Алексей Глушановский - Зимние сказки.Дилогия. (СИ)
Наконец когда в собираемом им отряде стало больше трехсот бойцов, он прекратил призыв. Нет, сейчас, находясь вблизи, он мог удержать в прямом подчинении и куда большее количество рабов – да хоть весь поселок, – но в этом не было нужды. Собственно, учитывая то заклятие, что он сейчас творил, и триста смертников было слишком много. Нескоро, ох не скоро поселок сможет оправиться от понесенных потерь, и эти триста драконидов, ушанов и тетридов, что совсем скоро будут мертвы, – чересчур высокая плата за уничтожение вторгшегося отряда. Но иного выхода маг не видел.
С сожалением осмотрев стройные ряды вооруженных чем попало рабов, выстроившихся для атаки, Морн отошел в сторону и начал творить заклятие. Заклятие, которое должно было принести ему победу… И убить собравшихся здесь бойцов. Заклятие, являющееся одним из высших достижений ментальных магов, то заклятие, благодаря которому даже небольшие отряды воинов могли уничтожить многократно превосходящие силы врага. Песнь Героев.
Давно известно, что в стрессовых ситуациях человек ненадолго может обрести поистине сверхъестественные силы. Молодая хрупкая женщина, чей ребенок оказался придавлен рухнувшей кровлей, – рывком отбрасывает тяжеленные, неподъемные даже для пары здоровенных мужиков окаменевшие от времени балки. Испуганный мальчишка, убегая от гонящихся за ним ровесников, одним прыжком перемахивает трехметровый забор. Впавший в боевую ярость берсерк, не обращая внимания на распоротый живот, заматывает ужасающую рану поясом и продолжает крушить врагов, вырывая победу для своих соратников.
Песнь Героевосновывалась на том же принципе. Она пробуждала скрытые внутренние силы, давала невероятную мощь, скорость, ловкость и полную нечувствительность к боли. Отрубленная конечность, вспоротый живот, переломанные ребра… все это для попавшего под Песньбойца вовсе не является поводом для прекращения боя. Да что говорить. Зачарованные воины могли в течение небольшого, порядка двух‑трех минут, времени биться даже с разорванным в клочья ударом копья или меча сердцем! И довольно серьезные повреждения мозга также отнюдь не всегда могли мгновенно вывести такого бойца из битвы.
Странная магия, заключавшаяся в этом заклятии, не только выводила на максимум все резервы организма попавшего под нее воина, но и намного усиливала их. Удар или взрыв, способный разорвать обычного бойца на части, мог лишь совсем ненадолго оглушить Героя,в которого превращала своих жертв Песнь.Арбалетные стрелы, способные навылет пробить самую толстую и тяжелую броню, с трудом пробивали тонкую кожу ничем не защищенного воителя Песнии вязли в мышцах, не углубляясь и на полногтя в тело. Мечи и копья были бесполезны против одержимых Песнью,даже при самом сильном ударе не нанося им ран серьезней простой царапины, и лишь удары тяжелого топора могли иногда проломить ту естественную броню, в которую обращалась плоть одержимых, и нанести им хоть какой‑то урон.
Но… За все надо платить. В течение первых пяти минут объекты Песнилишались по два года жизни за каждые шестьдесят секунд, что находились под ее воздействием. Из тех же, кто находился под действием Песни Героевбольше пяти минут, не выживал никто.
Творя начальные такты, Морн до боли сжимал зубы, перебарывая самого себя. Вычитав об этом заклятии в одной из немногих имевшихся у него книг, он долго экспериментировал, оттачивая этот навык для крайнего, последнего случая.
И вот этот случай настал. Но как же не хотелось использовать этот последний из имевшихся у него козырей! Триста здоровых, сильных, крепких и умелых мужчин. Лучшие воины гарнизона. Сможет ли поселок оправиться от еще и этой потери? И что будет с ним и его сыновьями, если нет? Впрочем, проблема была не только в этом.
Одним из ограничений этого заклятия было то, что оно совершенно недаром называлось Песнью.Оно и впрямь должно было петься. Заклинание вплеталось в песню. Любую, более‑менее подходящую военную песню. И действовало оно только на тех, кто слышал эту песню. Слышал непосредственно, своими ушами, без посредничества какой‑либо магии или технических устройств. И потому маг, творящий это заклятие, вынужден был всегда находиться неподалеку от своих бойцов, на расстоянии не большем, чем то, на котором его было хорошо слышно.
