиться из него пока не удалось никому. В простонародье его прозвали Миром Тварей.
* * *
Утро началось неожиданно и неприятно. Неожиданность объяснялась тем, что полночи девушка посвятила разбору литературы – исключительно из личного интереса, поскольку актуальными эти допотопные манускрипты не являлись. Впрочем, с исторической точки зрения им бы цены не было, но… Похоже, в Храме Жизни их использовали как украшения.
О вчерашнем вечере вспоминать не хотелось. Как заметил Кари, хранители – что цепные псы, и место им за дверью. В домике, состоявшем из веранды, огромной комнаты и чуланчика с ванной, разместить на ночь двоих парней, не вызывая пересудов, было, как минимум, проблематично.
Марк, особо не заморачиваясь высоким предназначением хранителя и тем, что враги могут подкрасться в ночное время, отправился к сослуживцам искать, как он выразился, возможные неприятности на свою голову или приятности на другие места. А вот Кари к миссии отнесся чрезвычайно ответственно, и сразу же после вечернего звона (ровно в десять – Лин к тому времени уже разобралась с местными часами) занял позицию на крыльце. Хоть он уверял, что спят метаморфы «просто чтобы скоротать ночь», девушке становилось не по себе от мысли об одиноко сидящем в темноте человеке, который, она не сомневалась, ни на секунду не сомкнет глаз, таращась вдаль и выискивая крадущихся злодеев.
Нет, насчет возможных посетителей Лин не обольщалась. К счастью, Кари собственноручно запер ставни единственного окна и придвинул изнутри пару полок с книгами. Кроме того, девушке пришлось пообещать, что как только она услышит подозрительный шорох, сразу же сообщит об этом хранителю.
Пугающих шорохов не было. Как и сна. Сначала Лин даже обрадовалась, поскольку вопрос, чем себя занять среди сборища древностей, не требовал ответа. Потом, далеко за полночь, она вдруг представила, как засыпает завтра посреди церемонии и, задув свечи, честно начала считать. Без толку. Затем девушке пришло в голову, что, раз уж все равно поспать не удастся, можно поговорить с хранителем, заодно скрасив и его бдение. Но, взвесив «за» и «против», от этой идеи пришлось отказаться. Не потому, что для нее было важно общественное мнение – оправдание легко найти, особенно если в последнее время только то и делаешь, что объясняешь свои поступки. Просто… Ей не нравились взгляды, которые начал бросать на нее Кари после недавнего «прояснения» отношений. И особенно после того, как выяснилось, что Марк не останется на ночь.
Нет, обиженному двумя царственными особами самолюбию это очень даже льстило, однако разум подсказывал: парень сам себе готовит петлю. И если Малдраб, заметив, что на его «дочь» смотрят как на богиню, снизошедшую к смертным, ограничится нервным расстройством и мягким порицанием (почему-то казалось – ссориться с метаморфами он не станет), то король Грайт подобному отношению к своей будущей невестке явно не обрадуется. А гартонцы славились не только воинственностью, но и коварством.
Черт, ну почему ей вечно надо за кого-то волноваться? Сначала с Марком пооткровенничала, подставив его под удар, теперь Кари под угрозой… Можно бы, конечно, сказать или сделать что-то, в корне противоречащее принципам метаморфа (знать бы еще эти самые принципы!), но портить отношения не хотелось… Было в парне нечто такое… надежность, наверное… что добавляло уверенности хотя бы в ближайшем будущем, а его незаконченное ученичество отодвигалось куда-то гораздо дальше второго плана. Зря Лин смотрела ему в глаза, зря… Жаль, изменить ничего нельзя. На ум услужливо пришла подходящая цитата, мол, мы в ответе за тех, кого приручили. Но кто ж знал, что он приручиться так быстро?..
