Валери Фрост - История классической попаданки-2. Тяжелой поступью
— Не понял вопроса.
— Кто заварил кашу?
Лорд промолчал.
— Вы?! Ваша инициатива?!
— Не моя. Но я помогал.
— Чья?
Министр немного наклонил голову, всматриваясь в Анины глаза.
— Император?
Последовал утвердительный кивок.
— Император?! — удивилась арестантка. — Император. — Анна протянула слово, будто пробовала его на вкус. — Император жаловался, что его сын за полвека не научился играть в игры. Слишком чист и благороден.
Лорд наблюдал, как Аня медленно распутывает клубок.
— Он решил заменить одного сына другим. Более подходящим. Разделяющим взгляды отца. — Девушка словно рассказывала сказку с театральной интонацией и придыханием. — А где его держали все это время?
— Кого?
— Кареглазого.
— А его не держали. Он спокойно жил у матери.
— И не догадывался, кто он на самом деле?
— Слишком далеко жил. У древлян.
— Красиво. Оттого и пахнет корицей?
— Особенность рода матери.
— А сколько ему лет?
— Тридцать с небольшим хвостиком.
Аня невольно сравнила двух наследников: дерзкого голубоглазого и расчетливого кареглазого. У одного в семьдесят пять — старческий маразм, жажда приключений, у другого в стандартные тридцать — мальчишеский максимализм, кризис среднего возраста и жажда власти в одном флаконе.
— Какой кошмар. — Аня отхлебнула из давно нагретого в руке бокала. — А наше похищение?
Лорд поднял руки.
— Чистая инициатива моей блаженной.
— А встреча с узником в той лесной темнице?
— Исключительная случайность. Мы переправляли его в столицу, буквально перед этим сообщив, кто он и откуда. — Лорд Вазилайос потер кончик носа.
— А маска зачем?
— Чтобы не передумал.
— И мы с Соль попались ему на пути совершенно случайно.
— Абсолютно случайно.
— Черт! — Аня на мгновенье потеряла контроль над эмоциями.
— Мы очень беспокоились и переживали, когда вдруг потеряли его. На меня свалилась огромная куча важных дел.
— А император использовал вас… гм… явно не вслепую.
— Нет, я все знал и помогал по мере сил.
— На балу император был в курсе того, что танцует не с Сольвейг? — Аня прищурилась.
— Не знал. Но не беспокоился. До следующего после бала утра.
— Почему?
— Потому что голубоглазый наследник вдруг очень резко включился в политическую игру.
— Начал издавать новые указы? — хмыкнула Земная.
— Запрещать дуэли, выделять субсидии на образование, исследования и прочее.
Ане было чем гордиться! За несколько танцев перевернула имперские устои с ног на голову.
— Зачем кареглазый отправился за мной в Ромнию?
— Это была его личная инициатива. Он слишком поздно узнал, где вы.
— И абсолютно не знал, зачем я туда отправилась?
— Не знал. Никто не знал. — Лорд Вазилайос не отвел взгляда, он смотрел на Анну с вызовом и толикой уважения.
— Хотя прослушивали меня постоянно.
— Вы со своей амагичностью попортили нам много нервов.
— Зачем Соль выдала меня за шпионку? — Ане было не до смеха.
— Это не входило в наши планы. Она просто приревновала, наслушалась дворцовых сплетников.
— Она не понимает, что, объявив меня шпионкой, подрывает собственную репутацию и заодно тянет на дно вас?
— Не понимает. — Сожаление сквозило в каждом слове лорда Вазилайоса.
— Значит, вам не выгодно делать из меня шпионку?
— Не выгодно.
Аня облегченно вздохнула:
— Я могу идти домой?
— Нет, к сожалению.
— Почему?
— Потому что вас более не существует.
Девичья рука резко отбросила полный бокал вина, разбрызгав содержимое по столу. Аня вскочила со стула и шарахнулась в сторону, бешено косясь на бутылку.
— Нет, не бойтесь, вино не отравлено.
Аню это не успокоило.
— И кто же я теперь?
— Пока никто. Но возможно…
Лорд договорить не успел — в коридоре кто-то разразился ругательствами, послышался звон стали и грохот.
— За вами пришли. — Вельможа подхватил оседающую на пол девушку.
Последнее, за что успело зацепиться сознание, — вывалившиеся из стены двери и ленивый жест лорда — он вынимал холодное оружие из ножен.
…Раскалывающаяся от боли голова, мозги, словно давящие изнутри на черепную коробку, затекшие руки и озноб по всему телу — сознание констатировало: жива. Почему так часто случается, что шутка в Аниной жизни — лучшее лекарство? Вот и сейчас в еле открывшееся окошко сознания постучался анекдот из прошлого: если вы проснулись утром и у вас ничего не болит, стоит проверить утреннюю газету на странице с некрологами — возможно, там написано про вас.
