Василий Кононюк - Si vis pacem parabellum
Этим улучшалась ситуация сразу по нескольким показателям: можно было обойтись меньшим числом сержантов. Сержантам обучать новобранцев одному виду оружия, а не трем сразу, было намного проще, да и командирам организовывать учебный процесс намного легче. Решалась проблема нехватки вооружения. Десять-пятнадцать новобранцев можно обучать, имея и восемь, и семь единиц вооружения, а четыре пары пулеметчиков можно обучить, имея на всех один ДП.
Начальству новинка понравилась и была внедрена. Со временем ситуация с кадрами и вооружением улучшилась, многие вернулись на штатную структуру, а Ширков кое-что оставил. Теперь у него во взводе было четыре отделения: отделение ручных пулеметов, два стрелковых отделения по восемь бойцов и отделение автоматчиков в составе шестнадцати бойцов. Обдумывая как организовать оборону Тереспольского вала, он пришел к выводу, что подобная организация подразделений позволяет командиру гибче манипулировать имеющимися в его распоряжении огневыми средствами.
К примеру: бойцам вооруженным ППС совершенно нечего делать в траншеях, когда дистанция до противника больше двухсот метров. Они только будут путаться под ногами, мешать своим товарищам и гибнуть бестолково под обстрелом противника. С другой стороны, имея шестьдесят четыре пулемета на два километра траншей, понимая, что расчетам ручного пулемета нужно часто и без помех менять позицию стрельбы, майор Ширков неизменно приходил к выводу, что остальным бойцам в этой траншее делать нечего. Да и стрелкам из первой линии траншей будет спокойней. Противник, пытаясь подавить пулеметы, основные огневые средства нацелит на вторую траншею с пулеметами, и не сможет уделять такого же внимания позициям стрелков.
После того, как политрук провел на плацу политинформацию для всего состава батальона, а взводные и сержанты начали выдавать бойцам боеприпасы, майор собрал в штабе батальона своих ротных и командира сводного пулеметно-артиллерийского взвода. Учитывая, что тот был капитаном, а его подразделение насчитывало больше ста человек личного состава, то майор давно привык его считать четверной ротой.
— То, что объявлена боевая тревога и ожидается вооруженное нападение, вы уже знаете. О чем не упомянул замполит и что вы должны довести до сведения своих подчиненных. Первое. Часть подразделений с наступлением темноты бесшумно занимает боевые позиции и ночует в окопах и блиндажах. Какие, скажу позже. С собой, кроме оружия и боеприпасов, берут только флягу с водой, шинель или коврик, чтоб было что подстелить. Хозчасть подготовит. Особенное внимание командиров обратите на то, чтоб ничего не стучало и не звякало при ходьбе. В 4-00 все встают и готовятся открыть огонь. Это значит, согнувшись, занимают свои огневые позиции, слушают задачи, которые им шепотом ставят взводные или сержанты, и сидят на дне траншеи, осмысливая поставленную задачу. До приказа — «открыть огонь», все оружие находится на дне траншеи. Бойцы открывают огонь только по команде полученной от своего непосредственного командира. За нарушение — расстрел на месте. До пяти утра взводные и сержанты могут подать команду на открытие огня лишь после вашего приказа. Вы можете отдать такой приказ, лишь получив его непосредственно от меня. За нарушение — арест и трибунал. После пяти часов утра, каждый командир, как только услышит звуки артиллерийских или минометных выстрелов, обязан, подчеркиваю, ОБЯЗАН отдать своим бойцам приказ открыть огонь. Отдельно замечу. Неважно, с какой стороны прилетят эти звуки. Вопросы?
— Мы получим письменный приказ, или это ваше устное распоряжение?
— Все что я скажу, штаб подготовит в виде письменного приказа, и вы сразу же его получите на руки с моей подписью. Поэтому, за нарушение приказа, каждый ответит по законам военного времени. Еще вопросы?
— Вы нас ознакомите с текстом приказа, подписанного товарищем полковником?
— Нет, не ознакомлю. Но вам я разрешаю, после того, как вы выполните все полученные сейчас указания, сбегать с моим приказом в штаб полка, попытаться его там завизировать, а потом приколотить гвоздями к своей жопе. Ведь вы ее хотите прикрыть, или я ошибаюсь? Вопросов больше нет? Продолжаю.
«Правильно говорил товарищ полковник, чемодан без ручки…».
— Вы и все ваши подчиненные, каждый боец, который откроет огонь по врагу, должен понимать приоритет целей. В первую очередь, уничтожаются танки, выдвинутые на прямую наводку пушки и их расчеты, на втором месте — корректировщики артиллерийского и минометного огня. Третье место — минометные и пулеметные огневые точки, четвертое — офицеры и унтер-офицеры, на последнем — живая сила противника. Это понятно?
