Александр Башибузук - Оранжевая страна. Фельдкорнет
— Вы…вы… вы…
— Что я?
— Я… я… я…
— Что вы? — я взял ее личико в ладони и… и неожиданно поцеловал девушку.
Лиза последний раз всхлипнула, на мгновение замерла, а потом, очень неловко и неумело ответила…
Вы знаете… этот, невинный, в чем–то даже целомудренный поцелуй, разбудил во мне бурю чувств. Даже не знаю как сказать… До этого момента, я относился к ней, как… В общем, неважно, главное, что я только сейчас окончательно понял, что эта девушка мне очень… Да что же такое, прямо мозги оцепенели, двух слов связать не могу…
— Мишель… — Лиза наконец отстранилась и закрыла лицо ладошками. — Миша…
— Лизхен… — я мягко взял ее ладони в свои. — Лиза…
По идее, я сейчас должен пасть на колено и попросить ее руки. Или у ее родителей? Или… Словом, да откуда мне знать, о таинствах, следующих после первого поцелуя? Чай девятнадцатый век на дворе. Все не так…
Вот и сидели…
Держали друг друга за ручки…
И нам было хорошо…
А потом Лиза спросила, без всякого намека, просто спросила и все. Даже как–то растерянно:
— Что же нам теперь делать, Миша?
Мне даже не пришлось придумывать, что ей отвечать. Слова сами слетели с губ:
— Нам обязательно надо выжить, Лизонька.
— Но мы же выживем? — девушка доверчиво заглянула мне в глаза.
— Я все для этого сделаю, — очень серьезно ответил я ей. Прислушался к себе и понял, что за эту девушку, не долго раздумывая, я спалю к чертям собачим, всю британскую армию. Так и сказал:
— Убью любого, кто встанет на нашем пути.
— Я верю… — гордо заявила Лизонька, наградила меня поцелуем в щеку и возжелала продолжить охоту.
В антилопе оказалось не менее тридцати килограммов чистого мяса, более чем достаточно для нас, но пришлось пойти ей навстречу. Через час, к нам в трофеи попал небольшой клыкастый кабанчик, очень похожий на всем известного Пумбу. Лизонька метко влепила ему пулю прямо в крестец, а потом со слезами на глазах, отказалась добивать несчастную животину. Пришлось дострелить самому. Парадокс однако, раненых кромсает, любо дорого посмотреть, а вот кабанчика… Ох уж мне эти барышни…
Дело уже шло к вечеру, мы добрались до небольшой мелкой речушки, никак не отраженной на карте и стали подле нее на ночевку.
За готовку взялся Ла Марш, оказывается в Марселе он владел небольшим ресторанчиком.
— Совсем небольшим, — скромно заявил француз и добавил, отчаянно жестикулируя здоровой рукой. — Но лучшим, во всей Франции!
Даже так. Спрашивается, а какого черта он делает в Африке?
— Пьер, расскажите мне, как вы оказались здесь? И самое главное, для чего?
Француз объяснил своему помощнику, как отделять мясо от костей и присел рядом со мной.
— Видите вот этого мальчика, господин капитан? — Пьер ткнул рукой в помощника. — Это Франсуа Дюбуа. Он обычный мелкий воришка и мошенник. Вот тот лысый крепыш с усами, Валери Симон, он булочник из Парижа. Рядом с ним Жозеф Галан, он поэт, Александр — бродячий музыкант, Георг — бывший полицейский, со своей темной историей, а Даниэль — парижский буржуа, причем, не из самых бедных. Как вы думаете, для чего эти совсем разные люди, приехали в эти забытые Богом края?
— Честно говоря, не знаю… — пришлось ответить откровенно, так как я действительно терялся в догадках. Лично я сам, по своей воле, добровольно, никогда бы не поехал. Слишком уж чуждая страна.
— Мы поехали помогать… — просто сказал Пьер. — Помогать отстаивать свободу. Как только я узнал, что формируется французский отряд, сразу сказал своей Мари. Девочка моя, с рестораном, ты сама справишься, а я на войну. И знаете, что она мне ответила? Она сказала, конечно езжай, но возвращайся с победой, так как с неудачниками она дела иметь не будет! — Француз громко расхохотался, сразу же схватился за раненое плечо и вдруг зло добавил. — К тому же, бриттов бить, это святое дело, от них все беды в этом мире! Ради этого, можно даже с колбасниками в один строй стать.
Я даже не нашелся, что ему сказать. Жизнерадостный, темпераментный как все галлы, очень даже симпатичный своей храбростью и постоянным хорошим настроением. А взял и совершил очевидную глупость. И продолжает совершать, возведя ее в ранг великой идеи. Странно, может дело в менталитете людей, изменившемся к моему времени, до неузнаваемости? Поэтому, я ничего не понимаю?