Утренней газеты под рукой не оказалось, как и вожделенного одеяла, под которым можно было бы скрутиться калачиком, отогреться и отоспаться. Аня пошевелилась — больно. Везде больно. И везде противно сыро. Спасал только прохладный соленый ветер, бьющий в окно. Видно, море рядом. В таком состоянии портом можно было перенести Аню и за тридевять земель.
Покрутив головой, девушка обнаружила себя в уютной комнате: стены сложены из отполированных бревен, на полу — ковер, но не тот, на который она падала вчера, вокруг полумрак и сырость.
Девушку передернуло и в очередной раз вернуло к реальности полоснувшей по бедру болью. Аня взглянула вниз — она все еще была в вечернем наряде, и крупные жемчужины резали кожу, выдавливая незатейливый рисунок на ноге.
— Черт! — Язык с трудом отлип от неба.
Арестантка попыталась принять вертикальное положение: отмахнувшись от правомерного возмущения желудка, села в кровати, затем спустила ноги на пол и, приложив еще немного усилий, рывком встала. Пол попытался сделать вираж, уводя Аню за собой, но вдруг передумал и сменил направление. Девушке пришлось схватиться за стол, чтобы устоять. Каково же было ее удивление, когда хлипкий по всем признакам столик, грозящий развалиться, даже не сдвинулся с места, хотя и должен был, — не прибит же он к полу?
Аня дернула стол сильнее — ни малейшего движения. Прибит. Прибит! Девушка еще раз обернулась, задержалась взглядом на окне: серо-голубая полоса горизонта заигрывала с гостьей медленным покачиванием из стороны в сторону, словно две чаши весов, не решающиеся принять решение, какая из них весомее.
ГЛАВА 6
— Что, черт побери, здесь происходит?! — начавшаяся на спокойных нотах фраза к концу взвилась в поднебесье.
Аня стояла на палубе огромной деревянной лодки — растрепанная, злая и невыносимо притягательная. Над головой трепыхались паруса, змеями вились крученые канаты, бегали озабоченные полуобнаженные люди. А вокруг — ни намека на твердую поверхность.
— Где я?! — На первый вопрос получить ответ не удалось.
— Мы на пути к свободе! — провозгласил голос сверху.
Аня обернулась, чтобы узреть говорящего, но яркое солнце ослепило, заставило вновь опустить глаза. Резко обдало ветром, и кто-то довольно весомый гулко приземлился на палубу рядом с дамой.
— Леди Анна! Вы наконец свободны!
Земная повернулась к прыгучему оратору.
— Да какого же черта вы выбрали свободу за меня? — Слова путались, наскакивали друг на друга, спеша вырваться на волю. — Это не моя свобода! Это ваша чертова романтика и жажда приключений! Не моя!
— Вы разгневаны, я понимаю, но другого выхода у меня не было. Моя мать рассказала о задумке отца, мне все равно пришлось бы бежать. Но я не мог бросить вас там.
Аню аж перекосило от такого чистосердечного геройского признания. Взращенные годами реализм и прагматизм отказывались верить в реальность происходящего.
— Ты гад! — Аня замахнулась для пощечины, но вдруг остановилась.
Глубокий вдох густого соленого воздуха вдруг закружил голову: вот он — второй выход из неудачно сложившейся ситуации.
— Куда мы плывем?
— К вам на родину.
— Ко мне на родину? — Аня вскинула брови.
— Да, леди Фанни из Омахи.
— Ха-ха. — Нервный смешок вырвался из груди.
Голубоглазый ненаследник тревожно нахмурился.
— Хи-хи, — снова последовал смешок.
— Леди Анна, с вами все в порядке?
— Нет, — как-то зловеще протянула девушка. — Со мной не все в порядке. Вот справка.
Аня в предупреждающем жесте выставила перед собой пустую ладонь и, развернувшись, без объяснений ушла в каюту.
Вот уж оплеуха из оплеух! Первый раз судьба влепила Ане «поджопник», выбросив девушку в этот мир. А вот сейчас дала подзатыльник, да такой, что Аня потеряла сознание и оказалась в руках безумца, окрыленного любовью к приключениям и верящего в идеалы. Какой ужас!
«Это за то, что я играла по своим правилам? Я тебе больше не нужна?» — Аня спрашивала у этого мира, в надежде, что мир пошлет знак, разбудит спящую красавицу не пинком под зад, а нежным прикосновением губ.
