Николай Берг - Лёха
Берёзкин, как дисциплинированный человек, вопросов задавать не стал, хотя и ушел в сомнениях. Зато его ефрейтор тут же разговорил тех самых пацанят и в короткий срок выудил у них все, что можно. Потому для отобранных к вылазке сослуживцев все стало ясно довольно быстро.
Склады все-таки были на отшибе и к райцентру не относились, хотя в ним вела неплохая укатанная дорожка. Перед самой войной там спешно сляпали несколько строений — амбаров, обтянули все это жидковатой проволочной изгородью в два кола, воткнули на углы вышки для часовых, поставили шлагбаум, караулку и завезли всякое — разное. Местное население, наведя справки и узнав, что ничерта полезного на складах этих нет, потеряло интерес совершенно. Потом накатившиеся немцы так бодро вперлись в район, что склады остались брошенными и их даже не удосужились поджечь. Немцы тоже не очень заинтересовались складированным имуществом, оставили в караулке отделение своих солдат последней категории и на том все и закончилось. Службу эти фрицы (пожилые и ленивые), несли спустя рукава, хотя и нельзя было сказать, что совсем без присмотра все добро оставалось. Раз в день парочка дойчей лениво обходила склады по внутреннему периметру.
Хромой командир этой инвалидной команды к своему счастью встретился на рынке с Жуком. Это в корне изменило ситуацию. Немец немного владел языками (был на Украине в прошлую оккупацию), понимал специфику и очень скоро наладил взаимовыгодное сотрудничество — лесник возил караульным фрицам самогонку, копченую свинину и всякие овощи, а взамен получал соль и муку, старперы немецкие были мудрее молоденьких, рвущихся к валькириям сопляков вермахта, потому запасы у них были. Правда, и соль и мука были явно из советских закромов, но это уже было несущественно.
В итоге у немецких караульных начался длительный пир и последнее время они если и вылезали из караулки, то только в сортир. До того дошло, что лесник успешно впаривал им дохлятину — купил по дешевке двух палых свиней, ухитрился отбить запашок луком, чесноком, густым копчением с можжевельником и фрицы лопали за обе щеки. Впрочем, затяжное пьянство вело к тому, что вполне можно было покрошить им в кастрюлю портфель или ботинки, с залитыми глазами и это бы сошло за закуску.
Разумеется, этой бесхозяйственностью партизаны воспользовались, почти каждую ночь пацанята аккуратно проползали под паршиво натянутой колючей проволокой и тырили со склада патроны и что подвернется под руку. Но по малолетству и необученности военной они не могли сказать — есть ли что на складах более ценное. Вот для этого служивых и послали, чтобы глянули опытным глазом.
Самый ближний к входу и караулке склад был вовсе неинтересен, потому как был забит под завязку противогазами. Жук взял сколько-то противогазов — сделать фильтры для очистки самогона, а больше ни к чему этот хлам было не пристроить. В другом амбаре, по словам мальцов, лежали здоровенные тяжелые литые колеса, наверное танковые, промасленные свертки с здоровенными гайками, которые даже на грузила не годились, какие-то тяжеленные детали и автомобильные двери и крылья. Ящики там были совершенно неподъемными, а вскрывать их было сложно — сколочены прочно, обтянуты железными полосками. Вот дальний склад был куда милее — пацаны нашли там ящики с патронами, ящики с кавалерийскими шашками, коробки с пулеметными лентами, пустыми, к сожалению и всякое прочее. Мальчуганы свято были уверены, что там просто обязаны найтись винтовки, пистолеты и всякое такое, включая красивые кожаные ремни. Очень уж им нравился комсоставовский шикарный ремень лейтенанта — широкий, с блестящей пряжкой в виде звезды.
Бендеберя такой уверенности не разделял, считая по умудренности житейской, что синица в руках в виде патронов, куда лучше журавлей- ремней. Лейтенант только головой помотал, услышав все это. И потому, что никак не ожидал от советского человека Жука такого прохиндейства и не мог поверить в такое разгильдяйство немецких солдат, да и лезть ночью черт знает куда — тоже не хотелось очень. С другой стороны похозяйничать на складе было очень заманчиво, хотя по его мнению склад артвооружения никак не мог содержать причандалы из вещевого склада.
С оружием в отряде был полный швах, боеприпасов тоже кот наплакал и потому надо было кумекать, как выходить из положения. Жаль, конечно, что не получится подобраться всей командой на телегах (отряд имел своих лошадей и пару телег), но полтора десятка человек может вполне себе притащить добра.
