Олег Бубела - Люди и нелюди
– Благодарю, – вернув Папе ухмылку, я невозмутимо уселся на пушистый подлокотник, для большего удобства подогнув ногу.
А что? Я – недалекая северная деревенщина, и такое невежество мне простительно! Кресло даже не шелохнулось (видимо, его вообще к полу прибили), а на лице главы промелькнуло удивление, спустя краткий миг сменившееся широкой добродушной улыбкой. Папа оценил мою шутку, на что я, собственно, и рассчитывал. Ведь выделывался я не просто так, а чтобы лишний раз подчеркнуть свою необычность, в свое время привлекшую его внимание.
Откинувшись на спинку своего кресла, глава перешел к расспросам:
– До меня дошли слухи, что ты пополнил свою команду эльфийскими кошками…
– И не только ими. Еще у меня появилась молодая охотница с необычной внешностью и способностями вроде тех, которыми обладает пара изменившихся искателей Страда, до недавнего времени считавшаяся лучшей командой Пограничья.
Но рыжая Папу не заинтересовала:
– Люди поговаривают, что ты приручил диких марилан, даже не подозревая о том, насколько они опасны. Это правда?
– Такова официальная версия, – честно ответил я. – На самом деле приручить их нельзя. Зато можно сделать своими друзьями.
– Друзьями? – глава наигранно удивился. – Наверное, ты шутишь! Если бы все было так просто, эльфы давно позакрывали бы свои питомники, а вокруг заповедников возвели неприступную стену, чтобы их верных слуг, выделенных самой Матерью, не расхватали нечестивые люди с орками.
– Нет, Папа, в данный момент я абсолютно серьезен. А ушастые не додумались до такого простого решения только потому, что у них иное понимание смысла слова «дружба». Больше всего оно похоже на то, что люди называют деловым партнерством. Диким кошкам такие отношения даром не нужны, а на иные эльфы пойти не решатся. Ведь человеческое «друг» для долгожителей аналогично понятию «единокровный брат», а признать своим родственником полуразумное существо им не позволит чрезмерно раздутая гордыня.
– То есть ты утверждаешь, что любой человек может заглянуть в заповедник и подружиться там с какой-нибудь кошкой? – недоверчиво спросил толстяк.
– Не все так просто, – возразил я. – Нарушителей границы своих владений дикие мариланы не жалуют, но если неподалеку от них остановится отряд людей с крепкими нервами и толмачами в карманах, вполне возможно, один из любопытных молодых котов захочет поглядеть на пришельцев поближе. А там – как повезет. Хвостатые не агрессивны и достаточно разумны. Первыми они нападать не станут, и если не будут ощущать страха или других негативных эмоций в мыслях людей, могут пойти на контакт. Ведь в лесу порой бывает так скучно…
– А насколько разумны мариланы? И что способно заинтересовать их на землях людей?
Похоже, Папа всерьез задумался над возможностью повторения моего подвига. И флаг ему в руки! Если ситуация с дикими кошками в корне изменится, нам можно будет не опасаться повышенного внимания со стороны ушастых, поэтому на ценные советы я не скупился:
– Взрослые особи не глупее обычного человека, однако сложными понятиями оперировать не способны. Как деревенские подростки, которые отлично разбираются в сельских премудростях, но о жизни за пределами своей деревни знают очень мало. Заинтересовать их может несколько вещей: возможность поглядеть на новые земли, поохотиться там, узнать, как живут странные двуногие существа, но главное – большим кошкам нравится впитывать эмоциональное тепло, исходящее от знакомого человека. Это для них своего рода наркотик. А если марилана будет ощущать, что ее двуногий друг испытывает к ней любовь, желание заботиться и дарить ласку, то она пойдет за ним на край света.
Все. Думаю, этого должно хватить, чтобы первый опыт приручения диких оказался успешным. Лишняя и не совсем достоверная (ведь я знаю о кошках заповедника только из воспоминаний Мурки) информация может только навредить. Разумеется, я не был уверен в стопроцентном успехе, отдавая себе отчет в авантюрности этой затеи, но пару золотых на людей, которых Папа пошлет проверять мою теорию, был готов поставить. Потому как понимал – одна мысль, что они идут по проторенной мною дорожке, должна добавить им уверенности и пригасить страх.
Видимо, глава почувствовал, что мне нечего добавить. Добрую минуту он сидел, задумчиво глядя на заваленную бумагами столешницу и меланхолично почесывая бородку. Я не мешал мыслям Папы и был вознагражден за терпение. Разобравшись с новой информацией, толстяк кивнул:
– Спасибо. Это даже больше, чем я мог ожидать. А теперь поведай, что привело тебя ко мне.
