Сергей Фрумкин - Улей
И все же они бежали. А их ряды все больше редели.
- Отец! - в который раз умолял Кас по связи - он то ревел, как лев, то скулил, как выпрашивающий обед пес. - Останови Бога!!! Ты же умеешь!!! Отец, умоляю!!! Там наши Братья!!! Пусти меня!!! Я должен отомстить!!!
Ответа он не получал. Отец так и не заговорил с Первым Сыном до того самого момента, когда за последним Красным Демоном сомкнулся главный люк порта.
Больше никого не ждали. Около пятисот Братьев все еще оставалось за пределами дома: одни попались в силовые ловушки; другие все еще сражались, отрезанные от "Улья" эскадрой противника; третьи просто оказались слишком далеко, чтобы успеть вернуться. Живые или мертвые, они уже вошли в Книгу Славы - "Улей" запахнул люки и открыл огонь из всех орудий и излучателей, превратившись в пылающий огненный шар, очень похожий на маленькое умирающее солнце.
Кас ворвался к Отцу, на ходу сбрасывая с себя латы - мокрый от пота, с блуждающими глазами и с дрожащим от ярости и обиды подбородком.
- Почему, Отец?!! - едва не плача, закричал богатырь. - Дор погиб! Лод погиб! Сак погиб! Десятки тысяч Братьев погибли!!! И ты даешь им уйти?!
- Не я им. Они нам. - Отец с мрачным видом обвел рукой голографическую карту, раскинувшуюся на половину площади стены центра управления. - Посмотри сам!
Кас приблизился. На карте красными огоньками светились корабли противника - сплошное красное море.
- Сколько их?! - ошеломленно пробормотал Первый Брат.
- Сотни тысяч. Нам нельзя было ввязываться в эту битву, Кас. Теперь вся надежда только на Бога.
- А Бог поможет?
- Бог уже проснулся! Остались считанные минуты!
Кас зарычал от душевной боли, огляделся, разыскивая, на ком бы сорвать злобу, яростно ударил кулаком по спинке тут же разлетевшегося на куски кресла Отца и выскочил из центра управления.
- Он не скоро успокоится! - грустно подметил Вик.
Старший Первый Брат сидел в углу центра бледный, ошеломленный и беспомощный. И он боялся посмотреть в глаза Отцу, бродившему взад-вперед, как средневековый призрак - такой же неживой, такой же мрачный, такой же озлобленный.
Отец ответил ему долгим печальным взглядом.
- Приведите ко мне мой приз.
Солдаты вахты Первого Уровня отшатнулись от сбежавшего с лифтовой площадки Каса, как от внезапно вырвавшегося из клетки льва. Первый Брат действительно был страшен - взъерошенные волосы, обнаженный торс, покрытый свежими, полученными еще сегодня на арене ранами, сжатые кулачищи...
- Живо!!! - заорал Кас. - Это мой приз, и я хочу его видеть! Мне нужно забыться... иди убью всех!..
Он пошел в свои покои, а Демоны вахты переглянулись и бросились исполнять поручение - очень странное для времени, когда весь "Улей" находится на грани гибели; когда каждый вернувшийся воин разыскивает своих друзей; и когда сердце каждого оставшегося в живых обливается кровью утраты!
Сидя в своем домике в карантинной зоне, Линти не слышала ничего: ни об исходе поединка, ни о нападении эскадры Лиги, ни о потерях Братства. Она чувствовала, конечно, что вокруг происходит что-то серьезное и непоправимое, но только чувствовала и потому не находила себе места от страха.
За ней пришли только ближе к вечеру. Ничего не объяснили и повели. По "Улью", охваченному потрясением и скорбью.
Кас ждал полуголый, грязный от пота и засохшей крови и настолько злой, что у Линти от его вида задрожали колени.
- Раздевайся! Братству нужны новые воины, - приказал Кас. - Остальные вон!
- Что? - не поняла Линти.
- Раздевайся. Ты - мой приз. Я выиграл тебя и хочу, воспользоваться.
- Я не буду!
- Что?
- Не буду...
Кас подошел к Линти, схватил девушку за волосы левой рукой, а правой всего одним движением сорвал всю одежду.
- Ты что?! - Линти дернулась от боли и закричала от ужаса. Она попыталась вырваться, но разжать руку Каса не смогли бы и пятьдесят таких Линти.
- Сегодня погибло много моих друзей, - пробормотал Кас, изучая трепыхающуюся жертву. - Пусть у меня будет сын. Все равно ведь ты - мой приз. Жалко только, слишком хилая. Но раз Вик считает, что родишь настоящего воина, - ему виднее...
- Что?!
- Не важно, - Кас швырнул девушку на ложе. - Пока не родишь, будешь жить здесь - не хочу, чтобы мой сын рос среди отрепья Девятого Уровня.
- Что?! - Глаза Линти стали огромными. Она вскочила на ноги, но Кас двинулся наперерез к дверям, отрезая путь к отступлению.
- Но я не собираюсь "рожать"! - Линти попробовала спорить, но ее дрожащий, умоляющий голос сорвался на писк и прозвучал очень неубедительно. - Никто уже тысячу лет не рожает! Это же дикость! Рожать опасно и для ребенка и для матери...
- Не говори глупостей! - Кас аккуратно взял Линти за талию, поднял, как пушинку, и повертел в руках, раздумывая, с чего начать столь серьезное дело. Сегодня мне нужна хоть одна полная победа, - объяснил он. - Пусть даже такая...
- Но есть же искусственное оплодотворение! Ну... Кас! Ну... пожалуйста!
- Не говори глупостей! - повторил Первый Брат. - Мой сын должен расти, как положено природой!.. И ничего с тобой не станет...
Григ так и не смог выбрать определенного места для своего ноющего тела. "Тело" продолжало бродить по коридорам, по лабиринтам сверкающих золотом покоев, по библиотекам, смотровым площадкам, спортзалам. И все потому, что молодой Первый знал: остановиться - значит позволить депрессии окутать себя с головы до ног. Значит - погрузиться в размышления, которые не приведут ни к чему хорошему. Линти досталась Касу, а ему - позор поражения. Позор если не перед Братством, то перед самим собой!
Григ категорически запретил любым мыслям терзать его голову. Но в душе его сохранилась тоска по потерянной первой любви и еще живая надежда, что есть все же какой-то шанс что-то сделать, на что-то повлиять, что-то изменить...
Крик Линти застал Грига во внутренних покоях Отца - парень и сам не заметил, как попал в один из кабинетов Владыки. Крик раздался совсем рядом, буквально за стеной, и сразу же стих. Григу даже показалось, что слух обманул его - здесь не могло быть Линти и здесь не мог звучать ее голос. Но, понимая всю абсурдность своих действий, молодой Первый все же взялся внимательно изучать завешанные древними картинами стены - без всякой надежды, без всякой цели.
Вдруг крик повторился, заставив Грига задрожать - настолько умоляющим был такой дорогой ему голос. Дрожа нервной дрожью, молодой Первый перевернул все картины и нашел, что искал - большую кнопку в виде выпирающего из стены камня. Он торопливо нажал, камень ушел внутрь, а часть стены за картиной чуть отъехала в сторону, оказавшись секретной дверью. Из образовавшейся щели упал луч света и донесся приглушенный голос Каса. Затем - женский крик и тяжелый гулкий звук удара.