Идщти было далеко, потому вышли сразу после обеда. Семенов шел впереди, вместе с пацанятами, в виде головного дозора. Остальные пробирались цепочкой сзади. Дошли без приключений, осмотрели место, где стояли склады, не вылезая из кустов, прикинули пути подхода и отхода. Бендеберя, не торопясь, вырезал несколько рогаток, подпереть снизу колючую проволоку, чтоб проползти было проще, Середа поделился наблюдением, что немцы в караулке не пойми с чего орут песню «О, Танненбаум, о, Танненбаум!», которая вообще-то поется на Рождество, из чего сделал вывод, что надо поторапливаться — фрицы скоро до белой горячки допьются. Семенов не очень прислушивался к отголоскам далекого рева, доносившимся из-за здоровенных сараев, его больше интересовало, как немцы несли караульную службу. После серьезного наблюдения он убедился, что фрицы службу не несут, они ее положили и она тихо себе лежит. И это было замечательно.
Когда стало смеркаться, выдвинулись к хилому проволочному забору, ефрейтор ловко приподнял рогульками нижние колючки и проползать можно было с комфортом. У мальчишек был лаз — одна из досок в стене была приколочена только сверху и легко сдвигалась в сторону. Для мужиков пришлось аккуратно отодрать так же соседнюю и в склад вошли уже вообще как к себе домой.
Тут же зашипел злобно Жанаев, пояснив сквозь зубы, что коленом об угол ящика саданулся, легкомысленный Середа захихикал и тут же треснулся в темноте лбом о какой-то стеллаж. Окошек в этом сарае не было, темнота была хоть глаз коли. Пришлось пользоваться предусмотрительно захваченными фонариками, аккуратно стараясь не шуметь и не светить в полную меру. Пацаны просто из кожи вон лезли, так им хотелось показать и сабли и патроны, но лейтенант решил, что патроны таскать стоит, а вот шашки погодят. Еще его беспокоило, что останется тропинка натоптанная, а это может даже пьяных караульных навести на подозрения. Пока он распоряжался, ефрейтор с Середой побродили в тесном лабиринте штабелей ящиков, ящичков и здоровенных коробок, подсвечивая себе прикрытым ладошкой фонариком.
Нашли минометные мины в большом количестве, 45 мм. выстрелы к пушкам, но это было не очень нужно, хотя запомнили на всякий случай где поставлено, а вот потом ефрейтор шибко обрадовался и доложил лейтенанту, что в углу ящики с ручными гранатами — есть и феньки и ргдшки.
Вот это было действительно удачной находкой и теперь, встав для удобства цепочкой, аккуратно, почти в полной темноте передавали друг другу деревянные крепко сколоченные ящики с патронами и более аккуратные, покрашенные зеленой краской, гранатные. Накидали за сараем сразу приличную кучку и очень скоро оттуда донесся взволнованный шепот, что больше не утянуть, когда обратно возвращаться придется.
Берёзкин думал недолго, решив, что вытянуть сейчас надо сколько получится, а потом сложить в километре-полуторах, чтобы не мозолить немцам глаза возней на складе. Сачок Лёха постарался отвертеться от погрузки и с умным видом лазал где-то в глубинах, выдавая себя только тусклыми синими отблесками карманного фонарика со светофильтром.
Поиски Лёхи дали мизерные результаты — он нашел какие-то совсем смешные снаряды, которые с гордостью притащил показать Середе, да несколько ящиков со странными гвоздями. Середа брезгливо осмотрел притащенные коротенькие унитары, потом, вытирая вспотевший лоб, сходил с Лёхой и доложил запарившемуся на погрузке лейтенанту:
— Два ящика — по калибру вроде как подходят, тоже 37 миллиметров. Но гильза вдвое короче. На ящиках написано, что Гочкис. Видно к старым пушкам еще царского заема, тащ летнант. Да и по виду — старорежимные.
— И что в смысле делать дальше? — вопросительно уставился на него Берёзкин.
— К нашей пушке в таком виде не подойдут точно. Разве что…
— Ну, давайте короче, сержант, нам тут таскать — не перетаскать.
— Я не уверен, тащ лейтент, но может удастся потом переснарядить, пользуя немецкие гильзы. Когда совсем безрыбье если… Я считаю, надо взять, а потом с Половченей покумекаем. И еще — там под ними ящички с подковами, Тяжелючие, заразы.
— Нам-то подковы зачем? На счастье, разве?
Тут Семенов не удержался и встрял.
— Тащ летнант, подковы взять надо. Мы их можем тут прикопать неподалеку, чтоб не тащить. А если гвоздки тоже к ним — то совсем хорошо. Для мены с деревенскими — самое оно будет. Даже если не для лошадок — железо в деревне всегда в цене, кто угодно подтвердит.