Риск. Это был огромный риск. Лежащие вокруг холма тела наглядно демонстрировали смертоносную мощь имевшейся в распоряжении пришельцев боевой магии. Разумеется, Морн надел и активировал все имеющиеся у него защитные и маскировочные амулеты, но будет ли этого достаточно? Многим заклинаниям ведь все равно, видит ли маг своего врага или нет или даже не подозревает о его местонахождении. Огненному покрывалу, облаку смерти, колющему дождю, фонтану камнейи иным заклинаниям массового действия невидимость объекта, находящегося в их поле действия, совершенно безразлична.
Но выбора не было. Оставалось только надеяться на лучшее и все же уничтожить проклятых путников. За их женщин уже было заплачено слишком дорого, и Морну оставалось только повышать и повышать ставки, надеясь все же выиграть этот смертельный аукцион. Впрочем, сейчас на игорный стол им была брошена последняя, самая весомая из имеющихся у него карт, и Морн старался даже не думать о возможной неудаче. Он должен победить! Иного выбора нет!
Первые такты закончены. Окружающие его воины буквально закаменели, прислушиваясь к немудреным словам имперского боевого марша, который как нельзя лучше подходил для вплетения в его ритмичные строки энергии заклятия. И вот то один, то другой воины начали подхватывать грозный мотив, подпевая магу. Спустя пару мгновений пели уже все. Заклинание начало свою работу, и отсчет времени пошел.
Пока оно действует, убить его бойцов будет сложно. Невероятно сложно. Потом, когда Песньзакончится, они заплатят за временное могущество, но пока она звучит – они будут сражаться. Сражаться как боги войны, ненадолго вырвавшиеся из своих поднебесных чертогов, и даже магия, могущественнейшая боевая магия будет слабнуть и терять большую часть своей смертоносной силы в столкновении со впавшими в боевое безумие бойцами. Единственным уязвимым звеном является лишь он сам, но для своей защиты Морн уже сделал все, что только было возможно.
Время настало. Не прерывая Песни,по нитям власти, опутывающим его рабов, Морн отдал приказ к атаке, и собранный им отряд в едином порыве, будто цельный живой организм, бросился вперед, к видневшемуся впереди невысокому холму с простенькой избушкой на вершине.
* * *
Пулемет – очень хорошее, могучее оружие. В бою пулеметчик если и не бог войны – должность, давно и по праву занятая артиллеристами, – то как минимум полубог. Недаром во время боев Великой Отечественной войны обе враждующие стороны самым первым делом стремились выбить пулеметчиков врага, и стоило только кому‑либо засечь работающее пулеметное гнездо, как туда немедленно обрушивались снаряды миномета.
Если же у одной из сторон не было ни артиллерии, ни минометов, то одинокий пулемет с хорошим запасом патронов и на удачной позиции вполне мог надолго остановить или даже вовсе прекратить атаку целой роты, а то и нескольких. Пока еще удастся обойти его сзади и, избегая попадать в сектора обстрела, приблизиться на расстояние выстрела.
А что уж говорить об использовании пулемета против вооруженной лишь холодным оружием толпы селян? Пусть их будет даже и целых триста… Чуть больше, чем полноценная армейская рота. Но если армейское подразделение вооружено огнестрельным оружием и может хоть как‑то огрызаться на пулеметную стрельбу, то местные жители были совершенно беззащитны. Щит, пусть даже это штурмовой щит драконидов, изготовленный из цельного листа трехмиллиметровой стали не самого худшего качества, является весьма слабым и ненадежным прикрытием от плотного потока пуль, способных пробить до двадцати сантиметров кирпичной кладки.
Ввиду этого обстоятельства с того момента, как первый пулемет с полагающимся к нему запасом патронов был установлен на чердаке, Шестаков да в общем‑то и все остальные члены осажденного отряда стали полагать себя в безопасности. Относительной, конечно. Каким бы большим ни было преимущество одной из участвующих в войне сторон, абсолютная безопасность в бою невозможна. Но все же… Уверенность в своих силах и преимуществе – она значит весьма немало.
И в самом деле, чего было опасаться? Луков ушанов? Так дальнобойность пулемета Калашникова многократно превосходит дальность их стрельбы, и для ведущих огонь спецназовцев не составляло никаких сложностей уничтожение ушастых охотников задолго до того, как они могли бы приблизиться на опасную дистанцию. Благо ближайшие дома поселка находились на довольно большом расстоянии от их отдельно стоящего, к тому же расположенного на возвышенности, хутора, так что скрытное приближение, особенно по наметенному вызванным Рау бураномснегу, было совершенно невозможно.
