Александр Мазин - Викинг
— Больно у тебя удачи много, раб! — засмеялся Коваль.
— Какая ни есть, а все моя, — обиделся Завертыш. — Вишь, не убили меня намеднича!
— Потому не убили, что я не позволил! — отрезал Коваль. — Спорить будешь, так я те не власы, а шкуру сниму!
Завертыш сник, нахохлился и просидел молчком весь оставшийся путь.
А я подумал: каков бы ни был князь, а надо мне в город ехать. Поближе, так сказать, к цивилизации. И в географии разобраться надо. Завертыш вот подкинул мне знакомый ориентир: Ладога. О Ладоге я слыхал. Даже слыхал, что их две. Новая и Старая. Копали там что-то археологи. И турнир устраивали в прошлом году, только я не поехал.
— Слышь, Коваль, а какой нынче год?
— Чего?
— Год, говорю, какой?
— Неплохой год, — ответил Коваль. — Рожь должна уродиться. И ячмень. Ежели кабаны не потравят, на зиму изрядно зерна запасем.
Понятно. Летоисчислением тут не утруждаются. Собственно, я даже не знаю, умеет ли Коваль писать-читать.
— Коваль, а ты читать умеешь?
— Чего? — еще один недоуменный взгляд.
— Ну, буквы знаешь?
Нет, не понимает он, о чем речь.
Дай Бог памяти: какая на Руси письменность была в древности? Кириллица? Но это вроде уже после Крещения, а тут сплошь язычники. До того, кажется, руны были… Или нет, руны — у скандинавов. У славян — резы…
— А резы читать умеешь?
— Какие еще резы? — Коваль глянул на меня уже не с удивлением — озабоченно. Все ли хорошо с головкой у воина Николая? Потом вспомнил, что я — чужак, и успокоился. Махнул рукой: мол, не задавай глупых вопросов.
— Давай-ка рыбки возьмем, — Коваль вытянул из-под банки сетку-мешок, в горловину которого были для жесткости вплетены толстые звериные волосы. — Закинем разок — на уху хватит.
Так и вышло. С первого же захода вытянули килограммов пять. И среди прочих — настоящего, пусть и маленького, с локоть, осетра. Да уж, богатая тут рыбалка. Неинтересно даже. Как по грибы ходить. Вышел на край вырубки, накидал по-быстрому в корзинку отборных боровиков и подберезовиков — и домой. Никакого азарта.
Азарт появился, когда мы приплыли домой. Коваль как в воду глядел: ночью, пока мы занимались миротворчеством, в гости к Ковалю заглянули кабаны. Ущерб был невелик: проломленная изгородь и пара разоренных грядок. Рейд был разведочный.
Однако Коваль не сомневался, что ночью дикая свинина придет к нам снова.
Вот и развлечение, о котором я мечтал. Никогда не охотился на зверя с холодным оружием. Как-то в голову не приходило.
А что? Может получиться занятно…
— Выпей, — Коваль протянул мне деревянную чашку.
— Это что? — спросил я, принюхиваясь. Варево в чашке доверия не внушало.
— Выпьешь — будешь видеть в темноте, как в сумерках.
— Уверен?
— Я же Коваль! — заявил он таким тоном, будто это все объясняло.
— И что?
— Пей, тебе говорят!
Однако понял, что не убедил. И сам отхлебнул из чашки. Даже не поморщился. Пробурчал: «Больно надо мне тебя травить…»
Тут уж и мне стало неудобно, и я выпил.
Ну и дрянь! Горло ожгло, будто чистого спирта хватил. Мухоморов он, что ли, туда накрошил? Куд-десник!
Ладно. В оружии он понимает. Глядишь, и от зелья его не загнусь.
В засаду на кабанов нам предстояло отправиться вдвоем. Завертыш тоже просился, но его не взяли.
— Без вонючих управимся!
Это было правдой: воняло от холопа изрядно. Но вины Завертыша в этом не было. Его-таки обрили.
Бриться холоп не желал. Чтобы не вступать в дискуссии, Коваль треснул его кулачищем по башке (мужику бы боксом заниматься, имел бы шанс на чемпионский пояс), вытряхнул из одежки (которую тут же отправил в костер) и передал отрубившегося клиента супруге. Вооруженная хорошо отточенным ножом Глушка выскоблила Завертыша наголо. Засим, взявши холопа под мышки, Коваль закинул его в озеро. Вопреки моим ожиданиям, Завертыш не утоп. И даже воды не нахлебался. В озере сразу очнулся. Вылез, мокрый и печальный, как выкупанный кот.
Однако холоповы страдания еще не закончились. Беспощадный Коваль сунул ему нож и велел выбрить также и интимные места, пригрозив:
— Ежели я брить буду, так не только шерсть остригу.
Но и на этом мучения бедняги не закончились. Побритые места вымазали дегтем и оставили несчастного дрожащего холопа еще на часок голышом. Еще час он оттирался песком и глиной (все это время белокурая бестия Быська над ним издевалась — однообразно, но обидно), однако все равно вонял. Женщины его даже в дом не пустили.