– Острая нужда в услугах гильдии мастеров. Так получилось, что в Ирхоне обитает один человек, который не так давно решил, будто моя жизнь слишком скучна и однообразна, и с завидной регулярностью пытается меня подставить, упечь в острог или убить. Лично мне его попытки кажутся забавными и даже приносят неплохой доход, но теперь у меня появилась команда, а это все меняет. Хороший командир должен заботиться о своих подчиненных, себя я к плохим не отношу, поэтому не собираюсь дожидаться новой неприятности, во время которой кто-нибудь из них может пострадать, а хочу заранее устранить причину.
– Но почему ты решил прибегнуть к услугам нашей гильдии? – уточнил Папа, приняв мой полушутливый тон. – Возможно, для начала стоит просто поговорить с этим человеком и продемонстрировать всю глубину его заблуждений.
– К несчастью, это бесполезно. Он чересчур упрям и не признает своих ошибок, даже если его ткнуть в них носом.
– И как же зовут источник твоих проблем?
– Ярут. Он занимает должность командира…
– Не трудись, – перебил меня толстяк. – Я наслышан о нем. Но ты же понимаешь, что Ярут – довольно значимая фигура в Ирхоне, и его преждевременная кончина способна расстроить многих влиятельных личностей.
– Догадываюсь. Однако тешу себя надеждой, что влияния у тех, кого она обрадует, окажется ничуть не меньше.
Папа снова задумчиво коснулся своей бородки и заметил:
– Смерть командира обязательно привлечет внимание властей, а последующее разбирательство может доставить мастерам немало неприятностей.
Я понял, что глава уже принял решение, но все равно продолжает спектакль, либо выясняя границы моей осведомленности, либо просто развлекаясь за чужой счет. Мне ничего не оставалось, кроме как принять подачу:
– Так ведь разбирательства может и не последовать. Зачем его проводить, если командир, к примеру, вкусив дома пару бутылочек превосходного вина, споткнется на лестнице и свернет себе шею? Или отравится грибочками, приготовленными заботливой женой, и отойдет в лучший мир до прибытия лекарей? А может, обнаружит ядовитую сколопендру у себя в постели или просто подавится куском мяса за ужином? Главное ведь – не причина, а чтобы изучивший мертвое тело дознаватель уверенно написал в своем отчете: «смерть наступила в результате несчастного случая».
Не знаю, отчего, но мой ответ Папе пришелся по душе. Обозначив улыбку, он перешел на деловой тон:
– Хорошо. Гильдия примет твой заказ. Насколько он срочный?
– Думаю, будет лучше, если очень несчастный случай с Ярутом произойдет сегодня ночью, когда я с командой буду далеко от Ирхона.
– Тогда с тебя тридцать пять золотых.
Я особо не надеялся, что услуги мастеров окажутся дешевыми, и потому озвученная сумма не нарушила маску на моем лице. Уточнив, окончательная она или является всего лишь авансом, я отсчитал монеты и вручил их улыбающемуся Папе. Эта искренняя улыбка смотрелась настолько не к месту, что я осмелился поинтересоваться:
– Что здесь забавного? То, что я не стал торговаться?
– Нет, Везунчик. С гильдией мастеров никто не торгуется. Просто пару дней назад ко мне приходил твой упрямый знакомый, который хотел узнать, нельзя ли избавить мир от героя, прославившегося своими подвигами на все Пограничье.
А после этого заявления маска пошла трещинами. Интересное кино! И я не о Яруте. С ним все понятно – раз законными путями достать меня не удалось, варианты с подставами результата не принесли, а верные люди пропали без следа, командир отважился на крайние меры и обратился к профессионалам. К слову, долго же он колебался! Я пришел к аналогичной мысли еще десятицу назад, после допроса наркомана. Любопытно другое – почему Папа рассказал мне об этом.
– Полагаю, раз я до сих пор дышу, его заказ принят не был, – констатировал я, не сводя глаз с толстяка. – Можно узнать причину?
– Ярут, услышав цену услуги, удалился, пообещав подумать, – ответил толстяк, ссыпав мое золото в ящик стола. – Судя по тому, что повторного визита не последовало, он думает до сих пор.
Я бы не был собой, если бы не попытался утолить нездоровое любопытство:
– И какая же сумма смогла вызвать столь активную мыслительную деятельность командира?
– Две сотни золотых, – небрежно сообщил Папа.