В России, вот прямо сейчас, в каждом кабаке, в каждой гостинице, вывешивают сводки из Южной Африке и народ бурно радуется каждой победе буров? Ну не от великой же ненависти к бриттам? Или от нее? Думаю, мне еще успеет открыться эта истина…
Я немного еще поразмышлял и усадил личный состав чистить оружие под присмотром Шнитке. Сам тоже расстелил кусок брезента и занялся Маузером. Опять же, Лизонькина винтовка со своего дня рождения, не чистилась. Как же эта зараза разбирается, ни дна, ни покрышки, твоему конструктору…
— Здоров, вашбродь… — рядом со мной присел Степан. — Тут такое дело…
— С чего ты взял, что я 'вашбродь'? — я его резко перебил.
— Ну а хто? — улыбнулся парень. — Для 'превосходительства', ты годками явно не вышел, — он при разговоре почему–то старался прятать свой казацкий говор.
— Это точно… — я наконец собрал Маузер и засунул его в кобуру. — Не вышел. Тут возник у меня к тебе один вопрос…
— Какой? — Степан мгновенно насторожился.
— А такой… — я посмотрел ему прямо в лицо и жестко сказал. — А нахрена ты мне в отряде нужен?
— Это как? — парень с некоторым превосходством посмотрел мне в глаза. — Нешто, лишний ствол не нужон? Вояки–то у тебя аховые…
— Ствол нужен. А ты нет. Собирайся и отваливай. Конь у тебя есть, винтарь с патронами тоже. Провианта чуток прикажу насыпать. Забирай все и до свидания…
— А если не уйду? — с угрозой прошипел Степан.
— Тогда твой труп сожрет зверье… — я подкурил сигару и демонстративно отвернулся от Степана. — Поспеши, на сборы тебе полчаса даю…
Да, я сознательно спровоцировал конфликт с казаком. Вояка он хоть куда, тут спору нет, возможно и человек неплохой, но ведет себя слишком независимо, а следовательно — непредсказуемо. И уже люди начинают обращать на это внимание. Вот как сейчас, все чистят оружие, я в том числе, а ему до этого дела нет. Опять же, во время марша самовольно скрылся из глаз и появился только к вечеру. Эту практику надо ломать, чем быстрее, тем лучше…
— А не много ли ты, офицеришка, на себя берешь? — процедил пренебрежительно казак. — Сопатку давно не воротили?
М-да… Ну как мне быть? Можно тупо пристрелить — оружие от него далеко, вполне успею. Можно приказать другим — выполнят и глазом не моргнут. Другой вопрос — зачем? Опять же, родная русская душа. Лишнее оно…
— А пошли, попробуешь…
— Ну, тады не обессудь… — Степа решительно встал и на правился за мной.
Отошли, как бы по нужде, подальше от лагеря, где Степа и попытался мне набить морду. Я грешным делом побаивался, что он владеет каким–то загадочным казачьим видом единоборств, сами понимаете, о пластунах легенды ходят, но все оказалось не так сложно. Верней, сложно, но не запредельно. Ради интереса побегал маленько от хитрых захватов и резких, вполне поставленных, ударов, а потом выбрав момент, просто вырубил его, слегка приложив в висок. Силен и ловок оказался парень, даже немного обучен какому–то интересному стилю, но меня под это дело, специальные люди затачивали, так что извини…
— Что дальше? — Я спокойно присел рядом с ним. — Можем еще попробовать, только сразу скажу, вот в этом деле, ты мне не соперник, а на саблях, я даже не стану пробовать, просто не обучен. Совсем.
Степан помотал головой, а потом угрюмо сказал:
— Ты не наш, не рассейский. Так ведь, вашбродь?
— С чего это вдруг?
— Посадка в седле не та! — Степан загнул палец. — Нашим офицерикам, в ихних училищах, так это дело вдалбливают, потом сроду не переучишь. А ты, вроде, вообще не учен. В седле конечно держишься, но как гражданский шпак.
— Это ты точно подметил Степа, не учен, не мое это дело, на лошадках–то гарцевать, — не стал я отказываться. — Давай дальше.
— Говор не наш, — парень загнул еще один палец. — Командуешь не по–нашему, воюешь не по–нашему, да и бьешься — тоже, не по–нашему… — Степан осторожно потрогал шишку на виске. — И самое главное, нет в тебе гонору и повадок охвицерских. Сильничаешь себя, когда ужосу на этих наводишь.
— Так это все плохо или хорошо?
— С одной стороны хорошо… — задумался Степан. — А с другой стороны, непонятно…
— Пора Степан возвращаться, — я встал на ноги. — Еще не дай Бог хватятся и шум поднимут. Давай договоримся так. Доберемся до города, поступишь как душа подскажет, а пока не ерепенься, пользы от этого никакой. Историю твою, я не спрашиваю, захочешь — сам расскажешь, но если надо будет чем помочь — помогу. Про себя, могу лишь только одно сказать. Я офицер, русский, но не из России. И уж точно, не враг тебе. Идет? — я протянул ему руку и помог встать.