— Почему у вас корректировщики стоят перед минометами?
— Корректировщики управляют крупным калибром, который вы с валов не засечете, поэтому более опасны, чем 50-мм миномет, находящийся на расстоянии прямой видимости. Теперь зачитываю, кто этой ночью выйдет на вал. Согласно полученному приказу, ночует на боевых позициях весь личный состав дотов и дзотов. Все вооружение должно быть подготовлено к ведению огня. Кроме них, на боевые позиции выходят все отделения минометчиков и ручных пулеметов. Пулеметчики занимают вторую линию окопов на участке своей роты и взвода. В первую линию окопов мы выведем половину личного состава стрелков. Девять отделений. Лучшую половину, самых метких. И конечно, снайперские пары. У нас их девять, по три в каждой стрелковой роте. У каждой отрыта своя позиция на склонах валов среди минных полей и связи с ними не будет. Поэтому их инструктировать особенно тщательно. Теперь вопрос наблюдения за противником. Постовых выставляем как обычно, на самых видных местах. Меняются, через каждые два часа. На посту они делают вид, что спят, а если не спят, громко разговаривают друг с другом, икают, спотыкаются, матерятся, и другими способами нарушают устав караульной службы. Но при этом внимательно смотрят и слушают. Докладывают начальнику караула, а тот передает данные в штаб. С 2-00 до 4-00, за противником начинают наблюдать и взводные. Дежурят по часу каждый, парами, наблюдая сектор ответственности своей роты. Наблюдают в прибор разведчика или стереотрубы. Головы не высовывают. Все замеченное наносят на карту, и раз в полчаса один из них передает данные в штаб батальона. Ротные, вы с 2-00 помогаете командирам штаба распределять замеченные цели и готовить данные для минометов и пулеметов. В 4-00 все командиры должны быть на валу в траншеях и ставить задачи сержантам, пулеметчикам и минометным расчетам. Согнувшись и шепотом. Чью голову увижу над траншеей, — отдам под трибунал. Противник должен быть уверен, что позиции не заняты. Вопросы? Тогда садитесь, и вместе со штабом готовьте и печатайте приказ. А мне перекурить нужно. Горло успокоить.
Он буквально заставил себя заснуть, после того, как лично проинструктировал девять снайперских пар (судя по их скучным и вытянутым физиономиям, слушали они этот текст уже в третий раз) и поднялся на вал вместе с замыкающими группами стрелков. Лишь убедившись лично, что тиха белорусская ночь и только нежный мат часовых иногда вплетается в стрекот кузнечиков, нарушая первозданный покой природы, майор, приняв сотку, отправился на боковую.
Василий Ширков еще несколько дней назад заподозрил, что начальство очень серьезно подходит к предстоящей артиллерийской дуэли. Его штаб ежедневно передавал в штаб полка координаты целей, обнаруженные наблюдателями батальона. Им оставляли каждую десятую, об остальных велели не тревожится, ими займутся более серьезные калибры.
Особенно заботила майора местность в полутора километрах на запад от южной оконечности Тареспольского вала. Больно часто стали туда ездить груженые телеги с молодыми крестьянами. В июне навоз на поля не вывозят, особенно в таких количествах. Полковник по большому секрету поведал ему, что там будет стоять полк секретных немецких реактивных минометов калибром 150-мм, триста двадцать мин в одном залпе, и порекомендовал в ту сторону даже не смотреть. Мол, не твоя это забота, люди умнее нас с тобой решают, как стереть этот полк с лица земли.
Наблюдая, как медленно сплывают минуты, неуклонно приближая стрелки к пяти часам, Ширков присел во второй траншее на левой половине Тереспольского вала, южнее бывшего Варшавского проезда и по-прежнему не мог прийти в себя. Увиденное в четыре утра продолжало изумлять его все больше и больше.
Час назад еще было темно, но небо уже начало сереть на востоке и в этом неясном свете уже различались контуры предметов. В просветленной оптике его бинокля темнота отступала уже достаточно далеко. И окинув взглядом окрестности, очень трудно было удержать челюсть в закрытом состоянии. Уже при первом, беглом осмотре он обнаружил четыре замаскированные пушки, и три большие группы бойцов, расположившихся на расстоянии 250–300 метров от укреплений. Бойцы сидели полуприсядью возле надувных лодок, старательно пытаясь изобразить из себя кустарник растущий на том берегу канала. Пушки, ящики с боеприпасами, расчеты орудий, прятались под маскировочной сетью.