А уж в засаду его брать точно не стоило.
Оснастились мы изрядно. Коваль снабдил меня здоровенным копьем с поперечиной. Себе взял еще более здоровенное. И парочку копий покороче. Метательных. Коваль называл их сулицами. Еще он вооружился топором на длинной ручке. Другой топорик, полегче, достался мне. Еще мне был вручен лук с указанием в секача не стрелять.
Не стрелять так не стрелять. Я ожидал более подробных инструкций, но Коваль, вероятно, решил, что правила кабаньей охоты мне известны. Ну да, если верить летописям, у здешних воинов охота — любимое развлечение.
По фиг. После рубки с бандой Клыча что мне кабаны?
Глупая самонадеянность!
Глава двенадцатая,
в которой герой знакомится с его величеством диким вепрем
Коваль и впрямь не соврал. Зрение, на которое я и раньше не жаловался, после его «мухоморского» снадобья заметно улучшилось. А когда взошла луна, я стал видеть вообще замечательно. Будто прибор ночного видения надел. Мы засели перед изгородью. Я предложил устроиться внутри, но Коваль заявил, что этак сами навредим огороду больше, чем кабаны.
Любители свежих овощей не заставили себя ждать. Луна их не смущала, создаваемый шум — тоже.
Первыми появились две свинки. Каждая — размером с крупную собаку. И поперли прямо к пролому. За ними устремились зверушки помельче — поросята.
— Бей! — прошипел Коваль. И я схватился за лук.
Коваль меня опередил. Одна из сулиц нашла свинку.
Более истошного визга я в жизни не слыхал. Хорошо, стрела уже ушла, иначе бы я непременно промахнулся. А так визжали уже дуэтом. Если свинка Коваля билась на земле, то моя дала деру. Второй стрелой я достал поросенка, третья…
Извини, Коваль, ты предупреждал, чтобы я не стрелял в секача. Потому что — бесполезно. Бессмысленно стрелять в таран. Но я все-таки выстрелил. Куда-то попал. И сразу отпрыгнул в сторону, потому что копье мое лежало в сторонке, а голыми руками живую торпеду не остановить. Кабан задел меня боком, вскользь, но я отлетел метра на три и шмякнулся. Тут бы мне и конец, потому что клычищи у кабана были — как обдирные ножи. Спас Коваль. Ну и себя тоже, потому что кабан, снеся меня с трассы, летел прямо на него.
Когда я вскочил, они уже мерились: кто сильнее. И хотя Коваль упирался изо всех немаленьких сил, а у его противника в груди находилось сантиметров тридцать железа, сильнее все равно был кабан. С чудовищным басовитым (никогда не думал, что такое возможно) визгом кабан теснил кузнеца к изгороди.
Мне хватило секунды, чтобы понять, чем закончится противостояние. Изгородь не выдержит и повалится. Вместе с ней — Коваль… И Трушка станет вдовой.
Я еще думал, а ноги уже несли меня вперед. И топор взлетал над головой…
Хрясь!
Я толком не знал, куда бить, потому ударил по голове. Неправильный выбор. Лезвие снесло кабану кусок уха, а затем соскользнуло по щетине, не причинив никакого вреда. Зато кабан меня заметил. И попытался создать мне проблемы. Но не вышло. Копье не пустило.
Коваль что-то кричал, но за кабаньим визгом я его не расслышал. Хряснул еще раз, по хребту. Кабану стало неприятно, это точно. Но боевого духа он не утратил. Я рубанул еще раз, метя в то же место. Промахнулся. Кабан, хоть и подколотый, на месте не стоял. Хряп! В третий раз наконец получилось. Прилично получилось. Кабан просел на задние ноги и захрипел. Нет, он сдаваться не собирался. Продолжал загребать передними ногами. Но натиск его заметно ослаб. Я обрушил топор на кабаний загривок. И еще раз. И еще. Я рубил его, как дерево. И ощущение было, как от дерева. Вдобавок — упругого дерева. Прошла, как мне показалось, целая вечность, пока железо восторжествовало над плотью.
Кабан околел.
Я стоял, уронив руки. Даже вчера я не чувствовал себя таким опустошенным. Сил не осталось совсем. У Коваля тоже. Он выпустил копье и, пыхтя, как спринтер после рывка, уселся на кабанью тушу. Я плюхнулся рядом.
Минут десять мы восстанавливали силы.
Потом Коваль уронил:
— Что ж ты его на копье не взял? Я ж тебе кричал.
Я пожал плечами.
— А, ладно, — отпустил мне грехи Коваль. — Все же ты его добил. Здоровый, зверюга! Чисто тур! — И с тяжким вздохом привел себя в вертикальное положение. — Пойду, чать позову. Надо сразу свежевать, пока теплые. Ты как?
